Заем она получила, задуманную грандиозную рекламную акцию провела, однако ожидаемых результатов, к сожалению, не добилась.

По представлениям Эмери, после нескольких прокатившихся по Америке и прочим странам волн рекламы покупатели просто обязаны были ринуться в обновленные фирменные магазины «Диззи Эмери» и «Прескотт шуз». Но… они почему-то не ринулись.

Трудно сказать, что им помешало. Возможно, тот факт, что ранее начатая таинственным врагом своеобразная антиреклама продолжалась гораздо дольше, чем та, которую провела Эмери. Не зря ее отец говаривал: «Люди ведь внушаемы, детка».

Эмери не раз довелось вспомнить эти слова. Только при этом она мысленно добавляла, что плохое люди почему-то воспринимают охотнее, чем хорошее.

Дальше все было довольно просто и одновременно трагично для Эмери. Возродить былой интерес к себе в той мере, которая бы ее устроила, ей не удалось. Принадлежавшие ей фирменные салоны пустовали. Громоздившиеся на полках магазинов и складов товары практически не продавались. Выручки почти не было.

В результате Эмери не смогла собрать такое количество денег, которое было бы равнозначно сумме взятого у Лекса займа. Да что там, она и четверти не собрала!

А ведь с нее еще причитались проценты!

Между тем указанный в договоре срок стремительно истекал. И чем ближе была страшная дата, тем явственнее Эмери осознавала, кто является истинным виновником постигших ее несчастий.

Не коллега-модельер, нет! Враг оказался серьезнее.

Лекс Сеймур. Человек, чей брак Эмери успешно разрушила и которого продолжала любить. Теперь он брал реванш за все. Мстил и за себя, и за Селию, хоть и не общался с бывшей невестой — Эмери это знала. Мстил толково, вдумчиво, явно испытывая наслаждение. Играл с ней как кошка с мышкой.

Самое страшное, что Эмери продолжала любить его. Это было какое-то наваждение. Любовь становилась ее проклятием.

Дальше произошли вполне предсказуемые вещи. Долг Эмери погасить не смогла, выплатить проценты — тем более. Банк передал дело в суд, который постановил взыскать с нее все, что полагалось по договору.

Получив решение суда, Лекс немедленно заблокировал счета Эмери, благо почти все они обслуживались его банком. И хотя сейчас там лежали смехотворные по сравнению с прежними временами суммы, многие сочли бы их вполне достаточными для безбедного существования.

Так Эмери оказалась почти без финансов. У нее было немного наличности, но деньги быстро таяли.

Тем временем Лекс прибирал к рукам ее имущество. Первыми к нему перекочевали обувные фабрики, после чего фирма «Прескотт шуз» в ее прежнем виде перестала существовать. За ней последовал личный бизнес Эмери, включая торговую марку «Диззи Эмери».

Оба предприятия вкупе с фирменными магазинами едва покрыли сумму долга — как и предупреждал флегматичный менеджер принадлежавшего Лексу банка «Нэшнл траст». Оставались еще проценты.

В один прекрасный день Эмери получила письменное уведомление о том, что к такому-то числу ей следует освободить квартиру, в которой она проживает. В дальнейшем ее жилье будет продано, а деньги перейдут к банку «Нэшнл траст».

Пожалуй, из всех обрушившихся на Эмери несчастий это она восприняла наиболее болезненно.

Во-первых, о ее шикарных апартаментах, которые она со вкусом и выдумкой обставляла не один год, в договоре с банком не было сказано ни слова. Даже оценки этого объекта не проводилось. Если бы кто-то хоть полусловом намекнул, что Эмери может лишиться жилья, возможно, это отрезвило бы ее и она передумала бы брать кредит.

Во-вторых, подобный поворот был для нее верхом несправедливости. У нее просто в голове не укладывалось, как это ее могут выставить из ее собственной обожаемой, любовно обустроенной и такой уютной шестикомнатной квартиры!

Смогли.

Визит судебных приставов застал Эмери врасплох.

Обогнув парк, она подкатила к подъезду на своем «кадди» — так, подобно большинству прочих владельцев подобного транспортного средства, Эмери ласково называла свой второй автомобиль, «кадиллак», — и притормозила перед спуском в подземный гараж, потому что впереди нее полз какой-то «ауди». Не успела она это сделать, как за ней кто-то пристроился. Только Эмери бросила взгляд в Зеркало заднего вида и увидела, что это черный «форд», как дверца того открылась, выпуская тощего человека в очках, с залысинами и щеточкой рыжеватых усиков. Несмотря на жару — лето в прошлом году выдалось на удивление теплым и почти без дождей, — он был в темном костюме, белой рубашке и черном галстуке.

На похороны или с похорон, промелькнула в мозгу Эмери догадка.

Человек шагнул к ее «кадиллаку» и постучал в закрытое окошко — храня создаваемую кондиционером прохладу, Эмери держала стекла поднятыми.

Вид незнакомца не вызывал у нее подозрений. Кроме того, она была практически у себя дома, поэтому ей не пришло в голову, что не следует разговаривать с чужаком.

— Да? — сказала Эмери, опустив стекло на четверть.

— Мисс Прескотт? — вежливо спросил незнакомец.

Она удивленно протянула:

— Да-а… Мы знакомы?

Порой бывало так, что Эмери не помнила людей, которых предположительно должна была знать, потому что вокруг нее всегда вертелось много народу.

— Мое имя Кевин Сноу. — И, пока она морщила лоб, пытаясь вызвать у себя ассоциации с названным именем, собеседник добавил: — Я судебный исполнитель.

Эмери вздрогнула, сразу догадавшись, зачем явился этот человек, траурное одеяние которого целиком соответствовало сути выполняемой работы. Дата, указанная в судебном извещении, прошла, и Кевин Сноу должен был выселить Эмери из квартиры.

— С вашего позволения сейчас мы поднимемся в принадлежащие вам апартаменты, где в вашем присутствии будет произведена опись имущества, — спокойно, даже чуть устало произнес тот.

С вашего позволения! Для Эмери эта фраза прозвучала издевкой. Конечно, она отдавала себе отчет, что рано или поздно в ее дверь постучат люди, подобные Кевину Сноу, но она не думала, что это произойдет так быстро. Ей казалось, что еще есть время что-то предпринять, как-то обезопасить себя от подобных действий.

— А если я не позволю? — с прищуром процедила Эмери, снизу вверх глядя на Кевина Сноу.

Тот пожал плечами.

— Разумеется, вы можете возражать, но я имею право войти в квартиру без вашего разрешения.

Эмери смерила его взглядом. Он показался ей довольно тщедушным человеком. Пожалуй, в случае чего она могла бы справиться с ним.

— Интересно, как вы это сделаете? — мрачно усмехнулась Эмери.

Кевин Сноу, похоже, уловил направление ее мыслей, потому что вдруг едва заметно усмехнулся.

— О, не беспокойтесь, у нас в этом деле накоплен большой опыт.

Произнося эту фазу, он мельком оглянулся на черный «форд». Эмери машинально проследила за его взглядом. Увиденное потрясло ее: из автомобиля вышли три здоровенных парня. Иными словами, щуплый судебный исполнитель прибыл сюда не один.

— Считаю своим долгом предупредить, что, если у нас возникнут недоразумения, разбираться с ними мы пригласим полицию, — добавил Кевин Сноу, почему-то потрогав правый ус, который с самого начала показался Эмери более встопорщенным, чем левый. Вероятно, «недоразумения» все-таки случались в деятельности этого человека.

Глядя на неспешно приближавшихся к «кадиллаку» дюжих молодцов, Эмери прикусила губу. На ее глазах закипали злые и одновременно беспомощные слезы.

Лекс! Это дело его рук! — промчалось в ее голове. В своей мести он решил дойти до конца.

— Так как мы поступим, мисс Прескотт? — спокойно поинтересовался Кевин Сноу. — Решим дело миром или лучше сразу вызвать стражей порядка?

Эмери понимала, что шансов вывернуться из создавшейся ситуации у нее никаких. Вместе с тем ее сознание отказывалось воспринимать реальность. Как это часто бывает, она вдруг стала смотреть на происходящее как бы со стороны. И таким вот образом она увидела себя качающей головой в знак того, что полицию вызывать не надо.