— Ты починил кондиционер? Значит, ты мне лгал все это время?

Бутылка замерла на полпути ко рту.

— Что значит лгал?

— Ну, ты же сказал, что руководишь какой-то там фирмой. А оказывается, ты зарабатываешь на хлеб, ремонтируя электроприборы.

Рэндалл почувствовал такое облегчение, что едва не рассмеялся.

— Ну да, я бизнесмен, но из этого не следует, что у меня руки не оттуда растут.

Шэрон явно не поверила, и он почему-то счел нужным объяснить:

— Понимаешь, у меня в колледже был приятель, мастер на все руки. Он постоянно возился с моторами, машины чинил… Я у него многому научился.

— А я полагала, — насмешливо произнесла молодая женщина, — что в этот период жизни ты все больше учился, как соблазнять девушек…

— А чему тут учиться? — ухмыльнулся Рэндалл. — Кроме того, я уже все про них понял к этому времени.

— В самом деле?

— Ага. Если не хочешь крупных неприятностей, держись от них подальше.

Шэрон попыталась вернуться к тому, что привело ее в дом соседа.

— Раз ты такой умный, то должен был бы знать, что не стоит лезть в личную жизнь женщины, если она об этом не просит. Так тоже можно нажить немало неприятностей.

— В личную жизнь? — поразился Рэндалл. — О чем ты говоришь, я всего лишь скрутил два проводка, а не перелистывал твой личный дневник.

— Я не веду дневник.

— Это я фигурально выразился.

— Ясно. Но ты должен понять, что это был мой кондиционер и ты не имел никакого права залезать ко мне в дом и чинить его!

— Что ж, прости, что попытался сделать добро, — протянул Рэндалл и отхлебнул из бутылки с таким видом, будто глубоко оскорблен.

— А я не просила тебя делать добро! — чуть не завопила Шэрон. — А теперь…

Она резко замолчала, и он был вынужден посмотреть на нее. Молодая женщина прикусила нижнюю губу, и Рэндалл понял, что она очень зла на него. Но за что? Этого многоопытный предприниматель никак понять не мог.

— И что теперь?

— Теперь мне ничего не остается, кроме как заплатить тебе за ремонт.

— Что?! — изумился Рэндалл.

— Что слышал. Иначе я не согласна.

— Да ты с ума сошла, женщина! Я скрутил два проводка и завинтил пару винтов. Ужас какая трудная работа! Едва не надорвался. Неужели ты не понимаешь, что деньги мне не нужны? Я это делал с другой целью.

— С какой?

М-да, на этот вопрос, пожалуй, было несколько ответов. Глядя на ее расстроенное и злое лицо, Рэндалл подумал, что ничего кроме правды ее не устроит, а потому лучше сказать то, что лежит на поверхности.

— Потому что не хотел, чтобы ты страдала от духоты. Особенно ночью. Неужели это так предосудительно — заботиться о ком-то?

Нет, подумала Шэрон, вовсе нет. В том-то весь и ужас. Внезапно ей захотелось убежать на край света, чтобы оказаться как можно дальше от этого человека. Слезы уже подступили к глазам, еще немного — и заструятся по щекам. Не хватает, чтобы она разревелась. Молодая женщина вскочила и выбежала из дому.

Замысловато выругавшись, Рэндалл допил пиво и швырнул пустую бутылку в мусорное ведро. Черт побери, но, если бы он спросил у нее, непременно получил бы отказ! Поэтому и не спросил. А еще был уверен, что Шэрон будет довольна, даже если виду не покажет. Вместо этого она пришла в ярость. Пойди пойми этих женщин…

Еще раз выругавшись, он направился к домику Шэрон.

Она оказалась в кухне — горько плакала, положив голову на руки, сложенные на столе. Хрупкие плечи вздрагивали в такт рыданиям.

Шэрон не услышала его шагов, и несколько секунд Рэндалл стоял в дверях, тупо глядя на нее и раздумывая, не уйти ли прочь. Ее слезы вызвали у него странную, незнакомую боль в груди, хотя, казалось бы, он столько раз видел плачущих женщин, что мог бы привыкнуть. Он и привык, понял, что это средство, которое женщины используют вместо кулаков всякий раз, когда хотят чего-то добиться. Вот, Юджиния, скажем, бывала на редкость убедительной. Даже мать умудрялась при необходимости выдавить из себя слезинку-другую.

Но Шэрон не такая. Она не хотела, чтобы Рэндалл видел ее слезы. Эта женщина плакала, потому что ей было действительно больно. И, что хуже всего, из-за него.

Тихонько подойдя сзади, он положил руку ей на плечо так мягко, как мог.

— Что случилось?

Шэрон резко обернулась и с горечью спросила:

— Зачем ты пришел сюда? Тебе не кажется, что для одного дня уже достаточно развлечений?

Голос молодой женщины дрожал от слез, прекрасные карие глаза покраснели, по щекам тянулись длинные блестящие дорожки.

— Хочешь, извинюсь?

— Нет, слишком поздно: ты уже все испортил. Все, все испортил!

Рэндалл невольно коснулся ее блестящих темных волос и с трудом подавил искушение зарыться в них пальцами.

— Но почему? Что я испортил? Пожалуйста, объясни, я действительно не понимаю.

Шэрон было невероятно хорошо от его ласкового прикосновения, но на душе становилось только тяжелее. Одно дело — связаться со смазливым и безответственным Лесли. Но Рэндалл… Надо быть безумней ее матери, чтобы иметь с ним хоть что-нибудь общее.

Молодая женщина несколько раз глубоко вздохнула, но голос не перестал предательски дрожать.

— Я не хочу быть обязанной. Тебе или любому другому мужчине.

— Но я тоже не хочу, чтобы ты была мне обязана. Это совершенно не входило в мои намерения. Я всего лишь пытался помочь, ведь ты бы не справилась сама.

Слезы снова подступили к глазам молодой женщины.

— Я не просила о помощи. Я никогда не попросила бы мужчину о помощи.

— Но ведь ты же просила у меня работу. Разве это не одно и то же?

— Нет. Заработанные деньги были бы компенсацией за мой труд.

— Иными словами, работать на мужчину можно, но принимать от него помощь никак нельзя. Ты слишком горда для этого. Я верно понял?

Шэрон вытерла щеки тыльной стороной руки, и Рэндаллу безумно захотелось привлечь ее, беззащитную и слабую, к себе, осушить поцелуями слезы. Господь свидетель, он не желал причинять боль этой женщине.

— Дело не в гордости. Просто… понимаешь, Лесли преподал мне урок. Теперь я знаю, что мужчины ждут благодарности за малейшие услуги. Каждый их шаг выверен и рассчитан.

— Ничего подобного! — Это предположение задело Рэндалла за живое, и он ответил более резко, чем намеревался. — Я ничего от тебя не жду.

Лжешь, упрекнул он себя. Ждешь! Ответы на вопросы. Узнай Шэрон об этом, немедленно возненавидела бы подлого обманщика.

— Может быть, и нет, — устало ответила молодая женщина. — Но теперь я не смогу работать на тебя. Это было бы как-то неправильно.

— Но почему?

— Не могу же я брать плату от тебя, если ты отказываешься брать ее от меня.

Попытка свести их отношения к чисто деловым возмутила Рэндалла. Ему хотелось чего-то куда более теплого, настоящего.

Но чего? Дружбы? Любви? Невозможно. Как только она узнает, что он дядя Лесли, всему придет конец. Немедленно. Так что думать об этом совершеннейшее безумие. Не говоря уже о том, что он давно решил не иметь ничего общего с женщинами. Исключая, конечно, дружбу с Мэрианн.

— Ладно, согласен. Я работал полчаса. Поэтому дай мне пятьсот песет. Тебе станет легче?

Неужели он в самом деле просто хотел ей помочь? — недоумевала Шэрон. С тех пор как умерла бабушка, о ней заботилась разве что сеньора Монсеррат. Но Рэндалл Харриот не такой.

Поднявшись, она кивнула.

— Хорошо, но это очень мало.

— У меня же нет лицензии электрика, — заметил Рэндалл. — Квалификации, между прочим, тоже. Так что придется взять с тебя только за работу. Пятьсот песет — красная цена. Кстати, можешь сообщить обо мне в налоговую инспекцию…

Шэрон посмотрела на него. На мгновение ему показалось, что она заглянула ему в душу, и он испугался: не увидела ли она там все его лицемерие.

— Хорошо, — тихо произнесла молодая женщина. — Пойду схожу за кошельком.

Она вышла из комнаты, и несколько секунд Рэндалл колебался: а не сбежать ли ему? Естественно, ему были не нужны ее деньги, с таким трудом заработанные. И, что еще важнее, не стоило лезть в ее жизнь все глубже и глубже.