– Ты решила вырастить кровать до большего размера? – морщась от света, спросил он. – Поливай не поливай – толку не будет. И почему лампа на полу?

Я не ответила. Сложно объяснять. Вдруг подумает, что я его выгоняю…

Он взял у меня из рук стакан и выпил остатки воды.

– Ложись на ту сторону. Здесь мокро – не заснешь. А я привык спать в любых условиях. Давай… Давай… – слегка подтолкнул он меня. – Завтра у меня сложная операция. Выспаться надо. С ног валюсь.

– Я думала, ты от меня ушел, – жалобно пропищала я.

– Не дождешься!

Он чмокнул меня в щеку, зевнул, брякнулся на мокрую простыню и моментально уснул. Будить его, чтобы перестелить кровать, не решилась.

Утром я проспала. Вскочила в начале десятого и испуганно заметалась по комнате, разыскивая свою одежду. Не нашла. В квартире было тихо. Все уже разбежались. На кухонном столе среди живописно раскиданных крошек лежала записка: «До трех на операции. Никуда из дома не выходить!!! Убью! Люблю, целую. Димка». Кивнув в знак согласия, я тут же перезвонила Сергею и сообщила, что место встречи меняется. Подъехать к нему на работу в двенадцать не смогу. Меня убьют. У меня есть вещественное доказательство. Он попытался меня успокоить, но я, вспомнив положительный опыт Наташки, рявкнула:

– Молчать! Речь идет о твоей жене. К двенадцати изволь быть у меня дома. Дня! А не ночи. И не думай, что я сбрендила! Если не приедешь, Татьяна тебе не простит. – Потом перезвонила Наташке, дала наказ связаться с Павлом Петровичем и приказать вытолкать Королькова С. А с работы в шею до двенадцати часов и забыть о его существовании на последующие два дня. Тем более что они выходные.

Наташка пришла довольная. Ее поблагодарили за бдительность и обещали увеличить заработную плату. За вредность.

– Надо бросать одну работу, – наливая себе кофе, рассуждала она. – Что я, лошадь? На двух работах вкалываешь да еще дома… А почему ты в пижаме бегаешь?

Я коротко посвятила ее в подробности своей измены.

– Надо же! – удивилась подруга. – И пяти минут не погуляла от мужа. По телефону. А скандал на полночи. И зачем он твою одежду убрал? Не говори! Знаю. Это чтобы ты из дома никуда не выходила. Боится тебя потерять. Все мужики – козлы.

– Нет. Он не козел. Просто сам белье раскидал, я только немножко помогла, сам решил и убрать. А заодно мой домашний прикид куда-нибудь в кучу пристроил. Пойду поищу…

Искала я долго. Почему-то он оказался на вешалке в прихожей. Наташка отправилась домой. Я поручила ей связаться с Татьяной и сообщить радостную новость о полной непричастности мужа к гибели похожей на нее женщины. Вдобавок строго-настрого наказала не допустить возвращения супругов в Москву раньше воскресного дня. Решила пока никому не раскрывать имя убийцы. Пусть погуляет на свободе. Недолго осталось…

В начале двенадцатого позвонил Сергей и коротко сказал, что выезжает. Я продиктовала ему код входной двери. Буквально через несколько минут позвонила Оксана и напомнила, что я обещала ей кое-что рассказать. В голосе звучала обида. Я рассыпалась в извинениях и пригласила ее в гости… в Бутово. В воскресенье. По-моему, она не очень поняла.

Сергей приехал раньше двенадцати. Усадив его на кухонную табуретку, я мрачно сказала: то, что ему доведется услышать, наполнит его душу огромной радостью и умиротворением. Мрачный тон был оправдан: вчерашняя разборка с мужем произошла по вине Сергея. Следовало сразу согласиться на встречу, а не подставлять меня…

– Я не верю ни в одно из религиозных течений. Поэтому вербовать меня в секту для достижения огромной радости и умиротворения бесполезно, – отмахнулся он, намереваясь встать.

– Интересно! – всплеснула я руками совсем как Наташка. – Мне-то до этого какое дело? В смысле, до твоей секты? Давай договоримся так: я спрашиваю – ты отвечаешь. Потом я тебе кое-что рассказываю. Ты молчишь. А вопросов, думаю, у тебя не будет.

Сергей неопределенно пожал плечами, я приняла это за знак согласия.

– Скажи, кому ты поручил отогнать свою машину в ремонт. Напомню – это было в день гибели…

– Не надо мне напоминать. Я все прекрасно помню. В тот день было много работы. Я окончательно утряс вопрос с генеральным директором о переводе на другую должность, не связанную с командировками. Следовало подготовить к передаче кое-какие материалы…

– Я поняла. Ты был занят. Кому ты поручил перегон машины?

– Директор одного завода обещал отремонтировать ее почти задаром – расход только на запчасти – прислал своего паренька из ремонтной бригады. Мы с ним нарисовали временную доверенность на право вождения машины, я отдал ему ключи и объяснил, где она стоит.

– Когда это было? Время?

– Примерно около двух. Ты хочешь сказать…

– На чем он приехал?

– Сказал, что его подбросили… На чем, не видел.

– Как зовут паренька? Вспоминай… Ты писал доверенность – должно же остаться что-то в голове? Нет, все мужики какие-то бестолковые…

От расстройства я даже всхлипнула. Сергей был насмерть перепуган. Придется успокаивать, пока не забыл, кто он такой.

– Сережа, не волнуйся, постарайся вспомнить. Это очень важно…

Его лицо приобрело выражение крайнего напряжения. Он старательно морщил лоб и вдруг полез во внутренний карман легкой куртки. Достал бумажник, сосредоточенно в нем порылся и выудил сложенный вчетверо листок.

– Вот. Доверенность. Когда я машину после ремонта забирал, мне эту бумагу вернули. Следовало выкинуть, да забыл.

Я буквально выхватила доверенность, удивляясь, что не один Димка годами копит у себя ненужные справки, квитанции, обрывки каких-то телефонов и прочий хлам. Наверное, это передается генетически большинству представителей мужского пола.

Имя и фамилия доверенного лица мне ничего не сказали. Какой-то Тимошенко Алексей Петрович.

– У тебя есть его телефон? – вполне миролюбиво продолжила я допрос Сергея, не надеясь на положительный ответ. Но он приятно удивил меня. – А как ты вышел на этого директора завода? – спросила я, записывая номера рабочего и домашнего телефонов.

– Его жена оказалась какой-то знакомой Танечки. Кажется, по работе. Она и попросила его помочь нам с ремонтом. Все так быстро получилось. Он еще посоветовал ничего не говорить Танюшке, а устроить сюрприз… Денег за ремонт с меня действительно не взяли. Надо бы выбрать время и поблагодарить его, да тут вот случилось такое…

– Значит, так, Сережа… Нет, не могу. Сейчас позову Наташку. Без ее поддержки не смогу.

Лицо Сергея окаменело.

– Ты не волнуйся, – пробормотала я, готовая шлепнуться в обморок. – Мне еще хуже.

Звонок городского телефона заставил меня взвизгнуть – научилась-таки правильно реагировать на испуг.

– Ирина Александровна? – раздался приятный женский голос. Я кивнула. – Алло! Алло! Вы меня слышите?

Голос слегка встревожился. Очевидно, моего кивка не хватило для того, чтобы подтвердить факт моего присутствия у аппарата. Я еле-еле выдавила из себя признание в том, что я эта самая Ирина Александровна и есть.

– Я Катя – медсестра операционного отделения. Дмитрий Николаевич попросил позвонить в двенадцать часов и спросить про ваше самочувствие. Извините, я на три минутки задержалась.

– Спасибо, заинька. Передайте ему, что все хорошо. Я никуда не поехала и жду его дома.

Все ясно. Контрольно-ревизионная проверка. Неужели муж до сих пор пребывает в уверенности, что живет с полной дурой? Впрочем, быть женой-дурой – целая наука. Только умным женщинам она под силу.

Положительная оценка своих умственных способностей взбодрила. Но не настолько, чтобы сообщать радостную новость Сергею в одиночку. Подруга очень кстати и вовремя появилась в дверях квартиры. Единственное, что было некстати, – фраза, которой она ознаменовала свое пришествие:

– Ну все деньги со счета промотала! Представляешь? Наша Та… подробности требовала. – Последние слова Наташка произнесла совсем тихо: увидела из коридора Сергея. С первоначальной интонацией ей вполне можно было идти в атаку наравне с десантниками. Взяла бы противника на испуг.