Лаодамия.
(Строфа I)
О Персефона!
Ты знаешь, ты знаешь
Путь невозможный
Из-за Леты.
Ты знаешь, ты помнишь
Золотокудрого бога.
Ты знаешь, ты знаешь,
Чья сила
В тающем воске.
(Антистрофа I)
О Персефона!
Ты помнишь, ты хочешь
Тихой услады
Поцелуя.
Ты знаешь, ты помнишь
Смерть победившего бога.
Ты хочешь, ты хочешь
Веселья,
Сладкого меда.
Аид.Страшным призраком предстанет он живым, — холодом обвеет трепещущие от вожделения груди.
Персефона.Утешающий призрак! Если призраком утешено сердце, все же оно утешено. И холод, веющий от милого пришельца, — холод великого утешения.
Аид.У меня утешен холод, — моя темная область утешительна страдающему сердцу. Низведи к нам Лаодамию, — и утешены будут оба.
Лаодамия.
(Эпод)
Я пришлю тебе чашу
Сладкого меда
С моим Протесилаем.
Я смешаю
Вино и мед
В глубокой чаше
Из воска.
За вино, и за мед, и за восковую чашу
Дай мне, дай мне
Хоть на три часа Протесилая.
Персефона.Красота милого героя и скорбь его о разлуке с милою наполнили мое сердце неизъяснимою жалостью.
Аид.Жалость? Подумай, кого ты жалеешь! Не тень ли, скользнувшую по стене!
Персефона.Тень!
Протесилай.Молю тебя, Аид, отпусти меня.
Подземные боги.
(Строфа II)
Сочетать живую с мертвым
Может только царь Аид.
Только раз придет обратно
Успокоенный к жене.
Он вернется, и живое
Принесет вино,
И утешит, засмеется
Здесь, у Летских вод, Загрей.
(Антистрофа II)
Отпусти Протесилая
К Лаодамии, Аид.
Приведет его обратно
В час назначенный Гермес.
То, что было волей к жизни,
Вечная любовь,
Сочетает жизнь со смертью,
Но твоя победа, царь.
(Эпод)
Жизнь и смерть,
Пронзенные любовью,
Айса взвешивает ныне
И вещает:
«Жизнь и смерть,
Да и нет —
Одно!»
Персефона.Он — только человек. Красотою подобный богу, он — только человек.
Аид.Из мира вечного и святого стремишься ты, Протесилай, в мир преходящего бытия. Ты хочешь вернуть невозвратное, не думая о том, что неустанные Оры умчали земную жизнь к иным достижениям.
Персефона.О Аид, отпусти его!
Аид.Лаодамия, которую ты зовешь своею, обручена другому. Знаешь ли ты это, Протесилай?
Протесилай.От ненавистного ей брака спасти ее — вот зачем она зовет меня свирельным стоном.
Аид.С того дня, когда воцарился я здесь, только дважды покидал я мое царство. За Персефоною — первый раз, и второй раз — к небесному врачевателю. Тягостен земной воздух для ступившего на мой берег Леты. Так, исполню ради молений Персефоны мольбу твою, великодушный герой. Три часа на земле дам тебе, — и знаю, второй раз ты не придешь докучать мне безумными жалобами. Гермес, три часа дарованы Протесилаю и Лаодамии. Поспеши.
Опять смыкаются тройные стены мрака. Слышен гулкий плеск Леты. Затихает. Проясняются слегка очертания царского чертога. В темный сад тихо входят Протесилай и Гермес.
Гермес.Дверь не замкнута, — но тебе не переступить порога, если не впустит тебя Лаодамия. Стучись. Проси приюта.
Гермес отошел и скрылся. Протесилай стучится в дверь. Из-за двери слышен взывающий вопль Лаодамии.
Лаодамия.Кто-то стучится. Страшно мне. Как темно! Все ушли. Я одна у ног моего Протесилая. Кто-то стучится в мою дверь. Холодные повосковели ноги, и моим губам их не согреть.
Протесилай.Лаодамия, впусти меня.
Лаодамия.Чей-то голос зовет меня. Чей голос? Или, приколдованный чарами воска, вернулся он? Боюсь верить. Чье же это чародейство, пагубное и злое, из ночной тьмы воздвигающее зовущий вопль?
Протесилай.Лаодамия!
Лаодамия.Обманчивый призрак, уйди, не пугай меня! Мой милый, Протесилай мой, со мною. Из воска я воздвигла его, в него перелила я душу мою, душу мою сочетала я с душою Протесилая. Ночной, неведомый, сокройся! Стал воском возлюбленный мой.
Протесилай.О Лаодамия, это я! Ночной пришелец — я. Взывавшему за оградой в ночи, кто бы он ни был, надлежит открыть дверь. Ночью к тебе прихожу я. Я — Протесилай, мне ли не откроет дверей Лаодамия! О Лаодамия, это — я!
Лаодамия.Он, мой милый, здесь, — он был в моих объятиях. А ты, пришелец…
Протесилай.Встань, Лаодамия, открой свою дверь, впусти меня скорее! Мал срок, данный мне, — впусти меня скорее! Взывающего за оградою, в холоде ночи, под ворожащею луною, впусти меня скорее!
Лаодамия.Милый мой со мною, — со мною мой милый, мой неизменный, мой.
Протесилай.Ласки расточаешь ты моему восковому идолу, моему идолу повторяешь ты страстные и нежные слова. Так много любви и вожделения вложено в этот воск, что не мог я и во владениях Аида не почувствовать твоих ласк, твоего нежного и сладкого зова. Широкие ворота Аидова дома разверзлись для меня, — пламенная сила твоих заклятий победила ад. Отвори мне, Лаодамия, — я — твой Протесилай. О Лаодамия, это — я! Открой, открой мне дверь, не сокращай сладких минут любви! Только три часа даровал нам Аид.
Лаодамия.Не смею не слушаться, боюсь открыть мою дверь, — что же мне делать? Темно. Едва мерцает последняя лампада. Холодно. Одежды чьи-то. Разбросали. Ушли нагие. Мы звали? Чаровали? Докликались, дозвались, и он пришел!
Стремительно открыла дверь. Выбежала в сад. На ней белая одежда, едва надета. — чья-то чужая, спешно поднятая. Бросилась к Протесилаю, свирельным воплем окликнула его.
Лаодамия.Протесилай, мой милый!
Протесилай молча обнимает Лаодамию. Она дрожит. Отходит. Одежда скользит с ее тела, падает к ее ногам, обнажая вздрагивающее прекрасное тело.
Лаодамия.Ты холодный, холодный, — землею сырою пахнет от тебя.
Протесилай.Из земли сырой возник я снова, из области покоя и неподвижных снов пришел я к тебе, Лаодамия, в твою милую область, в страну вечного сгорания. Трудный путь свершил я, Лаодамия, движимый зовущею силою Любви. Тебя люблю, Лаодамия, и пришел к тебе возвестить закон небесной Афродиты: Люби Меня.
Лаодамия.О Протесилай! Мой бедный герой! Как холодны твои руки! Иди ко мне, насладись моею любовью, — я отогрею тебя на моей груди, и, когда пройдет данный богами срок, я не отдам, не отдам тебя Аиду! С тобою, за тобою пойду я повсюду, — за тобою, с тобою, мой Протесилай!
