Дрожа от омерзения, я рубанул кровососа. Мой меч, снеся голову твари, разрубил и грудную клетку его жертвы, и меня окатили кровавые брызги. Удержать рвоту после этого не было никакой возможности. Кашляя и вытирая рот, я выбрался из башенки. Лукас ждал меня неподалеку.

      - Ты долго возился, - упрекнул он меня.

      - Он... жрал, - только и смог я сказать.

      - Поэтому и говорю, что долго. Пока вампир насыщается, он не опасен. Бей его, сколько хочешь, даже убегать не будет.

      - Он менялся, - я с отвращением стряхнул с меча кровь. - На глазах.

      - Обычное дело. Когда эта мразь нажрется досыта, ты не отличишь ее от обычного человека. Даже самый древний вампир расцветает, как девушка весной.

      - Не смешно, - прохрипел я.

      - Подбери слюни, и за мной!

       Впереди, у горящей жаровни два совсем еще молодых ополченца отбивались от растрепанной красотки в лохмотьях. Лукас толкнул ее ударом древка, прижал к зубцу стены, с нечеловеческой быстротой выхватил нож и вбил его вампиру прямо в глаз. Из пасти твари хлынула черная пена. Суббота провернул клинок в глазнице, размалывая гниющий мозг, и подсечкой повалил упыря набок. Вампирша еще силилась подняться и получила от меня клеймором по шее.

      - В огонь сбивай, в огонь! - рявкнул Суббота на сомлевших ополченцев, и мы рванули дальше.

       Терванийцы на нашем участке стены вполне оправились от первого шока. Тех нежитей, кто сумел забраться на стену, перебили всех до единого. Но у ворот шла серьезная драка, судя по тому, как часто и густо летели с надвратных башен огненные стрелы, и какой яростный там стоял вой. И еще - внизу под стеной и на самой стене не осталось ни единой твари. Только распростертые на земле обугленные и расчлененные трупы. Очень похоже было на то, что вся орда стягивалась теперь к воротам.

      - Держать стену! - заорал Лукас и, повернувшись ко мне, добавил: - Вниз, за мной!

       Грохоча сапогами по доскам настилов, мы сбежали во двор. Увидели баррикаду, освещенную десятками факелов. Людей на баррикаде, сжимающих оружие.

       И черную волну, надвигающуюся на них со стороны крепостных ворот.

       Нежить все-таки пробилась в цитадель.

       С мостков под стеной можно хорошо видеть площадь, освещенную кострами и факелами на баррикаде.

       Слева от меня - баррикада перед входом во дворец наместника, на которой застыли с оружием наготове воины последней линии нашей обороны, готовые принять приближающегося врага.

       Справа - страшная лава нежитей, которые, чуя живую кровь, несутся к баррикаде. Их не остановили ни огненные стрелы стражей ворот, ни падающие с перекрытий завратного тоннеля тяжелые утыканные кольями бревна. Даже те упыри, кому упавшие бревна ловушек перебили кости, ползут на руках к баррикаде, и мне хорошо видно, что прочие твари топчут их ногами, стремясь первыми вонзить клыки в живую плоть.

       Между тварями и баррикадой не более двух десятков метров.

       Звонко и серебристо поет боевой рог. Справа и слева от баррикады появляются воины без оружия, державшие в каждой руке по маленькому глиняному горшочку - в таких продают благовония и лечебные масла. Они бросаются навстречу приближающимся вампирам, и, не добежав до нежитей шагов двадцать, мечут горшочки в сплошную лавину атакующих тварей.

       Ффффахххх - пламя взрывов заполняет собой всю площадь. Ночное небо будто подбрасывает вверх на десятки метров, а жар вспышки опаляет мне лицо, хотя мы с Лукасом стоим в полусотне метров от баррикады. Первые ряды нежитей скрываются в бурлящем золотом пламени. В красном зареве мечутся десятки фигур, охваченных огненными языками. Прочие, ослепленные вспышкой, замирают на месте, ворча и мотая головами. В нескольких метрах от баррикады черный вампирский потоп захлебывается, натолкнувшись на устроенную руками фламеньеров огненную плотину.

       Вторично сигналит рог: из-за баррикады вылетают всадники-муджаввары, которые с гиканьем и воплями врезаются в ошеломленную нечисть, топча упырей конями и сбивая ударами кривых клинков и боевых топоров. А с гребня баррикады уже спускается клин, состоящий из латников сэра де Аврано, и сам посол, вооруженный двуручным мечом, возглавляет атаку. Со своего места я могу разглядеть сэра Роберта де Квинси; он идет в бой по правую руку от посла, а граф Деррик - по левую.

      - Au forter a Matra Bei! - раздается над цитаделью боевой клич фламеньеров.

       Клин врезается в гущу обожженных пламенем, потерявших ориентацию тварей, и мечи фламеньеров начинают работать быстро и дружно, словно лезвия чудовищной газонокосилки, начисто выкашивающей сорную траву.

      - Танцуют без нас! - орет Лукас в каком-то веселом бешенстве. - Я тоже хочу!

       Мы бросаемся вниз, по мосткам, и меньше чем через полминуты нагоняем атакующий клин. Отряд де Аврано уже у ворот, и площадь перед баррикадой просто усеяна вражьими телами. Тех, кто еще шевелится, добивают ополченцы. Дышать нечем: площадь затянул густой вонючий дым, в котором мечутся фигуры с факелами, раздаются яростные вопли и стук клинков.

       И только тут я понимаю, что финальная часть сражения прошла без меня. Ворвавшиеся в крепость твари уничтожены, но моей особой заслуги в этом - увы! - нет.

       В тоннеле под воротами столпились терванийцы и фламеньеры. Часть воинов пытается поставить на место искореженные створы ворот, прочие помогают им, оттаскивая в сторону останки нежитей. Их лица покрыты копотью, клинки черны от вампирской крови, нарядных латников сэра де Аврано не узнать - сюрко из дорогих тканей и ламбрекены на шлемах превратились в грязные лохмотья. Многие кашляют, слышно, как кого-то рвет. Наместник Шахин что-то взахлеб говорит, и голос его временами срывается на вопли. Похоже, он малость не в себе. Понятное дело, шок. Чую, натерпелся наш пузатый друг сегодня страху. Остальные воины тоже никак не могут отойти от пережитого. Особенно граф Деррик: лицо у него просто траурное. Да уж, дипломат, это ему не по паркетам шаркать. Хотя с кочевниками он дрался славно...

       И кругом трупы - кучи трупов. Вонь такая, что не передать, и мне кажется, что этот жуткий мертвый запах буквально впитался мне не только в плоть, но и в душу.

      - Живы, хвала Воительнице! - Сэр Роберт обнимает Лукаса, потом меня, и в его глазах я вижу поистине отеческую радость и гордость за нас. - Победа, братья.

      - До рассвета еще долго, - говорит Лукас.

      - Мы уничтожили почти всех тварей. Но твоя правда - до утра мы не можем чувствовать себя в полной безопасности. Что было на стенах?

      - То, что и должно было быть, - беззаботно ответил дампир. - Пара дюжин уродов добрались до нас. Но мы с ними разобрались. Даже твой птенчик пару штук прикончил. Одному башку смахнул - ну прям тебе заправский палач. Но твари особо не буянили. Сонные они какие-то были в этот раз.

      - Лукас, на пару слов, - сэр Роберт отзывает дампира в сторону, и они о чем-то перешептываются. Мне кажется, что Лукас пару раз бросил на меня косые взгляды. Блин, настаиграли мне эти секреты - и когда уже меня начнут принимать всерьез?

      - Эвальд, ты не ранен? - спрашивает сэр Роберт.

      - Нет, сэр.

      - Хорошо. Лукас, отведи парня в покои посла и возвращайся.

      - Но, сэр, почему? - не выдерживаю я. - Я ведь могу сражаться.

      - На сегодня с тебя хватит впечатлений. К подобным вещам привыкают постепенно, иначе... Словом, это приказ, оруженосец. Вперед отдыхать!

       Что-то сэр Роберт не договаривает. Что-то очень важное для всех нас. Но спорить с рыцарем я не могу. Кланяюсь и ухожу от ворот, кашляя и шмыгая носом. И уже за дверями дворца наместника я вдруг понимаю, что ужасно хочу спать.