Папа ограничивается ничего не значащим выражением сожалений. Людовик оскорблен и заявляет, что речь идет об умышленном покушении, какому не сыщется примеров даже среди варваров. Он требует официальных извинений, роспуска корсиканской гвардии, смещения с постов губернатора Рима и начальника папской полиции. Папа не удостаивает его ответом. Креки покидает Рим, а вдали от Святого престола за дело берутся юристы. В июне 1663 года парламент Прованса объявляет о присоединении к французской короне Авиньона и графства Венессен, а 16 тысяч солдат идут поддержать Парму и Модену в их пограничном конфликте с Александром VII, который станет безуспешно пытаться создать Священную лигу для борьбы против «старшей дочери» Римско-католической церкви.

Но, не добившись успеха, он внезапно уступает по всем пунктам: распускает корсиканскую гвардию как «не способную нести службу» и объявляет всех корсиканцев навеки исключенными из числа папских служителей, признает права герцогов Пармы и Модены и, наконец, соглашается на сооружение памятной пирамиды, на которой клеймом позора будут отмечены все бесчинства его служителей. После этого Людовик возвращает ему Авиньон и графство Венессен, вопреки воле их жителей. Только Великая французская революция вернет всё на свои места.

Двадцать девятого мая 1664 года кардинал Флавио Киджи, племянник Александра VII, явился в Фонтенбло с официальными извинениями от имени смирившегося понтифика.

«Еще долгое время, — пишет Гуго де Лионн, государственный секретарь по иностранным делам, — в Риме никто не осмелится и помыслить, что к королю Франции можно относиться так же, как к королю Японии».

«Прелюдии великолепия», как именовали эти демонстративные действия, этим не ограничились.

Двадцать лет спустя, 15 мая 1685 года, дож Венеции смиренно предстал перед Людовиком в Зеркальной галерее. Годом ранее флот Дюкена [86]обрушил на город 14 тысяч зажигательных бомб, превратив в руины три четверти строений, чтобы наказать за союз с испанцами. Но этого королю было недостаточно, требовались еще и извинения.

Дожа прекрасно принимают и осыпают подарками — чудесными портретами и великолепными гобеленами, — после чего он заявляет: «Год назад мы были в аду, сегодня мы выходим из рая».

В то время те способы, к которым прибегал Людовик, не вызывали особого возмущения. По мнению Птифиса, его поведение не отличалось от действий других государей. Честь была превыше всего.

В 1667 году Людовик начинает так называемую Деволюционную войну. Это его первая война, если не считать имевший место два года назад конфликт с Англией, целью которого было поддержать голландцев, в ту пору союзников Франции. Лондон отнял у них остров Горе близ побережья Сенегала, Тобаго и Сент-Эсташ в Антильском архипелаге, а главное, будущий Нью-Йорк, тогда именовавшийся Новым Амстердамом, в Северной Америке.

Луиза де Лавальер, беременная в четвертый раз, в мае получает титул герцогини де Вожур, а тем временем Людовик, подобно отправившемуся завоевывать Сицилию Алкивиаду [87], столь же успешно захватывает Нидерланды.

Вожур — это прощальный подарок, ибо два месяца спустя во Фландрии Франсуаза де Монтеспан займет место прежней фаворитки, что станет известно всей армии. 2 октября, ровно через год после рождения мадемуазель де Блуа, первой из узаконенных бастардов Людовика, новая герцогиня произведет на свет мальчика, который получит титул графа де Вермандуа, а с двухлетнего возраста — звание адмирала Франции (тем самым король предоставлял Кольберу полную свободу действий в отношении морского флота).

Прежде чем бросить вызов прекрасной Мортемар, Людовик как-то заметил: «Она хотела бы, чтобы я ее любил». У них родятся семеро детей, шесть из которых выживут и, как и предыдущие, будут узаконены, к великому возмущению благонамеренных особ.

По-настоящему Людовик желал вести только две первые войны своего царствования, Деволюционную и войну с Голландией. Его «воссоединения» спровоцировали войну с Аугсбургской лигой, без которой он вполне мог бы обойтись; последняя, Война за испанское наследство, была ему навязана.

Он стремился к этим двум вышеупомянутым войнам, тщательно к ним готовился и самолично, как в давние времена, командовал армией.

Деволюция? В словаре Литтре говорится: «Юридический термин. Передача достояния одной ветви наследников в случае пресечения другой ветви или отказа от наследства». И Литтре уточняет: «Деволюционная война с Испанией в связи с претензиями Людовика XIV на обладание Нидерландами в силу его брака с Марией Терезией».

Деволюция, на которую ссылались французские юристы для обоснования претензий короля, толковалась ими несколько иначе, чем это сделал Литтре: там не шла речь ни о пресечении ветви, ни об отказе от наследства. Дело в том, что в Брабанте и в известной степени во Фландрии, в тех самых Нидерландах, на которые зарился король, в случае нескольких последовательных браков наследство переходит к детям от первого брака. Однако ссылка на частное право была явно спорной, когда речь шла о королевском наследстве.

Брак Людовика XIV с Марией Терезией, дочерью короля Испании Филиппа IV, должен был гарантировать мир между двумя самыми могущественными в Европе католическими державами. Испания обязалась выплатить своей инфанте в качестве приданого 500 тысяч экю золотом с условием, что она откажется от своих прав на испанскую корону после смерти отца. Филипп IV умер в 1665 году, не заплатив ни одного экю из обещанной суммы. От его второго брака [88]остался наследник пяти лет от роду, Карл II [89], хилый и уродливый, не способный к продолжению рода; к тому же медики считали, что он вряд ли проживет больше нескольких месяцев (на деле он прожил еще 35 лет).

В завещании Филиппа IV было оговорено, что в случае смерти этого выродка наследство перейдет к младшей сестре Марии Терезии, Маргарите Терезии, помолвленной с австрийским императором Леопольдом I [90]. Таким образом, могла бы быть воссоздана империя Карла V, который в свое время грозил уничтожить Францию.

Франция вежливо выразила несогласие, указав на то, что это завещание не соответствует ранее достигнутым договоренностям, а поскольку приданое Марии Терезии не было выплачено, ее права на наследство отца остаются в силе. Протесты, однако, не возымели действия. Регентша Испании, родившаяся в Вене, душой и телом верная империи, находилась под влиянием своего духовника, немецкого иезуита, не менее, чем она, преданного интересам империи, которого она намеревалась сделать первым министром. Протесты остались без ответа, и тогда Людовик XIV стал готовиться к войне.

Начиная со времен Ришелье, французская армия была первой в Европе, при Мазарини ее усилил Летелье, а его сын Лувуа, как мы видели, превратил ее в самую мощную военную машину со времен Римской империи. На тот момент она насчитывала 72 тысячи человек. Чувствуя за собой эту силу, король 8 мая 1667 года адресует Европе «Трактат о правах Наихристианнейшей королевы на различные владения испанской короны», который и провоцирует военный конфликт.

Людовик XIV требует для своей жены герцогство Брабант, маркграфство Антверпен, графство Намюр, герцогство Лимбург, Мехелен, Верхний Гельдр, графство Артуа, герцогство Камбре и часть Люксембурга… Он требует многого, чтобы получить хотя бы что-то.

На «Трактат о правах королевы» немедленно последовал сочиненный полемистом из Франш-Конте ответ под очень витиеватым названием «Щит Государства и Правосудия против откровенного покушения всемирной монархии, осуществляемого под безосновательным предлогом претензий королевы Франции». Здесь впервые звучит обвинение короля Франции в стремлении к созданию всемирной монархии, которое будет звучать со всех сторон на протяжении пятидесяти лет. Это нелепое обвинение дает представление о степени недоверия, которое внушала «Великая нация» со времен подписания Вестфальского мира.