Кир стал раздеваться и, оставшись обнаженным, снова встал перед ней.

— Ты не сняла камизу, — мрачно бросил он.

— Вон из моей комнаты! — крикнула Сисели, глядя на что угодно, только не на него. — Убирайся!

Она снова попыталась удрать, но Кир взялся за концы выреза и одним движением разорвал камизу.

— Если пожелаете, мадам, я попрошу отца Эмброуза поженить нас завтра, тем более что брачный контракт наверняка уже готов.

Он отбросил обрывки камизы.

Сисели взвизгнула, шаря по столу в поисках хоть какой-то тряпки. Ничего. Совсем ничего.

Кир загнал ее в угол и крепко обнял. Обнаженные тела соприкоснулись. Он хищно улыбнулся, когда Сисели ахнула, и, взяв ладонями ее лицо, заглянул в глаза. Ее округлые груди расплющились по его мускулистому торсу. Живот и упругие бедра прижимались к его животу и бедрам. Вздыбленная плоть терлась о ее венерин холмик.

— Со временем, — пообещал он, целуя ее губы, — мы, возможно, и понравимся друг другу, Сисели. Но пока что у нас есть долг, и мы должны его исполнить.

— Злобное, порочное существо! — выдохнула Сисели. — Йен был нежен и добр со мной.

— Кузен любил тебя. Для него ты была сокровищем, которое стоит иметь любой ценой. Но нас свели жестокие обстоятельства, Сисели. От нас требуют выполнить свои обязательства, и мы это сделаем. Прекрати ссориться со мной, и я подарю тебе наслаждение. Ты давно не была с мужчиной?

Сисели спрятала лицо у него на плече, и он ощутил, как от ее слез повлажнела кожа.

— Я в жизни не думала, что познаю другого мужчину.

— Понимаю, — отозвался Кир. — Но это граница, и здесь женщины становятся вдовами чаще, чем в другом месте. Поэтому нам так важно произвести на свет сына для Гленгорма. Это земли Дугласа и должны ими оставаться.

— Значит, для Дугласов я всего лишь матка-производительница! — с горечью бросила Сисели. Глаза ее сразу потухли.

— Пока что да, — не солгал Кир. — Но когда-нибудь все может измениться.

Он провел по ее щеке костяшками пальцев.

— Ваша речь всегда так пряма? — не выдержала Сисели.

— Всегда, — кивнул Кир. — Я никогда не стану лгать тебе.

Он нежно поцеловал ее, и на этот раз ее губы сами раскрылись. Теперь он ласкал языком ее язык, медленно, чувственно, ощущая, как она расслабляется.

Подняв голову, Кир повел Сисели к кровати. Та только и могла спрашивать себя, уж не лишилась ли она рассудка. Это злобный, коварный человек! Но при всем при том это ее будущий муж, и, к смущению Сисели, оказалось, что он ее волнует! Прошло много месяцев с тех пор, как она была с мужчиной: узнав, что жена беременна, Йен не касался ее. Иногда она пыталась склонить его к греху, но он так боялся повредить ей или ребенку!

Оба кузена были очень высоки. Йен, правда, был ширококостным, а Кир — стройным, но хорошо сложенным. А взгляд украдкой на его мужское достоинство подсказал, что оно длиннее и в возбужденном состоянии наверняка будет толще, чем у мужа.

Они упали на кровать. Кир заставил Сисели лечь между его расставленными ногами, сжал груди и стал целовать ее нежное плечо.

Сисели подскочила. Прикосновения Йена никогда не были столь интимными. Столь чувственными. Она отчетливо ощущала, как холмики ее грудей лежат на его горячих ладонях.

Кир ласкал теплую плоть, и Сисели трепетала. Подушечки больших пальцев гладили соски. Сисели застонала.

Кир улыбнулся. Ему не терпелось взять ее, но торопиться не следовало. Она все еще рассержена. Все еще сопротивляется, но вскоре будет лежать под ним, и хотя потом убедит себя, что он силой взял ее, на деле отдастся сама, если он не станет спешить. Они будут связаны узами брака до смерти. И возможно, когда-нибудь станут друзьями.

Сисели молчала. Кир застал ее врасплох, подчинил своей воле. Но что ей оставалось делать? Узнает ли ее отец, что она так и не смогла выбрать жениха по собственному желанию?

Кир легонько пощипывал ее соски, и Сисели снова застонала, когда внизу живота стал разгораться огонь. Она уподобилась молодой кобылке, которую оседлал ретивый жеребец!

Кир уложил ее на спину и стал целовать прекрасное тело и груди, сосать набухшие соски, покусывать, лизать. Он даже попробовал на вкус грудное молоко, прежде чем спуститься ниже. Сисели еще не взяла кормилицу для Джоанны, и он не хотел лишать ребенка еды.

Сисели снова задрожала. Он целовал каждый клочок ее тела. Йен ничего подобного не делал, а Кир вертел ее, как куклу, целуя повсюду, а потом стал лизать. Сисели едва не потеряла сознание, содрогаясь, как в лихорадке.

— Ты восхитительна на вкус, — подхватил Кир.

— Я не хочу… Йен никогда этого не делал, — слабо запротестовала она.

— Вряд ли тебе стоит сравнивать своих любовников. Я старше кузена и более опытен. Йен в отличие от меня никогда не уезжал с границы.

Поцеловав ее ступню, Кир стал сосать каждый пальчик по очереди.

Она бы отстранилась, но он крепко ее держал. У Сисели кружилась голова. Она в жизни не представляла, не представляла…

Кир выпустил ее ступню и стал лизать ноги и внутренние поверхности бедер. Пальцы играли с лепестками ее лона, скользя вдоль границы между ними, медленно, медленно, пока Сисели не обуяло острое желание, которое трудно было отрицать. Он проник внутрь, слегка пошевелил пальцем.

— Еще… — простонала Сисели, и к первому пальцу прибавился второй, имитируя движения мужской плоти.

Ее любовные соки, густые и теплые, уже начинали течь по его руке.

Кир подался вперед, медленно ее поцеловал и обсосал свои пальцы под взглядом ее широко раскрытых глаз. Он улыбнулся в эти глаза, и Сисели покраснела под его понимающим взглядом.

— Ты готова принять меня, верно?

— Никогда! — солгала она. — Тебя — никогда!

Кир тихо рассмеялся и накрыл ее тело своим. Твердая плоть уперлась в створки ее лона.

— Мне еще многому нужно тебя научить, Сисели, поскольку я вижу, что мой кузен почти не просветил тебя в искусстве любви. Но сегодня я просто буду брать тебя, пока не признаешь, что нуждаешься во мне, как я готов признать, что нуждаюсь в тебе. И когда ты будешь искренна со мной, подарю тебе неизведанное ранее наслаждение. Думаю, у тебя пылкая натура. И, стоя перед алтарем, мы будем знать, что у нас есть кое-что общее: взаимная похоть друг к другу.

Кир сжал ее руки, поднял над ее головой. И вонзился в горячее лоно. Верный слову, он был неутомим в своем желании, снова, снова и снова погружаясь в ее горячие глубины.

— Обхвати меня ногами! — прорычал он и проник еще глубже, но, все еще неудовлетворенный, вышел из нее.

Закинул ее ноги себе на плечи, прежде чем врезаться еще сильнее.

— Да, — простонал он, — да…

Тем не менее, Кир не собирался получать разрядку именно сейчас. Еще рано.

Комната плыла перед глазами Сисели. Первое вторжение после стольких месяцев воздержания оказалось восхитительным. Когда Кир приказал обхватить его ногами и вошел глубже, ей хотелось кричать от удовольствия. Удивительно, как она способна принять в себя столь длинную и толстую плоть!

Сисели почти в беспамятстве цеплялась ногтями за его широкую спину, а когда Кир рассмеялся, она, чтобы не завопить, впилась зубами в его плечо. Но тут он коснулся чего-то глубоко внутри, и наслаждение, доселе неизведанное, окутало ее. Больше она не смогла сдерживаться.

— Матерь Божья! Ты настоящий дьявол, Кир Дуглас, и я тебя хочу! Будь ты проклят! Будь проклят! — всхлипывала Сисели, пока он продолжал вонзаться в нее.

Головокружительный экстаз вознес ее к звездам, и, уже уплывая за край сознания, она услышала его торжествующий рев и ощутила, как его семя наполняет ее.

Очнувшись, Сисели увидела, что осталась одна. В камине горел яркий огонь. Кто-то заботливо укутал ее одеялом. Терьеры спали на обычном месте у камина. Неужели ей приснился непристойный сон?! Или Кир Дуглас принудил ее?

Но в глубине души Сисели понимала, что это не так. Ее тело приятно ныло после любовных игр. Бедра были мокрые и липкие от пролитых соков. И к своему стыду, она наслаждалась каждой секундой их страстного соития. Почему бы и нет? Они все равно поженятся. И хотя она не любит его, по крайней мере, для рождения сына следует с готовностью принимать знаки его внимания. И это станет ее единственным утешением. Она поговорит со священником. Теперь ясно, как отомстить Киру за эту ночь.