— Идем, дорогая, — сказала Марго, обращаясь к актрисе, — все уже уходят.

Франческа неподвижно стояла на месте, не слыша ее.

— Во что ты собираешься переодеться? — шепнула ей на ухо Марго.

— Мне совершенно все равно, что надеть. Не имеет значения.

— Что?!

Марго самым искренним образом была шокирована так, как никогда за последние двадцать лет.

— Идем, Мэтти, нам надо возвращаться в гостиницу, — скомандовала она и, позволив ему сопровождать Франческу, устремилась вперед, продолжая недоверчиво повторять про себя: «Не имеет значения! Не имеет значения! Она что, с ума сошла?»

Франческа Верной была единственной дочерью профессора Рикардо делла Орсо и его жены Клаудии. Отец возглавлял факультет иностранных языков Калифорнийского университета в Беркли, куда он приехал, эмигрировав из Флоренции в 20-х годах. Родители Франчески происходили из старинных, с многовековой родословной, знаменитых семей славного, увенчанного многими башнями горного городка Сан-Джимиано, расположенного недалеко от Флоренции. В обеих семьях всегда рождались женщины ослепительной красоты, но очень многие из них подверглись бесчестью или были опозорены по строгим меркам своего времени. Несколько веков знатные мужчины Тосканы седлали лошадей и скакали в Сан-Джимиано, привлеченные легендами о прекрасных дочерях из семейств делла Орсо и Веронезе. И часто, пожалуй, даже слишком часто они не разочаровывались в своих ожиданиях.

Как только Рикардо и Клаудия делла Орсо стали замечать признаки фамильной красоты, проступавшие на лице их дочери, они поняли, что девочка, несомненно, будет красива, а возможно, даже просто прекрасна. Они прятали ото всех свое бесценное дитя, стараясь как можно дольше не отпускать малышку от себя, хотя Франческа крайне нуждалась в обществе детей своего возраста. Период «песочных» сражений, суровая и по-детски жестокая атмосфера детского садика, битвы за игрушки, швыряние и разбрасывание формочек, порча кукол, игры с самыми разными девочками и мальчиками наверняка благотворнее сказались бы на здоровье девочки, в которой бурлила необузданная кровь многих поколений смуглых, пленительных женщин Сан-Джимиано, нежели сотни часов, проведенных за бесконечным слушанием будивших фантазии ребенка сказок, которые читала ей вслух ее мать.

Стараясь оградить Франческу от окружающего мира, родители забивали ее неокрепшую голову старинными историями о галантных кавалерах, готовых пожертвовать жизнью ради любви, о героях и героинях, для которых риск и честь составляли смысл жизни. Родители превратились со временем в благодарную аудиторию, перед которой юная Франческа разыграла множество пьес. Сюжеты она черпала из сказок, усвоенных в детстве. Наивно-гордые отец и мать не понимали, что поощряют мечтательность Франчески, которая видела себя совсем в ином свете, чем на самом деле. Они подпитывали удовольствие дочери, наслаждавшейся миром превращений и считавшей сыгранные ею роли чем-то более реальным, чем сама жизнь.

Когда Франческе исполнилось шесть лет, она пошла в школу, где обрела более широкую аудиторию. Роль коварной Морганы в школьном спектакле «Али-Баба и сорок разбойников», представленном на обозрение публики после окончания ее первого учебного года, превратилась в волшебный «сезам», распахнувший перед ней, как вход в пещеру с сокровищами, ее будущее. Она станет актрисой! С этого момента, внешне оставаясь обычной школьницей, Франческа в мыслях постоянно разыгрывала какую-нибудь роль. Если она не участвовала в очередном ежегодном школьном спектакле, то приходила в класс, воображая себя героиней книги, которую читала в те дни, и отличалась способностью пробыть в школе целый день, практически не соприкасаясь с одноклассниками. Те удивлялись ее ответам невпопад, странностям поведения, но мирились с ними. Ведь это была Франческа, непревзойденная Франческа, которая появилась лишь затем, чтобы сразу занять высшее место в школьной иерархии. Каждый хотел дружить с ней, но лишь немногие удостаивались такой привилегии.

Из года в год Франческе доставались лучшие роли в школьных спектаклях, но никто и никогда, даже матери других учеников, не усомнился в справедливости создавшегося положения, настолько явно игра девочки превосходила игру всех остальных. Спектакль, в котором она выступала не в главной, а во второстепенной роли, был обречен на однобокость: стоило Франческе появиться на сцене, как все внимание зрителей невольно переключалось на нее. Каждый, даже незначительный ее жест был само совершенство. Франческа никогда не училась актерской игре: она просто переносила свое подвижное воображение на ту героиню, которую в данный момент изображала, и входила в образ настолько естественно, что казалось, она просто высвобождает свои эмоции, позволяя им проявиться вовне.

— На мой взгляд, из всех превратностей жизни ного агента посещение школьных спектаклей — самое ненавистное занятие, — жаловался Мэтти Файерстоун.

— А как же любовные похождения актрис? — поинтересовалась его супруга Марго. — На прошлой неделе ты говорил, что это для тебя даже хуже переговоров с Гарри Коэном.

— Очко в твою пользу. Слава богу, хоть пьеса на сей раз короткая, — согласился Мэтти, по-прежнему испытывая глубокую удрученность оттого, что вынужден идти в среднюю школу в Беркли на просмотр спектакля по пьесе Арнольда Беннета «Верстовые столбы», обожаемой большинством учащихся выпускных классов и заезженной донельзя.

— Не вздумай снова спать там с открытыми глазами, — пылко предостерегла его Марго. — Это меня нервирует, и потом, ведь Хелманы — твои старые друзья, а не мои.

— Но это ты дала им знать, что мы в Сан-Франциско. Ты обязана была помнить, что июнь — месяц выпускных торжеств в школах, — проворчал Мэтти.

В первом акте «Верстовых столбов» Франческа делла Орсо появилась в роли молодой женщины, которая вот-вот должна овдоветь, а в последнем акте ей предстояло отметить пятидесятилетие своего вдовства.

— Обрати внимание на ту брюнетку! — шепнул Мэтти на ухо Марго таким тоном, значение которого ей было давно и хорошо знакомо.

Этот тон сулил кругленькие суммы, в нем отчетливо слышался звон драгоценного металла. Они следили за Франческой, отмечая прелестный овал ее лица, мягко очерченный подбородок, прямой нос, высокие брови, придававшие ее глазам немного странное и трогательное выражение. Лишь однажды за всю жизнь Мэтти довелось повстречать женщину столь совершенной красоты, что у этой девочки, и с нее началась его нынешняя карьера — именно та женщина заложила фундамент его будущей судьбы. Слушая, как Франческа произносит слова роли, он ощутил знакомое предвкушение успеха. Марго также со всей ясностью осознала, как много сулят темные, широко расставленные, спокойные и величественные глаза девочки, пылкость ее натуры, легко читавшаяся на гладком высоком лбу и в изгибах длинной гибкой шеи. Ни тот, ни другая еще не догадывались о мире фантазий, в котором жила Франческа, об импульсивности, с которой способно меняться ее настроение, о той феерии не знающих компромиссов чувств, в которую она способна погрузиться.

Когда опустился занавес, Мэтти и Марго торопливо, насколько позволяли приличия, распрощались с бесталанной дочкой своих приятелей и отправились разыскивать Франческу делла Орсо. Они обнаружили ее за кулисами, все еще в гриме семидесятилетней старухи, окруженную толпой восхищенных поклонников. Но Мэтти не спешил представиться. Сейчас главным объектом были ее родители.

Он осаждал Клаудию и Рикардо делла Орсо в течение многих недель. Хотя они, как всегда, были преисполнены тихой радости и удивления, наблюдая за успехами Франчески на школьной сцене, предложение Мэтти подписать с их дочерью эксклюзивный контракт и перевезти девушку в Лос-Анджелес, где ей предстояло жить под бдительным оком его жены, смутило и взбудоражило их. Но постепенно, к их собственному немалому удивлению, они начали преодолевать глубокое недоверие к Голливуду, поддавшись убеждению, что Мэтти Файерстоун питает самые лучшие намерения в отношении их дочери, и испытывая удовлетворение от того, что его жена Марго, насколько они сумели разглядеть, хорошая опекунша.