– Тридцать девять минут, – ответил Адриан. – Как только он позвонит, – добавил он напряженно, едва слышным голосом, едва шевеля губами, – я досчитаю до пятнадцати, чтобы у Марты было время открыть и снять с него пальто. И потом я пойду и поздороваюсь с ним в коридоре, так более вежливо. А вы двое останетесь в гостиной.

– Ты прежде всего представишь его мне, у женщины есть приоритет, – чопорно сказала мадам Дэм, прямая как палка.

– А надо тебе его представлять? – прошептал месье Дэм, тоже весь в напряжении, шевеля одними губами. – Ты же знаес, сто это месье Солаль, потому сто мы его здем, целый месяц только о нем и говорим.

– Который час? – спросила мадам Дэм, не удостоив его ответом.

– Семь сорок три, – сказал Адриан.

– Сорок четыре, – сказал месье Дэм.

– Я ставил по сигналам на радио.

Он встал, прислушался. Вдали раздалось рычание автомобильного мотора, звук приблизился и стал даже сильней, чем шум ветра в кронах тополей. «Это он», – выдавил месье Дэм голосом как на приеме у зубного врача непосредственно перед удалением. Но автомобиль проехал мимо. Настороженно вслушиваясь в звуки с улицы, Дэмы придирчиво раскладывали их на мельчайшие составляющие и мужественно ждали.

– Вообще-то по правилам принято слегка опаздывать, – сказала мадам Дэм. – Который час?

– Сорок девять минут, – ответил Адриан.

– Да, – продолжала она, – воспитанные люди приходят всегда чуть позже назначенного срока, на случай если хозяин не успеет подготовиться, это такой знак внимания, проявление деликатности.

Месье Дэм, вконец запутавшись, повторял про себя «если зе гость», которое вскоре превратилось в ислисгось, ислисгось. Все трое продолжали улыбаясь стоять и ждать, застыв в мучительном напряжении.

В полной тишине сидевшие в креслах люди казались вконец уставшими. Папуля Дэм едва слышно мурлыкал песенку, стараясь казаться беззаботным. Адриан поставил правую ногу на мысок, и его ботинок конвульсивно дрожал. Опустив глаза, мадам Дэм изучала свои длинные прямо обрезанные ногти с ужасающей пятимиллиметровой каймой: маникюр она производила перочинным ножом.

– А сейчас сколько времени? – спросила она.

– Десять минут девятого, – сказал Адриан.

– На моих одиннадцать, – сказал месье Дэм.

– Я уже говорил, что ставил часы по радио, – отрезал Адриан.

– Ты точно уверен, что пригласил его к половине восьмого? – спросила мадам Дэм.

– Да, но он предупредил, что может немного опоздать, – соврал Адриан.

– Ах, вот как, это другое дело, что же ты мне не сказал.

И они снова принялись ждать, униженные и оскорбленные, скрывающие это друг от друга. В восемь двадцать три Адриан прислушался, поднял руку. Хлопнула дверца автомобиля.

– Ну тут-то точно приехал, – сказал месье Дэм.

– Встать, – скомандовала мадам Дэм, резко встала и провела рукой по заду, мало ли что. – Мне ты его представишь в первую очередь.

В дверь позвонили. Заранее улыбаясь, Адриан поправил галстук и начал считать до пятнадцати, приготовившись принимать именитого гостя. Он успел добраться до двенадцати, когда появилась вспотевшая Марта и, уже сразу чувствуя себя виноватой, объявила трем застывшим статуям, что это был какой-то господин к соседям, который ошибся адресом.

– Выставьте его вон, – приказала мадам Дэм, уже практически вне себя.

Служанка вышла, все трое переглянулись. Предполагая, какой сейчас последует вопрос, Адриан сказал, что уже восемь двадцать пять. Потом он засвистел, зажег сигарету и почти сразу потушил, раздавив окурок. Мимо пролетали машины, но ни одна не останавливалась.

– Наверное, сто-то слусилось, – предположил маленьнький человечек.

– Адриан, позвони ему во дворец, – сказала мадам Дэм, покатав в пальцах свою мясную фрикадельку. – Час опоздания, это слишком даже для такого высокопоставленного лица.

– В это время он вряд ли во дворце, надо скорее позвонить ему в гостиницу.

– Ну тогда позвони ему в гостиницу, раз уж он живет в гостинице, – сказала мадам Дэм и вздохнула, показывая, что ей весьма странно, как такой важный господин не имеет своего жилья.

– Это не совсем удобно.

Ну, раз у мужчин не хватает смелости, у нее хватит, это уж точно. Распространяя вокруг себя мощную волну нафталина, она решительным шагом направилась к телефону в вестибюле. Во время разговора оба мужчины сидели тихо как мыши, маленький человечек даже зажал уши, так ему было стыдно. По возвращении мадам Дэм напустила на себя важный вид.

– Ну что? – спросил Адриан.

– Ну ты и сумасброд, – ответила она почти добродушно. – Это ужасное недоразумение. Он мне сказал, что ты пригласил его на будущую пятницу! Столько было у меня забот, и все даром! В результате он придет часов в десять, после светского раута, на который его пригласили, как только сможет удрать оттуда, что само по себе показывает, что мы ему не безразличны, тем более что ему придется изменить свои планы. Правда, Адриан, я не думала, что ты до такой степени рассеянный!

Адриан не возражал, но при этом его провести не удалось. Это объяснение шито белыми нитками. Еще позавчера он передал мисс Уилсон записку с напоминанием о сегодняшнем вечере, меморандум, как у Геллеров. Хорошо что он ничего не рассказал об этом Мамуле. Зам генсека просто забыл, вот и все. Да, он не станет ничего говорить, лучше прослыть рассеянным, чем человеком, о приглашении к которому забывают. Беспокоили двести граммов икры, пока еще свежей. Но главное – он обещал прийти.

– Он сам подошел к телефону? – спросил он.

– Сначала лакей, – сказала мадам Дэм проникновенно, – а потом трубку передали самому господину заместителю Генерального секретаря. Он был очень мил, должна заметить, такой приятный голос, глубокий тембр, серьезный и такой вежливый! Сначала он пустился в объяснения по поводу недоразумения, потом стал извиняться, сожалеть, так учтиво, так тонко, сразу видно человека из высшего опчества. Хорошо, что я догадалась ему позвонить, я его застала в самый последний момент, он собирался уходить на светский раут.

– Он тебе так и сказал? – спросил Адриан.

– Ну, я предполагаю, что это светский раут, потому что он говорил об аргентинской делегации. Он мне сказал, что извинится перед делегацией, объяснит про наше недоразумение и сразу после ужина откланяется и поедет к нам. Ну, в общем, совершенно очарователен! Я должна сказать, он меня просто покорил. И потом нужно признать, что он из-за нас готов изменить свои планы, это все-таки его идея прийти сразу после ужина с этими господами из аргентинского правительства, что очень лестно для нас. Странно, мне было так легко с ним разговаривать. Можно сказать, мы уже познакомились, – добавила она игривым голоском.

– Да, сто-то поздно узынают у этих аргентинцев, – сказал месье Дэм, умирающий с голоду.

– Чем более светский круг, тем позднее ужинают, – объяснила мадам Дэм, в результате телефонного разговора преисполнившись доброжелательности. – Ну что, теперь мы знаем, что и как, то есть просто гора с плеч, все ясно, все понятно, он сказал, что ровно в десять будет у нас. Теперь первое, что нужно сделать – избавиться от метрдотеля, я не желаю видеть здесь эту рожу, мы справимся с Мартой, все сами разогреем. Ипполит, пойди скажи этому клоуну, что ужин отменяется, и повару тоже скажи. Дай им что-нибудь, чтобы не было скандала, по три франка каждому, этого вполне хватит, раз уж так получилось. Диди тебе отдаст.

– Слушай, я не ресусь так сделать.

– Я схожу, – сказал Адриан, – и заодно расскажу Ариадне, что и как.

– Ах, мой бедный Диди, вечно тебе достается самая неблагодарная работа. Что делать, ты единственный мужчина в доме. И пришли Марту в столовую, пыжалста.

Войдя вслед за супругой в столовую, месье Дэм был ошеломлен великолепием накрытого стола, украшенного цветами, свечами и шампанским. Он с почтением принюхался. Мозно зе все эти сюдесные весси съесть самим, своей семьей, не под зорким оком этого вазного господина, и спокойно есть спарзу без всяких ссипсиков! Глядя на жену большими круглыми глазами, влажными от волнения, он потер руки.