А может быть, прав Сэм Резерфорд? Нет, это фантастика! Бизоньи плащи в Трентоне! Да не могут они быть ближе, чем в нескольких сотнях миль к западу, где-нибудь в районе Гаррисберга!

Но когда всадники свернули на Стейтс-стрит, Джерри прикусил губу. Сэм был прав — очко в его пользу.

На широкой лужайке, окружавшей развалины Капитолия, стояли десятки вигвамов. А высокие темнолицые люди, которые неподвижно сидели на газоне или с гордым видом бродили меж вигвамов, были одеты в бизоньи плащи. Увидев их раскрашенные лица, не было даже нужды вспоминать лекции по политической истории: это были сиу.

Итак, информация, полученная правительством по поводу племенной принадлежности оккупантов, оказалась совершенно ложной. Впрочем, ничего необычного в этом не было: при современном состоянии средств связи от них вряд ли можно ждать особых чудес. Однако ошибочность информации создавала трудности личного порядка. Во-первых, назначение Джерри могло оказаться недействительным: грамоты были адресованы непосредственно Оцеоле VII — верховному вождю всех семинолов. Но если Сэм Резерфорд считает, что это даст ему право…

Джерри с угрозой обернулся. Нет, с Сэмом неприятностей не будет. Он не из тех, кто способен твердить: «я ж вам говорил…» Глаза сына заместителя Государственного секретаря опустились долу под суровым взглядом начальника.

Успокоившись на этот счет, Джерри стал лихорадочно вспоминать самое важное из того, что ему было известно о последних политических взаимоотношениях с сиу. Вспомнить удалось немногое — так, общие положения двух-трех последних договоров. Ладно, пока хватит и этого.

Он натянул поводья перед особенно внушительным воином и медленно слез с седла. Если еще с семинолом можно было рискнуть разговаривать сидя верхом, то с сиу такой номер не прошел бы. Сиу, когда им приходилось иметь дело с белыми, требовали очень строгого соблюдения всех правил Протокола.

— Мы пришли с миром, — обратился Джерри к воину, который стоял так же неподвижно, как неподвижно было копье в его руке, и так гордо-воинственно, как выглядела висевшая у него за спиной винтовка. — Мы прибыли с важными вестями и богатыми дарами для вашего вождя. Мы прибыли из Нью-Йор-ка, где находится столица нашего повелителя. — Он подумал и добавил: — Великого Белого Отца, о котором вы, конечно, слыхали.

О последних словах Джерри тут же пожалел. Воин тихонько хихикнул, в его глазах мелькнула насмешка. Затем черты его лица вновь застыли в гордой окаменелости, как то приличествует человеку, многократно бывавшему в битвах.

— Да, — сказал он, — я слышал о нем. Кто же не знает о богатстве, силе и обширных владениях Великого Белого Отца. Идем, я отведу тебя к нашему вождю. Следуй за мной, бледнолицый.

Джерри знаком приказал Сэму Резерфорду дожидаться его возвращения. У входа в большой, богато украшенный вигвам индеец сделал шаг в сторону и небрежным жестом предложил Джерри войти.

Внутри было темновато, но при виде тамошних светильников Джерри чуть рот не разинул от удивления. Керосиновые лампы! Целых три! Да эти люди просто купаются в роскоши!

Сотню лет назад, еще до того как мир разлетелся вдребезги во время последней большой войны, у его народа тоже было вдоволь керосиновых ламп. Возможно даже, что были лампы и получше керосиновых, если верить тому, о чем болтают инженеры, сидя вечерами у своих костров. Такие россказни, конечно, интересно слушать, хотя это всего лишь отголоски далекого славного прошлого. Подобно преданиям о переполненных житницах или сказочных супермаркетах, эти разговоры в какой-то степени будили чувство гордости за прошлое своего народа, но реальной пользы от них было мало. Только слюнки текли, но голод не проходил…

Индейцы же, чья племенная организация позволила быстрее приспособиться к новым условиям, уже теперь обладали и житницами, и керосиновыми лампами. И индейцы…

Двое робких бледнолицых слуг подносили еду группе индейцев, сидевших на полу. В ней был старый вождь, с крепким, испещренным шрамами телом. И еще три воина, один из которых, пожалуй, был слишком молод для участия в Совете. И еще пожилой негр, одетый почти в такие же домотканые лохмотья, как и Франклин, разве чуточку поновее и чуточку почище.

Джерри низко склонился перед вождем, широко разведя руки ладонями вниз.

— Я прибыл от нашего вождя в Нью-Йорке, — промямлил он. Джерри робел. Надо было знать имена индейцев, чтобы в случае нужды обращаться лично к каждому из них. Правда, он примерно представлял, как будут звучать эти имена. И сиу, и семинолы, и вообще все индейские племена, накопившие силу и теперь очень многолюдные, любили имена, звучавшие несколько архаично. Это была странная смесь различных пластов прошлого, всегда перекрываемая смелым и гордым настоящим. Совсем как винтовки и копья: одни для реального боя, другие — как символ чего-то более важного, чем сама реальность. Или как употребление в походе вигвамов, хотя по слухам, будто ветром разносившимся по стране, рабы-ремесленники индейцев уже даже для самых незначительных вождей строили такие недоступные для жары и сырости жилища, о которых президент Соединенных Штатов, лежа на своей персональной рогожке, не мог и мечтать. Или как раскрашенные лица, склоненные над грубыми, недавно вновь изобретенными микроскопами. Интересно, что это за штука — микроскоп? Джерри попытался припомнить то, что ему читали на лекциях по инженерному делу на первом курсе, но так ничего и не вспомнил. Да, эти индейцы странный народ, народ, вызывающий почтительный страх. Иногда казалось, что сама судьба предназначила им роль победителей, с присущей победителям непредсказуемостью поступков. А иногда…

Джерри вдруг понял, что все ждут продолжения его речи.

— От нашего вождя, — повторил он торопливо, — я прибыл с важной вестью и многими дарами.

— Поешь с нами, — сказал старик, — а потом передашь нам дары и послание.

Джерри с радостью принял приглашение и уселся на пол на некотором удалении от индейцев. Он был голоден, а среди фруктов, которые лежали в вазах, было что-то похожее на апельсины. Сколько споров он слышал о предполагаемом вкусе этих плодов!

Спустя несколько минут старик сказал:

— Я — вождь Три Водородные Бомбы. Это, — и он указал на молодого воина, — мой сын Сильная Радиация. А тот, — он кивнул на пожилого негра, — вроде как твой соотечественник.

В ответ на недоумевающий взгляд Джерри и повинуясь разрешающему мановению пальца вождя, негр пояснил:

— Сильвестр Томас. Посол при сиу от Американской Конфедерации Штатов.

— Конфедерации? Разве она еще существует? Мы слышали десять лет назад, что…

— Еще как существует, уважаемый сэр! Я, разумеется, говорю о Западной Конфедерации со столицей в Джексоне, штат Миссисипи. Восточная Конфедерация со столицей в Ричмонде, штат Виргиния, пала под натиском семинолов. Нам же посчастливилось. Арапахи, шайенны и, — тут он поклонился вождю, — особенно сиу были, если мне будет позволено так выразиться, очень добры к нам. Они разрешают нам жить в мире, пока мы пашем землю и платим им дань.

— Тогда, мистер Томас, — с волнением сказал Джерри, — может быть, вам известна судьба Республики Одинокой Звезды… Техаса… Возможно, и Техас…

Мистер Томас отвел печальный взгляд ко входу в вигвам.

— Увы, дорогой сэр! Республика Одинокой Звезды пала под ударами племен команчей и киова уже много лет назад, когда я был еще ребенком. Точного года не помню, но знаю, что это случилось еще до аннексии остатков Калифорнии апачами и навахами и задолго до того, как государство мормонов под славным предводительством…

Сильная Радиация распрямил плечи и поиграл могучими бицепсами.

— Дурацкая болтовня, — буркнул он, — дурацкая болтовня бледнолицых. Она меня утомляет.

— Мистер Томас не бледнолицый, — резко оборвал его отец. — Ему следует оказывать почет. Он наш гость и аккредитованный посол. И ты не смеешь в его присутствии употреблять такое слово, как «бледнолицый».

Тут в разговор вступил один из пожилых воинов, сидевший рядом с вождем: