— Словом, ты стараешься все сделать так, чтобы при расставании не терзаться угрызениями совести.
Она улыбнулась.
— Да, примерно. Ничего страшного, просто становится немного грустно. Как при окончании школы.
Он усмехнулся.
— Интересное сравнение, мне нравится. Кстати, ты уже решила, в какой гостинице собираешься остановиться в Париже?
— Пока еще нет. Как только решу, сразу дам тебе знать.
— Хорошо. Дети рвутся поговорить с тобой. Предупреждаю тебя заранее, пока шум в трубке не стал совсем невозможным.
— Спасибо. Я люблю тебя, Гарт.
— Я тоже люблю тебя, дорогая моя.
Не успел он попрощаться, как в трубке послышались голоса Пенни и Клиффа, дожидавшихся своей очереди у параллельных аппаратов. Они принялись болтать о школе, спортивных занятиях, друзьях и подругах, перебивая друг друга, рассказывая во всех подробностях свою жизнь в Эванстоне. А она представила их трехэтажный дом, высокие потолки в комнатах, отполированный до блеска деревянный пол, камины, выложенные плиткой, полки с книгами, подвал и чердак, где можно наткнуться на настоящие сокровища, кухню с продавленным диваном, на который так славно среди дня присесть и отдохнуть. Мой дом,подумала Сабрина, вспоминая, каким теплом он одаривает всю семью, когда они собираются вместе.
Тем не менее она почувствовала легкое нетерпение, слушая болтовню детей. Повесив трубку, Сабрина раскрыла телефонный справочник на странице с антикварными магазинами и картинными галереями и забыла обо всем. Теперь ей нужно только искать. Искать Стефани.
Первым делом она обзвонила магазины, расположенные в Авиньоне. Ей очень понравилось название «Арджуна», поэтому она позвонила сначала туда и поинтересовалась, не работает ли там Сабрина Лонгуорт.
— Нет, таких у нас нет, — ответил владелец магазина, и Сабрина уже собралась повесить трубку, но, передумав, спросила:
— А просто Сабрина?
И снова ответ: нет. Тут Сабрина додумалась, что если Стефани скрывается вместе с Максом, вряд ли она называет себя Сабриной Лонгуорт. Они наверняка сменили фамилию.
Если только это на самом деле Стефани. Если только она на самом деле жива.
Надежда постепенно таяла. Но Сабрина разыскивала не привидение, а свою сестру.
До самого вечера она просидела на телефоне: антикварные магазины в Авиньоне, Арле, Ле-Бо, Сен-Реми. «У вас в магазине не работает женщина по имени Сабрина?» Все было тщетно. На следующий день она наугад решила попытать счастья к востоку от города и стала звонить в магазины в Эксан-Провансе и Сен-Сатюрнине, но опять неудача. Наскоро перекусив и разложив перед собой карту, она стала звонить в магазины городов, расположенных между Эксом и Авиньоном: Апте, Фонтен-де-Воклюз, Карпантра, Оранж, Горд, Русильон. О вот, наконец, во второй половине дня она добралась до Кавайона и позвонила в магазин «Жаклин из Прованса».
Трубку взяла женщина, и Сабрина машинально повторила свой вопрос.
— Скажите, у вас в магазине не работает женщина по имени Сабрина?
— Сабрина? Это ты? — в свою очередь, спросила женщина.
Сердце Сабрины учащенно забилось.
— Вы ее знает?
— Это что, шутка? Сабрина, где ты сейчас?
— Скажите, пожалуйста, Сабрина что, здесь работает?
— Ничего не понимаю. Могу поклясться, что это твой голос… Нет, Сабрина здесь больше не работает, она уехала из города. Кто это…
— Вы не могли бы сказать, куда она уехала?
— Нет. А кто это говорит?
— Ее… подруга. Мне нужно поговорить с вами о ней. Я приеду к вам. Когда вы завтра откроете магазин?
— В десять. Но я не стану ничего говорить незнакомой!..
— До встречи.
Чтобы скоротать вечер, она посидела в кафе на площади Орлож. Глядя на вращающуюся карусель, рассматривая прохожих, она все время наблюдала за стрелкой часов на башне. Завтра я все узнаю. Они работали вместе и наверняка разговаривали. Эта женщина должна ее знать.Ночью она не могла сомкнуть глаз, а на рассвете собрала вещи, расплатилась за гостиницу, взяла такси и доехала до вокзала. Здесь Сабрина взяла напрокат машину. До Кавайона было сорок километров. Она воображала, что видит все как будто глазами Стефани, когда проезжала мимо крестьян, работающих на небольших полях. Аккуратно обрезанные кипарисы возвышались стеной вдоль дороги. Когда строй деревьев внезапно обрывался, были видны чистенькие фермерские дома из камня и рядом с каждым — бассейн и ухоженный сад. Если Стефани бывала в Авиньоне, а работала в Кавайоне, она наверняка ездила по этой дороге. Наверняка видела эти поля, эти дома, слышала пронзительные крики петухов. Здесь все не так, как в Эванстоне, в Лондоне…
На подъезде к Кавайону машин стало больше, и до центра города она добралась почти в десять. Сабрина обогнула центральную площадь с фонтаном и скульптурой — символом восходящего солнца. От фонтана летели брызги, искрились в лучах утреннего солнца и падали на машину. Но она не обращала ни на что внимания, потому что сверяла свой маршрут с картой, что лежала на сиденье сбоку. Миновав крошечные магазины и кафе, Сабрина оказалась рядом с улицей Гамбетта, свернула и увидела в самом центре квартала магазин с позолоченной вывеской «Жаклин из Прованса».
Она быстро припарковала машину и бросилась к магазину, распахнула входную дверь и остановилась: она стояла посреди тесного помещения, заставленного мебелью, торшерами и корзинами с тканями, с узкими проходами между ними. Воздух здесь казался чуть терпким, а свет — мягким и рассеянным. Мебель за несколько веков была отполирована руками множества людей. Больше всего я люблю такие магазины. И Стефани тоже.
— Сабрина! Дорогая моя, а я думала, ты уже уехала! У тебя что, изменились планы?
Из глубины магазина ей навстречу шла высокая женщина. Пепельные волосы, аккуратно зачесанные назад, открытый лоб, осанка — во всем ее облике проступала строгая красота.
— А я беспокоилась за тебя: ты так быстро попрощалась, даже адреса не оставила, ничего не объяснила… ни ты, ни Леон. У меня просто в голове не укладывается, что он бросил свою мастерскую, и потом, как же Макс? Я очень встревожилась. Вас обоих и след простыл. Все это так загадочно.
Сжав руки, Сабрина мгновение стояла, не двигаясь с места, застигнутая врасплох нелепостью всего происходящего. Сабрину, которая выдает себя за Стефани, теперь называют Сабриной. От отчаяния она покачала головой. Интересно, кончится когда-нибудь этот обман или нет?
— Ты так не считаешь? — спросила женщина, заметив, как Сабрина покачала головой. — Тогда как же это, по-твоему, назвать?
Сабрина поняла, что не может сейчас рассказывать этой женщине всю правду, хотя та ей нравилась. Но здесь она ничего не узнает. Даже адреса не оставила, ничего не объяснила… ни ты, ни Леон.Судя по всему, Леон — художник, который покупал себе принадлежности в Авиньоне. Оба они уехали, пропали без следа, и этой женщине ничего не известно.
Сабрина почувствовала, как к горлу у нее подкатил комок. Стефани… если только это Стефани… не захотела ничего рассказывать этой женщине. Они работали вместе, но она уехала, не оставив адреса и ничего не объяснив. Я даже не могу у нее спросить, какая у Стефани фамилия.
— Дорогая моя, что случилось?
— Ах, все это так сложно, — огорченно ответила она. — Я приехала, чтобы выяснить… кое-что.
Женщина нахмурилась.
— Все это очень странно. Вчера мне звонила какая-то женщина и спрашивала про тебя. Могу поклясться, она говорила твоим голосом.
Сабрина покачала головой и вспомнила, что и хозяйка «Фурнитюр артистик», и эта женщина говорили, что в действиях Стефани и ее спутника была заметна торопливость. Возможно, они вместе спасаются бегством.
— Обо мне никто больше не справлялся?
— Нет, никто. Разве что твой друг… ну, этот священник, Робер, приходил забрать куртку — ты ее здесь забыла. Когда я спросила, знает ли он, куда ты уехала, он ответил очень уклончиво. Но ты ведь не о нем спрашивала. Сабрина, ты что, кого-то боишься?
