В молодом барсуке еще теплилась жизнь. Эбрик видел барсуков раньше, но такого громадного не встречал.

Осмотрев рану на голове барсука, Эбрик застонал. Длинный неровный разрез от уха до шеи, чуть мимо глаза. Бровь, морда, челюсть, почти до горла…

Мало понимая в искусстве исцеления ран, Эбрик попытался хотя бы остановить кровотечение. Для этого он использовал ткань своего плаща. Приподняв голову барсука, Эбрик положил ее себе на лапы.

— Ох, брат, Соленые Сезоны, везучий ты. Вот, не помер пока, — бормотал он, как будто раненый мог его слышать. — Башка у тебя что валун гранитный. Ничего, потерпи, наши лекари тебя залатают, им не впервой… — утешал страдальца Эбрик, не веря своим словам.

Больше помочь он ничем не мог.

Время к полуночи. Ветер хлестал по деревьям дождем, смешанным с солеными морскими брызгами. Эбрик задремал возле тлеющих угольков, все еще поддерживая голову барсука.

— Вот они, ребята! — воскликнул Береговой Пес, указывая фонарем в сторону догорающего костра.

Малыш Стагг опередил команду выдр и подбежал к отцу:

— Папа, я их привел!

Эбрик похлопал сына по плечу:

— Славный следопыт, молодец… Ох, ребята, выньте меня из-под этой здоровой башки! Он меня совсем расплющил…

Несколько лап протянулись к Эбрику и помогли ему подняться. Береговой Пес, покачивая головой, осмотрел рану.

— Великие Сезоны, и как он еще жив! Никогда такой страшной раны не видел.

Стагг схватил за лапу мать:

— Мама, что, этот большой-большой барсук умрет?

— Мы постараемся, чтобы он не умер, Стагг, — ответила Марину, жена Эбрика, и кивнула Сорк, бабушке Берегового Пса. — Осторожно, ребята! Перекладываем его на носилки, укрываем хорошенько, закрепляем… — обратилась она к выдрам Берегового Пса. — И постарайтесь не трясти, пока несете.

Все знали, что Марину и Сорк — лучшие целительницы побережья. Поэтому они пришли сюда с командой Берегового Пса.

Стагг, довольный, что хорошо выполнил поручение отца, суетился между выдрами и распоряжался:

— Слушайтесь мою маму, осторожно несите большую полосатую собаку, не роняйте.

Марину нахмурилась и хотела урезонить сына, но Эбрик прошептал:

— Оставь его, пусть покомандует. Он у нас сегодня молодец, заслужил.

Когда барсука подняли, у Берегового Пса вырвался невольный возглас:

— Гром и молния, вот это да!

Наполовину покрытые песком и опавшими хвойными иглами, под барсуком лежали громадный лук и колчан с длинными стрелами. Падая, раненый барсук сломал лук, и одна половина воткнулась ему в бедро. Марину и Сорк извлекли осколки дерева и наскоро перевязали рану. Раненый чуть слышно простонал.

— Ой, он живой, живой! — радостно подпрыгнул Стагг.

Сорк перекинула колчан через плечо Стагга. Колчан уперся в землю, а оперение стрел торчало над головой неугомонного выдреныша.

— Живой пока, слава Сезонам милосердным, — проворчала Сорк. — А ты тащи эту штуковину и не путайся под ногами, попрыгун.

Барсука уложили на носилки, сделанные из шестов и парусины, подложив под него сухой травы и мягкого мха и укрыв одеялами. Выдры в сопровождении Марину и Сорк отправились в обратный путь, а Стагг остался с отцом и Береговым Псом, чтобы похоронить мертвого барсука. Могилу выкопали неглубокую, но сверху завалили валунами. В изножье Эбрик воткнул между камнями половинки сломанного лука, еще объединенные тетивой. Все трое постояли молча, глядя на последнее прибежище старого барсука.

— Бедняга, мы даже не знаем его имени, — вздохнул Эбрик. — Барсук в его возрасте должен доживать жизнь в покое, греясь на солнышке. Может, это отец молодого?

Стагг прижался мордой к отцу и заплакал. Он не мог представить себе, что кто-то может потерять отца.

— Кто мог так убить… чьего-нибудь отца? — всхлипывая, спросил он.

Береговой Пес оторвал взгляд от могилы:

— Из всех, кого я знаю, так убить мог только Рага Бол.

— Рага Бол? — В голосе Эбрика слышался страх. — Значит… Как его сюда занесло?

— Когда вы со Стаггом ушли, к нам наведался серый тюлень Рурф. Перед самым его носом наскочила на рифы и разбилась пиратская посудина корабельных крыс. Подальше к северу. Рага Бол и с полсотни его паразитов спаслись, выползли на берег. Остались они, стало быть, без корабля. Я уж за вас беспокоиться начал. Собирался отправить народ на поиски, а тут твой пострел принесся.

— Хороший улов, — похвалил Береговой Пес, подхватив одну из веревок корзины Эбрика. — Давай помогу тебе, приятель.

И они отправились вслед за командой выдр. Стагг спотыкался и путался в лямке колчана.

— Не нравится мне эта весна, — проворчал Эбрик.

— Холодно, штормит. Хоть бы летом распогодилось… Тогда об этой нечисти, Раге Боле и его мерзавцах, не надо будет думать. Нам еще, пожалуй, повезло…

Малыш Стагг все боролся с колчаном, не желавшим отрываться от земли.

— Нам больше повезло, чем бедным полосатым собакам, — выпалил он, в очередной раз споткнувшись о колчан.

По лицу Берегового Пса скользнула мимолетная улыбка.

— Быстро растет твой парень, друг.

Холодный, рваный, мокрый рассвет застал промокшую, голодную и понурую команду Раги Бола в двух лигах от берега моря. Сгрудившись вокруг нещадно дымящего костра, морские крысы тупо пялились в мутный, вспухший от дождя поток, несущийся по дну лощины, и равнодушно слушали вопли и проклятия капитана.

Узкомордый, с хитрыми глазами Риндж, не переставая грызть грязный коготь, окинул взглядом присутствующих:

— Бол безрукий? Да ни в жизнь! Приляпает ему Вирга лапу, она и не такое нашаманит.

Сухой, жилистый самец Феррон цыкнул зубом и сплюнул в поток:

— Приляпает, как же… У тебя мозги набекрень. Я — то видел, лапа на ниточке болталась, как килька на удочке… И на кой нам сдались эти псы полосатые, надо было топать да топать своей дорогой…

Риндж протер слезящиеся от дыма глаза:

— Ну, дед-то сразу носом клюнул, даже не понял, что в его полосатую башку попало.

Феррон вздрогнул, потому что приумолкший было на мгновение Рага Бол завопил с удвоенной силой, изобретая новые и новые ругательства.

— Да-а, зато большой молодой… Вроде бы Бол его с первого удара порешил, да вот ведь, понимаешь, дело-то какое…

К костру приблизился первый помощник капитана Глимбо. Он бесцеремонно отпихнул Ринджа и пристроил свое жирное брюхо поближе к огню. Один глаз Глимбо украшало бельмо, второй беспокойно рыскал по физиономиям присутствующих.

— В жизни не видал я, чтоб кто выжил после взмаха большой капитановой железяки. Да вот довелось увидать. Как он ожил? Кабы капитан ему второй раз не врезал, то не только лапы лишился бы. Ох, опасные твари эти полосатые!

Безрадостный голый пейзаж сквозь непрерывный дождь казался еще мрачнее. Костер в лощине полыхал, раздутый чуть ли не до лесного пожара. Внимание крыс было приковано, однако, не к костру, а к капитану. Высокий, поджарый, с энергичными зелеными глазами, он сидел, завернувшись в меховой плащ и спрятав в него обрубок левой передней лапы. Правая покоилась на резной костяной рукояти большой тяжелой сабли. Каждый член стаи чувствовал на себе взгляд капитана. Поеживались даже те, на кого он вовсе не смотрел. Молчание нарушали лишь костер да ветер. Народ ждал слова вождя.

Наконец Рага Бол встал и открыл рот. Блеснули золотые накладки на его клыках, качнулись круглые латунные серьги.

— На заре выступаем. Направление — запад. Кто не хочет — высказывайтесь. Сразу здесь и закопаю.

Никто не проронил ни слова. Рага Бол кивнул:

— Значит, запад. Муха, двух гонцов мне.

Неимоверно толстая крыса с перекинутым через плечо и обмотанным вокруг пуза кнутом мигнула двум крысам помельче. Те приблизились к капитану и замерли.

Рага Бол молча смотрел на подошедших, пока они не начали ежиться под его взглядом. Челюсти капитана сжались от боли, когда он неловко шевельнул под плащом обрубком лапы.