— До последнего цента? — Эта новость была для Беара ударом под дых. — Ты их хоть разглядел? Имеешь представление о том, кто они такие?

— Скорее всего уличная шпана. Я их никогда раньше не видел.

Беар вытянул из кармана бутылку коньяка и сунул ее в руку Холту.

— Вот, выпей, чтобы снять боль. Скажи спасибо нашему любимому банкиру.

Холт откупорил бутылку, поднес ее к носу и глубоко вдохнул ароматные коньячные пары.

— Ты хороший человек, Беар Макквайд, — сказал он, сверкнув на друга подбитым глазом. Когда же Беар извлек из другого кармана горсть шикарных кубинских сигар, Холт совсем развеселился. Он провел одной сигарой у себя под носом, смакуя запах крепкого табака, потом хлебнул коньяк. — Ну, как прошел вечер? Как там наша старушка мисс Вингейт? — Холт подвинулся в сторону, освобождая для Беара место на койке рядом с собой. — Что она сказала? Ты уговорил ее? Она согласна дать нам ссуду?

— Я… не смог застать ее наедине, чтобы спросить об этом. Но мне удалось с ней познакомиться. Говорят, она вкладывает много денег в новые деловые проекты… гораздо менее перспективные, чем «Монтана сентрал энд маунтин».

Холт шумно вздохнул.

— Так ты даже не спрашивал ее?

— Вокруг нее все время увивались люди. И она оказалась не совсем такой, как мы ее себе представляли, — сказал Беар, хлебнув из протянутой Холтом бутылки.

— Что значит «не такой, как мы себе представляли»?

— Она добрая. Как твоя старая бабушка. Просто добрая душа.

Холт забрал бутылку и сделал большой глоток.

— А еще какая?

— Моложе, чем мы думали. — Беар внутренне съежился, решая, стоит ли открывать всю правду другу. — Чертовски крепкий орешек. Знает железные дороги вдоль и поперек. Ее не одурачишь светскими манерами или глупостью, припрятанной за смазливым личиком.

— Это хорошо. — Холт приглушенно хмыкнул и сделал еще глоток. — Потому что в данный момент, если взять нас обоих, получится совсем немного светскости и смазливости.

Беар нахмурился, но тут увидел, как сверкнули зубы на разбитой физиономии ирландца, и облегченно ухмыльнулся: к Холту вернулся его юмор.

— Ты прав.

После того как бутылка прошлась туда-сюда еще несколько раз, опять всплыли проблемы инвестиций.

— Ни ссуды, ни возможности осуществить права на земельные опционы. Полное отсутствие денег и горящие сроки, — задумчиво проговорил Холт. — Похоже, дела наши хуже некуда.

— Плохи, но не безнадежны, — возразил Беар, подняв голову кверху и оглядывая их убогую комнатушку. — По крайней мере у нас есть крыша над головой.

— Это верно. За комнату уплачено на три дня вперед.

— У нас с тобой сильные руки, которые не боятся тяжелого труда. — Беар устроился поудобнее.

— Мы сумеем найти работу, чтобы набить себе брюхо едой. — Холт приподнялся с подушки. — И потом, у нас остается старушка мисс Вингейт. Она хорошая. Крутая, но справедливая. Она нам поможет.

Настроение у Беара окончательно испортилось, когда он услышал такие речи Холта про Даймонд Вингейт. Неожиданно он вспомнил ее слова: «Я вас отблагодарю» — и ухватился за это обещание, упрямо отметая все прочие приключения прошедшего дня.

— Я заеду к ней в понедельник с самого утра, — объявил он. — Возьму карты, планы и выложу все это перед ней… сделаю честное деловое предложение. Хватит ходить вокруг да около!

Холт с усмешкой выразил свою веру в силу убеждения Беара:

— Она выпишет тебе банковский чек — и конец нашим бедам.

Когда Беар Макквайд вывел свой арендованный кабриолет на дорогу, ведущую к дому Даймонд Вингейт, солнце стояло уже высоко. Выехать «в понедельник с самого утра», как он планировал с вечера, не получилось: пришлось поторговаться в городской конюшне насчет оплаты за прокат кабриолета. Хуже того, он израсходовал свой самый последний ресурс, двадцатидолларовую монетку-талисман, дабы оплатить возросший долг, и теперь мучился нехорошим предчувствием, что это плохое начало делового дня.

Вскоре он увидел обширное поместье — Грейсмонт, как сказал владелец конюшни, — и испытал мимолетное желание развернуть лошадь и вернуться в город. Только память об упрямом оптимизме Холта, который жадно проглотил пару черствых бисквитов и отправился на поиски черной работы, чтобы набить их животы едой, удержала его от позорного бегства.

Последние две ночи он ворочался на своей узкой койке, терзаемый памятью о роскошном теле Даймонд Вингейт — ведь оно лежало в его объятиях, обмякшее и податливое. Стоило ему пустить мысли на самотек, как вновь наплывало старое: странная пустота внутри, отчаянное желание встать перед ней и…

И что? Защитить ее от всех остальных мужчин? «Ее заботы меня не касаются». Он так часто твердил про себя эти слова, что они сами звучали в голове, точно молитва. Он натянул поводья, стянул с головы шляпу и вытер взмокший лоб, глядя на огромные железные ворота — вход в Грейсмонт. Перед кирпичными колоннами и резной металлической оградой толпилось множество народа. Напуганный перспективой вступить в какой-то совершенно незнакомый мир, Беар нахмурился, стегнул поводьями и поехал дальше.

При ближайшем рассмотрении люди перед воротами Даймонд оказались обычными бедняками. Они уставились на него во все глаза — мужчины, женщины и дети в жалких лохмотьях. В руках у них были пожитки в потрепанных сумках и старых дерюжных мешках. Беар заметил костры вдоль дороги и понял, что эти люди расположились здесь пестрым табором.

За воротами, в кресле, прислоненном спинкой к боку каменной сторожки, сидел парень в надвинутой на лицо шляпе и, похоже, дремал.

Беар вышел из кабриолета и стал пробираться сквозь ожидающую толпу,

— Эй, привратник! — крикнул он.

Парень поднял голову и увидел Беара, стоящего впереди толпы. Он встал и неторопливо направился к нему.

— Я приехал повидаться с мисс Вингейт, — спокойно сказал Беар.

— Да, и мы тоже! — раздались голоса из толпы.

— Вам назначено? — привратник внимательно оглядел Беара.

— Нет, — сказал Макквайд, со стыдом понимая, что, несмотря на свой приличный костюм, на самом-то деле он всего лишь очередной проситель у ее ворот. — Я официально знаком с мисс Вингейт. — Он посмотрел на толпившихся вокруг него. — Я не знал, что мне надо заранее назначать встречу.

Привратник, вытянув шею, осмотрел кабриолет Беара и только потом кивнул.

— Хорошо, можете проехать. — Он обратился к толпе: — Я открою ворота только для этого джентльмена. Слышали? А вы держитесь подальше. Скоро вам вынесут обед.

Приглашение в дом вызвало в Беаре почти такую же неловкость, как если бы ему отказали. Оставив позади других просителей, он почувствовал себя мошенником и с горечью вспомнил о своем намерении сделать этот визит исключительно деловым.

Дом стоял в центре круговой дорожки с широким радиусом. Это была размашистая кирпичная постройка в стиле ренессанс с большим белым портиком и внушительными черными лакированными дверями. Дорога, ведущая к этим дверям, пролегала мимо красивой лужайки и аккуратно подстриженной живой изгороди. Каждая деталь двора, от клумб с тюльпанами и недавно посаженными розами до сверкающих медных подвесок для ламп по обеим сторонам дверей, была тщательно вычищена. Это было поместье, дом богатой наследницы — место, окутанное аурой денег и избранности. На Беара нахлынула целая волна воспоминаний. Чтобы заставить себя выйти из кабриолета, ему пришлось призвать на помощь всю свою силу воли.

Перед ним, как по волшебству, распахнулась дверь, и его ввели в просторный парадный вестибюль, отделанный черно-белым мрамором и полированным красным деревом. Не успел он назвать дворецкому свое имя, как его окликнули с верхней площадки лестницы:

— Макквайд? Это вы?

Он посмотрел наверх и узнал опекуна Даймонд, Хардвелла Хамфри.

— Да это и впрямь Макквайд! Ну и дела! — Хамфри поспешил вниз по лестнице навстречу Беару. Рядом с ним шла пожилая дама благородного вида. — Дорогая, — он похлопал свою спутницу по руке, которая покоилась на изгибе его локтя, — это тот самый молодой человек, про которого я тебе рассказывал после вечеринки у Вассаров. Он спас Даймонд. Макквайд, это моя жена Анна.