Главным портом Восточного Средиземноморья была египетская Александрия. То, что в городе правили мусульмане, не мешало итальянцам держать там свои представительства, включив город в свою торговую сеть. Очевидно, во времена военных кризисов положение европейцев в Александрии становилось опасным. Мусульманские правители иногда изгоняли их, а изредка (например, в 1174 году) даже убивали. И все же нужды торгового мира были шире вопросов веры. Саладин сам вынужден был оправдывать итальянское присутствие в Египте перед своим духовным господином, халифом Багдада. Он объяснял, что торговля металлом и военным снаряжением для него является жизненной необходимостью. Одновременно и мусульманские торговцы беспрепятственно перемещались по землям крестоносцев, перевозя свои товары из Дамаска и Алеппо в порты Акры и Бейрута. Им приходилось платить огромные налоги — но точно так же большие налоги платили франкские торговцы, отправлявшиеся вглубь материка. Ибн Джубайр, испанский мусульманин, предпринявший паломничество в Святую Землю в 1184 году, был поражен таким положением дел. Он писал:

«Одна из удивительных вещей — хотя между двумя силами и горит огонь несогласия… но мусульманские и христианские путешественники могут беспрепятственно проходить между ними. Султан [Саладин] обрел [замок Керак в Трансиордании], но караваны все равно идут из Египта в Дамаск через окрестные земли без преград с его стороны. Так же и мусульмане продолжают путешествовать из Дамаска в Акру. Ни одного христианского торговца не задержали и не остановили на мусульманских землях… Они [торговцы] всегда остаются в безопасности, будь то мир или война.

Долгая осада Акры (1189–1191) на время приостановила торговлю, но как только вернулось относительное спокойствие, сразу возвратились и торговые связи, и торговцы вновь идут по путям, нарушенным конфликтом между христианством и исламом». [130]

Три итальянских города жестоко конкурировали между собой, и во многих случаях их соперничество приводило к открытым конфликтам. Как раз во время Четвертого крестового похода Генуя и Пиза оказались вовлечены в активную междоусобицу. Несмотря на попытки папы посредничать между ними, продолжение этой вражды осложняло перевозку значительной армии к Святой Земле. [131] Кроме того, конфликты при перевозке генуэзцами армии короля Филиппа во время Третьего крестового похода привели к тому, что французы не слишком стремились вновь нанимать генуэзцев за столь высокую плату.

Таким образом, предпочтение было отдано Венеции. В августе 1198 года в булле по поводу крестовых походов Иннокентий недвусмысленно дал понять, что отправляет своего легата Соффредо (Soffredo) «для поиска поддержки Святой Земле» в Венецию, поскольку шансы найти помощь в ссорящихся Пизе и Генуе если и существуют, то все равно невелики. [132]

Виллардуэн повествует, что, когда лидеры будущего похода собрались на совет в Компьене, то решили выбрать шестерых посланников для ведения переговоров от лица армии крестоносцев относительно морского проезда. Им были выданы соответствующие грамоты. Документы были подписаны всеми основными представителями знати, обещавшими ожидать заключения договоренностей. Ответственность была огромной, и шестеро посланцев были выбраны весьма тщательно, по двое от Тибо, Людовика и Балдуина. Среди них был и Жоффруа Виллардуэн, чье личное присутствие придает его повествованию уникальность взгляда очевидца. [133]

Условия, которые ими обсуждались, оказали огромное влияние на исход крестового похода. Обстоятельства, возникшие благодаря заключенному договору, сформировали и направили действия армий так, как никто не мог и подозревать — и в значительной мере именно они привели крестовый поход к его ужасному завершению. Виллардуэн со товарищи, разумеется, не мог предвидеть исхода кампании, поскольку они намеревались лишь обеспечить проход армии Христовой к месту обретения Его владений.

В начале 1201 года послы переправились через Альпы, миновали Северную Италию (возможно, через Пьяченцу) и достигли Венеции, оказавшись в городе на первой неделе Великого поста, в марте 1201 года.

Венеция, расположенная на группе островов в лагуне Адриатического моря, была могущественной и независимой силой средневекового мира, гордившейся достойной и самобытной историей. [134] Острова были заселены рыбаками еще с Римских времен, когда эти земли являлись частью великой империи. В те времена лагуна была куда более обширной, глубже врезаясь в сушу и простираясь к северу и югу от земель, которые позже стали Венецией.

С падением Римской империи в IV–V веках большая часть Италии оказалась под управлением германских племен. Исключение составляла территория, называвшаяся Венетия ^{14} . Ею продолжали править чиновники, присланные из Константинополя, ставшего «новым Римом» с 331 года, когда императоры нашли для себя на востоке более безопасное местопребывание. Эта связь с Византией стала ключевой в дальнейшем развитии Венеции на протяжении нескольких последующих веков.

Ломбардское вторжение из Италии в 580 году вынудило многих беженцев с материка искать безопасного укрытия на островах среди лагуны. Несколько существовавших поселений разрослись, и в 697 году Византия назначила для управления территорией первого дюка(или дожа). В 810 году сын Карла Великого Пипин попытался завоевать эти земли для Франкской империи — но не смог добраться до острова Риальто, который уже являлся центром поселения. Последовавший за этим мирный договор закрепил тот очевидный факт, что Венеция являлась частью Византийской империи, хотя вскоре островитяне начали декларировать свою независимость. Это ярко проявилось в 829 году, когда из Александрии были украдены мощи святого Марка, а сам апостол начал считаться покровителем города вместо святого Феодора, греческого воина. Но все же ослабление политических связей не означало полного разрыва с Константинополем, торговые узы по-прежнему оставались крепкими, равно как и греческое влияние на культуру — в частности, на архитектуру.

Примерно с этого периода венецианцы начали упражняться в мореходстве, сначала в долинах бесчисленных рек, стекавших в просторный природный бассейн, расположенный ниже Доломитских Альп в Северной Италии. Их лодочники стали отличными торговцами, продававшими соль и рыбу со своей родины, а также товары, привезенные византийскими купцами из Средиземноморья — пряности, шелк и ладан. Все это обменивалось на основные продукты питания, в том числе зерно, которое было невозможно выращивать на небольших песчаных островах.

Соседние регионы, например, долина реки По, в течение IX и X веков становились все более умиротворенными, здесь наступил экономический расцвет, и венецианцы понемногу стали путешествовать дальше, чтобы удовлетворить потребность в предметах роскоши. Их корабли начали пересекать просторы Средиземного моря, ведя торговлю с мусульманской Северной Африкой, Малой Азией и Левантом. Важными статьями экспорта становились рабы из славянских земель и древесина с равнин и гор к северу от Венеции. Рабов и дерево продавали в Северную Африку в обмен на золото — которое, в свою очередь, обменивалось в Константинополе на предметы роскоши, хорошо продававшиеся на Западе. Этот рост торговли вкупе с доступностью древесины дал стимул для развития в Венеции кораблестроения, которое в свою очередь способствовало достижению городом коммерческого влияния.