Они поравнялись с «Альфой» раньше, чем Лэнг смог их увидеть, — четверо мужчин, каждый из которых держал что-то в руках.

Что именно, он знал, но не успел разглядеть, потому что ночная тишина вдруг разразилась стрельбой. Четыре дула расцвели вспышками, практически ослепившими привыкшие к темноте глаза Лэнга, а в ушах зазвенело от десятков выстрелов из автоматов.

«Альфа-Ромео», как живое существо, содрогалась под пулями, бившими в ее корпус, дробившими стекло и дырявившими металл. А потом, словно в предсмертной судороге, осела на обода спущенных пробитых колес.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. Лэнга вновь оглушила тишина, которую нарушало лишь шипение простреленного радиатора. А издали уже доносился быстро приближавшийся звук полицейских сирен. У стрелков не было времени на проверку качества их работы.

Из густой тени, где Лэнг скрылся после того, как во второй раз покинул машину, он наблюдал, как ворота на противоположной стороне улицы медленно закрылись, впустив четверых мужчин.

Вдоль улицы загорались огни. Из домов начали появляться самые любопытные и безрассудные соседи. Во тьме раздавались удивленные голоса.

— Я бы сказал, что свое доказательство ты получил.

Лэнг вздрогнул всем телом. Он не слышал, как к нему подошел со своего поста Джейкоб.

— Пожалуй, да. А теперь переходим ко второй части плана. — Лэнг взял Джейкоба за руку выше локтя и деликатно отвел на несколько шагов от изрешеченной пулями «Альфы-Ромео». — И нужно поспешить, пока не приехала полиция.

Заместитель старшего инспектора полиции Ханаратти, приложив ко лбу ладонь козырьком, чтобы защитить глаза от слепящего света ламп, установленных вокруг изуродованной машины, рассматривал расстрелянную «Альфу-Ромео Снайдер», ту самую машину, которую инспектор вожделел уже добрых двадцать лет; этой страсти не мешали ни трое детей, ни бывшая жена. Теперь она представляла собой груду ни на что не годного металла. Ни единого квадратного сантиметра без пулевой пробоины. К счастью, водитель успел выскочить — такой шквал свинца не пережил бы никто.

Ханаратти недовольно поморщился. Это больше всего походило на неудачную попытку мафиозной разборки. Вообще-то ему было совершенно безразлично, сколько трупов мафиози будет валяться на улицах. Чем больше, тем лучше. Беда была в том, что дело редко кончалось одной перестрелкой. Когда преступники, как это у них называется, «ложатся на матрасы», очень уж часто под перекрестным огнем оказываются мирные граждане.

И место странное. Один из самых благополучных районов города, как раз напротив пьяцца деи Кавальери ди Мальта. Интересно, не могла ли стрельба иметь какую-нибудь связь с тем не то приемом, не то собранием, проходящим в Ордене? Как любой хороший полицейский, инспектор относился к совпадениям с очень большим подозрением.

Но ведь это абсурд — видеть какую-то связь между церковным орденом и организованной преступностью, тем более мафией, которую церковь проклинала не одну сотню лет. Он отбросил эту версию, но она упорно не желала уходить.

И еще какая-то мысль все время бродила где-то на дальних окраинах его сознания, как человек, боящийся шагнуть на прогнившие доски пола. Что?..

— Инспектор, никто внутри не слышал стрельбы.

Ханаратти не заметил, как перед ним вырос Маниччи:

— Похоже, эти старые стены хорошо поглощают звук.

Чтобы заглушить такую стрельбу, понадобились бы стены куда толще и выше, мрачно подумал Ханаратти. В таких районах даже телефонные звонки разносятся на километр, если не больше. И для того чтобы отказаться сотрудничать со следствием, святые отцы могли бы подыскать обоснование получше, каким бы важным ни было их собрание.

Святые отцы…

Эти слова что-то подтолкнули, и таинственная мысль сдвинулась на шажок вперед.

— По номерам мы определили, что автомобиль взят напрокат, — продолжал Маниччи.

«Мы?» — повторил про себя Ханаратти. Инспектор уже отлично овладел искусством перекладывать на других ответственность и переадресовывать упреки, словно это была тарелка с горячим супом, которую он не мог удержать в руках и потому совал первому, кто окажется поблизости. Готовый бюрократ, но не тот человек, которого Ханаратти выбрал бы для расследования этого дерзкого преступления. Но, увы, он не мог выбирать, с кем работать. Маниччи был женат на дочери двоюродной сестры жены старшего инспектора. В Италии родственные связи — предмет особой гордости.

— Мы уже связались с отделением «Герца». Кто-нибудь из моих людей подъедет туда и с менеджером установит имя человека, который взял этот автомобиль.

Отличная возможность!

— Кто-нибудь из твоих людей? Дело слишком серьезное для того, чтобы поручать подчиненным его важнейшую часть. Поезжай туда сам!

При виде недовольного лица Маниччи, который понял, что его попросту удаляют с места преступления, Ханаратти все же удалось сдержать улыбку. А он небось рассчитывал примазаться к сделанной кем-нибудь находке и заработать благодарность. И почти сразу после того, как Маниччи неохотно забрался в свой белый с голубым «Фиат», идея окончательно сформировалась.

Священники! Церковный орден!

Всего несколько недель назад из Тибра вытащили труп греческого православного священника, в жилище которого рядом с Ватиканом накануне произошла нешуточная перестрелка; ее как раз и расследовал Ханаратти. Неужели может быть связь?.. Даже в самом лучшем случае очень хрупкая. Но ведь священники редко оказываются вовлеченными в преступления, связанные с насилием. Практически никогда в качестве преступников и крайне редко в качестве жертв.

Совпадения…

— Инспектор.

Возле него стоял один из полицейских в форме:

— Мы только что получили рапорт. Этот автомобиль, «Альфа-Ромео», был угнан около Пантеона.

У Ханаратти аж желудок заболел от осознания того, что самая основная версия мотива стрельбы рассыпается прямо на глазах:

— Угнан?

— Да, инспектор. Его взял напрокат американец, который остановился там в гостинице.

— Когда?

Полицейский непонимающе взглянул на начальника:

— Что — когда?

Заместитель старшего инспектора поймал себя на том, что ему очень хочется заорать на своего подчиненного:

— Когда его угнали?

Тот пожал плечами:

— Американец точно не знает. Он пошел в ресторан, а когда вышел, машины не было.

Чудесно!

По крайней мере, Ханаратти доставит себе удовольствие направить Маниччи на поиски этого наглого дневного угонщика. Как-никак угон связан со стрельбой; ну а допрос американца займет молодого да раннего инспектора самое меньшее на полдня, и он не будет путаться под ногами в расследовании.

Даже у невезения есть свои достоинства.

Чуть не все утро Лэнг и Джейкоб потратили на поиски того фургона электриков, который накануне заезжал на территорию представительства мальтийских рыцарей. А когда нашли, то некоторая сумма в евро, переданная бригаде из двух человек, дала Лэнгу и Джейкобу возможность обрядиться в такие же комбинезоны, что и у настоящих рабочих. Еще немного денег, и фургон оказался перед деревянными воротами и принялся сигналить, требуя, чтобы машину впустили.

Один из рабочих — тот, кто владел английским, — объяснил по-итальянски, что они приехали проверить вчерашнюю работу и что за сегодняшний визит денег не возьмут. Оказавшись внутри, Лэнг и Джейкоб с чемоданчиками для инструментов в руках разделились и отправились осматривать серое каменное здание с множеством окон.

Надежда на то, что униформа сделает их невидимками, полностью оправдалась. Повара, официанты и еще несколько рабочих без особого смысла суетились в вестибюле. Заседание совета проходило в атмосфере чуть ли не сельской ярмарки. И на двух электриков никто не обратил ни малейшего внимания.