— Но ведь Фрэнсис, дядя Фэнси, договаривался насчет нашей встречи с патриархом по своим церковным каналам, верно?

— Ну да, это был единственный способ, какой я мог придумать для того, чтобы перевести книгу.

— И его переговоры могли подслушать…

— Маловероятно. Я специально попросил его пользоваться электронной почтой. И писать по-латыни.

Герт встала и потянулась, заложив руки за голову и выгнувшись всем телом:

— Что, если латынь не настолько мертвый язык, как тебе кажется?

— То есть?

Она пожала плечами:

— То есть его понимает еще кто-то, кроме вас. И этот кто-то знает, как читать чужую электронную почту.

— Это нам ничего не дает. В наше время проникновение в чужие компьютеры совершается чаще, чем кражи со взломом. А вот чтение по-латыни…

Тут им пришлось прервать разговор, поскольку к ним решительно направился внушительного вида дородный мужчина в черной рясе. Если бы не густая окладистая борода, его можно было бы принять за монаха или священника католической церкви.

Остановившись перед гостями, он протянул руку:

— Мистер Рейлли? Мисс Фукс? Я — отец Стефан, наместник монастыря. Наш настоятель — патриарх, которого вы хотите видеть, — сейчас отъехал в библиотеку богословской школы, что на Хейбелиаде, одном из соседних островов.

Лэнг пожал монаху руку, подождал, пока Герт сделает то же самое, и лишь после этого спросил:

— Но когда он вернется? Ведь у нас была договоренность…

Монах вскинул руки ладонями вперед:

— Увы, не знаю. Хотя сама школа закрылась много лет назад, богословы до сих пор собираются там в библиотеке. Его святейшество питает большую слабость к богословским диспутам и, случается, забывает о времени. Так что он может вернуться и глубокой ночью.

Лэнг обвел взглядом монастырь. Насколько он знал, многие обители в Европе привечали у себя гостей.

— А можно ли остаться у вас переночевать?

Монах покачала головой:

— Вам — безусловно. А вот допускать в кельи женщин запрещено уставом.

По взгляду Герт можно было понять ее мысли без всяких слов: не одни только мусульмане в Турции больны сексизмом.

Монах тоже заметил выражение ее лица:

— Это очень древнее правило, мисс Фукс. Но и тогда, и сейчас мужчины уходят в монастырь, чтобы молиться и служить Богу всеми своими делами и помыслами. Поэтому у нас нет радио и телевидения. Из книг — только церковные. А женщины, особенно столь привлекательные, как вы, отвлекают братию от божественных мыслей, чего все мы стараемся избежать.

Объяснение, судя по всему, удовлетворило Герт, а может быть, даже польстило ей.

— Боюсь, вам будет трудно отыскать здесь жилье. Сейчас самый разгар отпускного сезона и гостиницы переполнены. Я посоветовал бы вам вернуться на материк, там легче будет найти комнату. Паром работает до восьми часов.

— Но, — возразил Лэнг, — нам ведь нужно увидеться с патриархом!

— Он будет здесь завтра только до полудня. А потом уедет в Стамбул на крестины внука своего друга, в церковь Спасителя в Хоре. Храм невелик, но в нем имеются замечательные византийские мозаики. Возможно, вам стоит встретиться с ним там.

Лэнгу очень хотелось остаться в монастыре. Здесь любой посторонний сразу же оказался бы на виду. К тому же дополнительное плавание на пароме позволило бы тем, кто стремился убить его, предпринять еще одну попытку. Зато в городе они с Герт смогут затеряться в многонациональной толпе. Там они будут не так заметны, как на этих маленьких островах.

— Пожалуйста, передайте ему, что мы рассчитываем увидеться с ним во время крещения. Мы задержим его лишь на несколько минут.

Гостиница была маленькой и не слишком претенциозной; в ресторане, располагавшемся в пристроенной на крыше террасе, подавали лишь несколько блюд. Сидя за своим столом — их было здесь всего десять, — Лэнг и Герт видели освещенные прожекторами здания Голубой мечети, Айя-Софии и египетский обелиск, извещавший о том, что здесь находился центр ипподрома древнего Византия, выстроенного в III веке гигантского сооружения, где помещалось сто тысяч зрителей. Выбор блюд они доверили хозяину гостиницы, исполнявшему заодно и обязанности метрдотеля, который предложил им рыбный шиш-кебаб, имам-баялды, что по-турецки значит «имам упал в обморок» — ломтики баклажанов, фаршированные обжаренными с луком томатами, — и холодный рисовый пудинг. Белое вино «Долука» хотя и оказалось довольно терпким, все же было приемлемым.

Хозяин гостиницы проявлял к ним особый интерес с того самого мгновения, как они появились на пороге. Дело в том, решил Лэнг, что у него, наверное, редко останавливаются американцы, тем более не имеющие паспортов. Отсутствие документов означало, что их не обязательно, да и невозможно зарегистрировать как положено, и все деньги, которые они заплатили наличными за номер, останутся в кармане хозяина целиком, без всяких налоговых вычетов. Стоило Герт оторвать взгляд от карты города — точно такой же, какие предоставляют своим клиентам за счет близлежащих магазинов и ресторанов едва ли не все отели Европы, — как хозяин материализовался около их столика.

— Скажите, Большой базар сейчас открыт?

Хозяин печально покачал головой:

— Нет, мадам, большинство магазинов уже закрыто. — Тут он повеселел и подмигнул Лэнгу. — Но сам базар открыт. Там много ресторанов, кофеен и даже мечеть, которая никогда не закрывается. А товары вы сможете заранее присмотреть себе через витрины, и это обойдется вам даром.

Лэнг строго взглянул на Герт и чуть заметно качнул головой, а хозяин между тем продолжал:

— Идите налево по Йеребатан-кад. Увидите большой камень — все, что осталось от Миллионной арки, которую когда-то построили римляне. Оттуда снова поверните налево. Улица одна, хотя названий у нее несколько. По ней вы попадете на базар.

Лэнг выждал, пока хозяин собственноручно собрал посуду и направился к лестнице, ведущей на кухню.

— Ты спятила?

С совершенно невинным видом (который ей мало шел) Герт вскинула брови и нашарила в сумке пачку «Мальборо». Вытряхнув оттуда сигарету, она, как обычно, постучала ею по столу. Лэнг ненавидел курение, но эта привычка Герт почему-то казалась ему очень сексуальной.

Затем она взяла лежавший на столе коробок, зажгла спичку, прикурила и выпустила облачко дыма:

— Спятила? Почему ты так решил?

Лэнг обвел взглядом другие столики. За ними тоже курили. Он оказался единственным некурящим из всех посетителей. И на улице чуть ли не каждый мужчина сжимал в зубах или в пальцах дымящуюся сигарету. Турки определенно любили курение. Возможно, в местной воде содержалось какое-нибудь вещество, препятствующее раку и эмфиземе. С другой стороны, вода, которую здесь пили, продавалась только в бутылках с французскими наклейками.

— Почему? — Он еще больше понизил голос. — Всего несколько часов назад нас с тобой только чудом не убили. А теперь ты решила отправиться ночью бродить по улицам.

— Бродить? Бродить мы не будем. У нас есть цель.

— Но…

— Что — но? По дороге сюда мы, чтобы убедиться, что за нами не следят, дважды меняли такси, а потом еще ехали в этой, как ее?..

— В долмуше.

Этот вид транспорта представлял собою «Шевроле», выпущенный в начале пятидесятых годов, из которого вытащили сиденья и сделали за спиной у водителя две продольные скамьи. Ездили такие кареты по определенным маршрутам. Дешевле такси, регулярнее автобусов. Как правило, они трогались лишь после того, как оказывались заняты все пассажирские места, оправдывая тем самым свое название, означающее в переводе с турецкого «тесный».

Герт наморщила нос, с неудовольствием вспоминая поездку.