Крис могла бы поклясться, будто чувствует легкое покалывание силы Клода, желающей опутать ее невидимыми цепями. Только в этом не было необходимости — она уже и так никогда не смогла бы его покинуть.
— Мог бы хоть попытаться, — не удержавшись, Кристина рассмеялась искренним, счастливым смехом от того, что и он с такой силой нуждался в ее присутствии рядом.
Но под его обжигающим взглядом, под настойчивыми, сильными поглаживаниями его рук, этот смех, почти мгновенно, превратился в стон желания.
— Если ты этого хочешь, милая, я готов постараться, — усмехнулся он такой реакции, и впился в ее губы поцелуем. — Только учти, у меня изменились методы, на дворе двадцать первый век, как ни как…, - лукаво прошептал он между поцелуями.
Она хотела сказать, что уже знакома с этими новыми «методами», но его ласки были такими обжигающими и желанными. Такими… казалось, она не жила без них.
Губы Магистра покрывали ее лицо жесткими, собственническими поцелуями. Лоб, веки, скулы — ни один, даже малейший участок, не остался без пристального внимания Клода, но при всем напоре, эти прикосновения были невыносимо нежными. Словно бы он молился на нее каждым поцелуем.
Кристина трепетала всем телом, забыв предмет разговора.
Ее ладони гладили его плечи, шею. Ее ногти оставляли следы на его коже, но ни он, ни она не замечали этого. Слишком сильным было желание, захлестнувшее обоих с головой. И теперешнее и прошлое. Чересчур внезапным было понимание того, что и сейчас над ними висит неизвестная угроза, способная разрушить все в один миг. Так, как это уже случилось однажды.
— Клод…, - ей хотелось сказать ему, объяснить, как сильно она в нем нуждается. Но он запечатал своими губами ее рот.
— Тсс, милая, поговорим после, — прижав ее к своему телу одной рукой, Клод резко повернулся в кровати.
Теперь Кристина оказалась сверху, оседлав его бедрами, так, что твердая плоть упиралась во влажное, горячее, пульсирующее от потребности в нем преддверие ее лона.
Ох, она была с ним согласна — к черту разговоры!
Упершись ладонями в грудь Клода, которая вздымалась под ее руками от прерывистого, глубокого дыхания, Крис оттопырила попку, и скользнула вверх-вниз вдоль его эрекции, дразня Великого Магистра.
Только он был не настроен на игры.
С низким горловым звуком, больше всего напоминающим урчание, Клод обхватил ее ягодицы и, резко вскинув свои бедра, одним движением почти полностью вошел в жар тела Крис, заставляя ее мышцы судорожно сокращаться.
А потом, так и не дав ей воли, начал с напором в нее погружаться.
— Ох, ооох! О, Господи! — как и всегда в его руках, она потеряла всякие здравые мысли, нисходя до примитивного желания владеть им, и ему же покориться.
Ей казалось, что руки Клода, его губы — были повсюду, лаская, целуя, мучая сладкой пыткой каждую ее клеточку. Заставляя все тело Крис превращаться в сосредоточие наслаждения. И от каждого нового движения плоти Клода, она разлеталась на части, забывая обо всем во вселенной, кроме этого мужчины. Только тот ни за что не позволил бы ей ускользнуть без его на то воли, даже в наслаждение. Он двигался так неистово, что она не могла ничего изменить. Да и не хотела. Было невыносимо сладко, на грани щемящей боли, подчиняться каждому наполняющему, растягивающему толчку.
Кристина слишком сильно его хотела, чтобы долго удерживаться на краю и, запрокинув голову, еще удобней подставив свою грудь под ласки его губ, она поняла, что все тело начинает сотрясать неудержимая дрожь удовольствия. Крис закричала, не в силах выносить такое наслаждение в тишине. И от звука ее стона, от пульсации плоти вокруг его члена — не выдержал и Клод, взорвавшись в невероятном оргазме, наполнив ее своим семенем.
Гораздо позже, когда к Кристине вернулась способность хоть как-то различать окружающую реальность, и когда они оба смогли восстановить надрывное дыхание — она поняла, что лежит в объятиях Клода, бездумно, лениво водя по груди Магистра, прямо над сердцем, кончиками пальцев. Ей было так хорошо, что даже слов для сравнения или описания этого состояния — не имелось. Они еще не испытывали такой близости — что ж, по крайней мере, не в этом времени — когда после оргазма сознание захлестывают не подозрения и страхи, а только безграничный покой и счастье в объятиях любимого человека.
— Это бессмысленно, детка, — пальцы Клода обхватили ее ладонь, прерывая поглаживания. Он поднес ее кисть к губам и нежно поцеловал внутреннюю сторону запястья. — Мое сердце и душа — и так неразрывно связаны с тобой навеки. Они принадлежат тебе, так зачем же ты рисуешь символы приворотного заклятия у меня на груди? Сомневаешься в слове Великого Магистра?
Насмешливо вздернув бровь, Клод посмотрел на нее.
Подняв голову, она удивленно всмотрелась в его глаза. Несмотря на тон, Клод не шутил. Ни единым словом.
Что-то внутри Кристины сжалось от невыразимого, небывалого счастья, от понимания значимости этих простых слов, несущих гораздо большее, чем обыденное признание в любви.
Не удержавшись, она поцеловала жесткую линию его подбородка, прежде чем хоть задуматься над словами, которые он произнес.
— Я не знала, что это приворотные символы, — если бы у Кристины остались силы, она бы засмеялась, а так, ее хватило лишь улыбку. — Мне казалось, что я просто бесцельно тебя глажу.
Беззаботно пожав плечами, Кристина, с довольным вздохом, опять опустила голову на плечо Клода.
— Вероятно, прошлые навыки и умения пробираются наружу в обход сознания, захватывая над тобой власть, — с кривоватой улыбкой, нежно поддел он ее.
— Боишься, что подействует? — в свою очередь она вздернула бровь.
Этот вопрос заставил громко рассмеяться Клода.
Осторожно повернувшись, он уложил ее на бок и обнял, крепко прижав к себе спиной, так, что она оказалась укутана его телом, как коконом.
— Не думаю, что найдется хоть что-то сильнее той магии, связавшей нас в той проклятой башне восемьсот лет назад. Тебе не убежать от меня. А я — совершенно точно не собираюсь избавляться от того, к чему столь долго стремился, — он ласково поцеловал ее в затылок, зарываясь лицом в волнистые после мытья пряди. — Спи, милая, у нас еще есть несколько часов до рассвета. А утром ты попробуешь вспомнить, что произошло в кабинете. У нас осталось мало времени: завтра ночью начнется пересечение времен, — очевидно, ощутив, что она напряглась после этих слов, Клод легко погладил ее плечи, потом скользнул пальцами на грудь, рисуя по ней едва ощутимые круги, и накрыл ладонью живот, согревая кожу. — Не тревожься, — его голос изменился, становясь тише, обволакивая сознание Кристины, — просто спи…
И поддавшись искушению этого предложения, она сладко зевнула, погружаясь в тягучую дрему.
В последнее время каждое ее пробуждение было непредсказуемым и дошло до того, что Кристина начала опасаться открывать глаза.
Но не сегодня.
Едва проснувшись, не успев еще поднять веки, она уже ощутила себя настолько умиротворенной и счастливой, что вставать совершенно не хотелось. Появилось детское желание так и пролежать весь день в кровати, укутавшись в теплое одеяло и такие нежные объятия все еще спящего Клода, забыв обо всем, что им угрожало.
Но это было бы огромной ошибкой, и Кристина великолепно осознавала, что такой подход оказался бы в корне не верен. Она никогда не убегала от неприятностей и проблем. Не в этой жизни, по крайней мере. Пусть Крис и не до конца помнила, какой была раньше, но прятать голову в песок, в надежде, что неприятности уладятся сами собой — сейчас, было не в ее правилах.
Потому она с улыбкой на губах открыла глаза и осторожно села в кровати, стараясь не потревожить Клода.
Как ни странно, но сегодняшнее утро мало чем отличалось от вчерашнего, которое она, так же, встретила в этой спальне. Вот только сама Кристина воспринимала теперь жизнь иначе.
Вспомнив о том, через что они прошли — как она боялась признаться любимому, как теряла его, умирая — все это заставляло Крис с невероятной жадностью впитывать каждое новое ощущение, каждый миг времени, проведенного рядом с ним. Потому что страх новой потери, исподволь, незаметно, против всякого желания, пробирался к ней в разум, подтачивая уверенность в счастливом исходе.
