В последние годы СМИ особенно активно пугают нас, что, мол, скоро запасы нефти (она же черное золото, она же кровь Земли) на планете совсем иссякнут. А за ней — и запасы газа с углем. Эксперты-оптимисты стараются успокоить граждан: мол, не волнуйтесь, на наш век и на век наших детей уж точно хватит. Им возражают пессимисты: расслабляться нельзя, счет идет уже на десятилетия.

А напуганное всеми этими прогнозами человечество думает и гадает, что же будет, когда кончится нефть. Успеют ли к тому времени изобрести какое-нибудь супермегапрогрессивное топливо, для производства которого не требуется редких природных ресурсов, или не успеют? На чем будет ездить транспорт, когда все иссякнет, чем будут отапливаться дома, на чем будет строиться мировая экономика?

Взволнованные и заинтригованные этой темой, как и все остальные жители Земли, мы предложили самым разным писателям (среди которых оказались и опытные фантасты, и люди, обычно совершенно далекие от жанра фантастики и антиутопии) представить себе, как будет выглядеть наше постиндустриальное будущее. Мир, в котором в один прекрасный день закончилась нефть.

Из этих разных взглядов, из этих картин будущего, нарисованных двенадцатью писателями, и составлен этот сборник, который мы имеем честь представить на суд читателя.

По моей просьбе вертолет сделал круг над островом. Его очертания наводили на мысли о левиафане, обитателе северных морей. Чудовище подплыло к острову с востока и отхватило огромный кусок суши. След челюстей — бухту Диксона — сковал лед, скрытый глубоким снегом. Севернее на побережье можно было различить заброшенный поселок. От крохотных коробочек-домов тянулась темная полоса асфальтовой дороги и упиралась в аэропорт. Я опознал аэропорт по взлетно-посадочной полосе; к ней примыкал одинокий рукав для разворота самолетов. Местами снег стаял, бетон покрывали бурые пятна — местная растительность медленно, но верно отвоевывала остров у человека.

— Раньше здесь ледоколы ходили, — поведал пилот. — Пройдут вдоль берега, лед пообломают, а когда стянется, тут и там куски торчат, будто зубы. На вездеходе напрямки не проедешь в порт. Теперь-то здесь редко кто бывает. И вездеходы не ходят.

— А как же они обходятся?

— На станции-то? Рыбалкой живут, охотой. Оленину жрут. Медведя однажды завалили. Я им раз в месяц консервы из Норильска доставляю. Им эти консервы, конечно, недешево обходятся. Но все равно берут. Куда деваться…

— А топливо?

— Да у них там целый склад газовый, если нашим верить. Сколько раз просил, ну продайте хоть пару баллонов пропана. Мне ж летать к вам не на чем. Ни в какую. И главное, сидят как привязанные. Не хотят на материк перебираться, и все тут. Можно спрошу? Вы к ним с какой целью? Хотите станцию закрыть?

— Да, — коротко ответил я.

Задание группы по поиску нефтяных месторождений в окрестностях Карского моря давно закончилось, но по непонятной причине геологи отказались возвращаться, осели в устье Енисея. Их прибытия в Москву ожидали еще осенью; зимой решили — случилась беда. Но из Норильска прибыл ответ — все в порядке, геологи на острове Диксон, живут на старой гидрографической базе, контактируют по рации, просят их не искать и обратно не собираются. На институтском совете решили повременить до весны, переждать полярную ночь — чудовищный холод и отсутствие солнца, и, если геологи к весне не образумятся, отправить к ним человека — узнать, что, собственно, происходит. Жена одного из членов группы устроила настоящую истерику в кабинете ректора — рыдала и требовала немедленно вернуть ей мужа. Как будто институт его похитил.

Ни у кого даже сомнений не возникло, кто полетит. Если происходило что-то экстраординарное, всегда обращались ко мне. Я никого не подсиживал, по карьерной лестнице не лез, в науке достиг существенных успехов — в общем, пользовался у коллег авторитетом. Меня, правда, мало заботила основная проблема современной науки — синтез нефти и поиск новых месторождений, в сферу моих интересов входила исключительно слоистая минералогия. Но в институте меня ценили за безотказность и эрудицию.

— Давай, родной, — напутствовал меня ректор, — скажи ты этим обалдуям, что зла я на них не держу. Ну что они, в самом деле, как маленькие?.. Не понимаю, — он потеребил козлиную бородку, что выдавало крайнюю степень волнения. — Впервые, знаешь ли, сталкиваюсь с такой странной ситуацией.

— Да, ситуация странная, — согласился я. — Вы не волнуйтесь, Фрол Евгеньевич, я разберусь.

Вертолет завис над посадочной полосой и стал снижаться.

— А разве вы не высадите меня у поселка? — удивился я.

— Стреляют.

— Не понял.

— Запретили мне там высаживаться. Я здесь все оставляю. Продукты. Вещи. В общем, все, что им нужно. В здании аэропорта.

— А как же вы общаетесь?

— По рации. — Пилот ткнул в приборную панель. — И через записочки. — Он рассмеялся: — Геологи ваши московские совсем того.

— Так что же, вы их давно не видели?

— По правде говоря, никогда не видел. Да и чего мне на них смотреть?.. Не бабы голые. Платят они исправно, это главное.

Значит, придется отмахать километров десять на своих двоих, понял я. Ничего, не замерзну. Куртка теплая. В рюкзаке имеется портативная газовая горелка. Немного горючей ткани. Хватит, чтобы развести костер и отогреться. Вот только белые медведи — звери под тонну весом, непуганые, бродят по окрестностям в поисках пропитания. В их желудок может поместиться целая нерпа. Не дай бог встретиться посреди заснеженной пустоши с голодным хищником. И карабин не поможет. Я прихватил с собой из Норильска СКС — самозарядный карабин Симонова, излюбленное оружие местных промысловиков. Для охоты на оленей СКС подходит, а вот медведя им вряд ли остановишь, даже если всадить в него две обоймы — по десять патронов в каждой.

— Может, подлетим поближе, — предложил я угрюмо, предчувствуя ответ.

Пилот мои ожидания вполне оправдал.

— Даже не знаю, — смешался он, — там же снег везде. Я бы мог, конечно, сесть на дороге, поближе к поселку… Но это сложно. Да и пропана у меня только на обратную дорогу. Сами знаете, как вертушки газ жрут.

Ни слова не говоря, я полез в рюкзак и протянул пилоту несколько купюр — потом представлю смету родному институту.

— Скажем, за километр от поселка я смогу сесть, — сразу проявил он понимание. — А то дюже ваши геологи лютые. Один наш раз вздумал возле самой станции приземлиться, потом дырку в лобовом стекле всем демонстрировал. Они у вас во, — пилот покрутил пальцем у виска. Потянул штурвал на себя, поднимая машину выше. — Хотите честно? У нас на авиабазе все уверены, что на Диксоне — одни психи. Никто к ним летать не хочет. Только я. Просто мне деньги очень нужны. Трое детей. Все парни. Жрут, как рота солдат.

Пока мы летели, пилот тараторил без умолку, а я размышлял о сложившейся ситуации. При ближайшем рассмотрении все выглядело еще более странным, чем из Москвы. Почему геологическая группа осела на почти заброшенной гидрографической станции? Зачем они полностью исключили контакты с внешним миром? И чем они, черт побери, здесь занимаются? Я попытался представить, в каких обстоятельствах я поступил бы так же. И пришел к выводу, что только в одном случае — если бы речь шла о крупном научном открытии. Быть может, они нашли что-то такое, что позволит России преодолеть топливно-энергетический кризис и вырваться в мировые лидеры?..