Энджи глубоко вдохнула, пытаясь упорядочить свои мысли.

— Как это все началось?

— Ты же знаешь насчет Мэри Элис.

— А другие?

Должны были быть и другие.

— Как далеко в прошлое ты хочешь перенестись? В восемьдесят пятый? Девяносто пятый? В прошлый год? — На лице Майкла снова появилась улыбка. — Черт, я даже могу вспомнить, из каких они были штатов. Твой дружок пытался составить мой психологический портрет, верно? Думаю, он заметил, что с момента, когда Джонни вышел на свободу, я пошел по восходящей. Я снял перчатки, потому что знал: как только станет по-настоящему горячо, все, что мне потребуется, — это просто указать пальцем в его сторону.

— Они же были детьми!

— Можешь мне поверить, они были гораздо более опытными, чем позволено. Очень зрелые штучки для своего возраста. — Он покачал головой, словно сокрушаясь по поводу парадоксальности ситуации. — Все вы — стадо грязных попрошаек.

Энджи вдруг почувствовала, как внутри начинает подниматься волна стыда. Сколько маминых дружков говорили то же самое об Энджи? Сколько раз она принимала от них игрушки, вкусную еду или красивую одежду, а потом ей говорили, что она должна отработать это?

— Большинство этих девчонок, — сказал Майкл, — трахались столько, что даже ничего не чувствовали, если только им хорошенько не врезать. — Он снова смотрел на нее, на этот раз оценивающе. — Ты совсем как Мэри Элис. Знаешь почему? Ты дразнишь меня, позволяешь поцеловать, прикоснуться к себе, а потом отталкиваешь, как будто я для тебя недостаточно хорош. — Он раздраженно фыркнул. — Разыгрываешь из себя невинность!

Энджи молча смотрела на пистолет на диване.

— Другое дело шлюхи. С ними можно делать все, что угодно. Я имею в виду, за это им и платят. — Он повернулся к ней спиной, положив руки на каминную доску. Энджи не отрывала глаз от «глока», надеясь, что это не плод ее разыгравшегося воображения. — Я всего-то и хотел спустить пар с Алишей. И вдруг она начинает наглеть, выскакивает за мной из квартиры на лестницу. Но я не плачу за это дерьмо. Она не успокаивается, продолжает толкать меня и получает урок. Майкл Ормевуд никогда не платит!

Энджи молчала.

— Да, я позволил ей вывести меня из себя. — Она услышала шаги и почувствовала, что он остановился в нескольких сантиметрах от ее лица. — Но никто не станет особо переживать по поводу смерти какой-то потаскухи, верно? Никто не станет переживать и о тебе тоже.

Она крепко зажмурила глаза. Она позволила ему проникнуть в ее мозг, позволила установить контроль над ней, как он того и хотел.

— Все, что нужно сделать Джону, — это рассказать им, — сказала Энджи и наудачу добавила: — что ты его кузен.

— Ох, дорогая, — протянул Майкл, — неужели ты думаешь, что у Джона появится хотя бы один шанс открыть рот в зале суда? — Он покачал головой и продолжил: — Я все время играл с ним, дергал за ниточки, когда сам хотел. — Он снова ухмыльнулся. — Конечно, я едва не обделался, когда заглянул в ящик для инструмента и увидел, что он туда положил, но это было ничто по сравнению с тем, что придумал для него я. Я собирался проделать одну злую шутку с этой девочкой, а потом вывалить это все под дверь Джонни — точнее, в ту вонючую дыру, где он сейчас проживает.

— Это все равно не сработало бы, — сказала она, зная, что, скорее всего, все вышло бы так, как задумал Майкл.

— «Героический коп ловит серийного убийцу за работой». Моя ДНК по всей комнате — потому что я держал несчастную малышку на руках. Врывается полиция, видит Джонни мертвым, а я вою от горя. Да я бы еще получил повышение за то, что убил этого негодяя! Знаешь, сколько стоит довести человека до камеры смертников? Я бы еще сэкономил городу двадцать миллионов баксов, причем легко.

— Они бы все равно все узнали.

— От кого? От его друзей? От любящей семьи? От его преданной мамы-покойницы?

— Люди запомнили бы тебя.

— Никто меня не запомнит! — резко бросил Майкл, и Энджи заметила, что это больно ранило его. — Джон всегда был на первом плане. Я все время оставался в тени, всегда в тени. Никто меня даже не заметил, это тебе известно? А теперь единственное, что они будут помнить, так это то, что их драгоценный Джонни — убийца.

— Но ведь на самом деле Джон не убийца, верно?

Он не ответил, и она подняла глаза.

Майкл стоял перед закрытой дверью, которая, как думала Энджи, вела в кладовку. Он провел рукой по наличнику и достал ключ.

Она увидела засов, и сердце ее остановилось.

— Что ты собираешься делать?

— Довольно разговоров! — отрезал он, вставляя ключ в замок.

Энджи, преодолевая дрожь в ногах, заставила себя встать и попятилась в сторону дивана.

Майкл разгадал ее намерение и схватил пистолет.

— Шевелись! — Кончиком ствола он подтолкнул ее к кладовке. — Иди!

Еле передвигая ноги, Энджи подошла и заглянула в кладовку. Вот только это была вовсе не кладовка. Ступеньки уходили вниз, туда, где должен был находиться подвал.

— Ты все испортила! — сказал Майкл. — Мы с девочкой прекрасно проводили время.

Если он посадит ее в погреб, она умрет — Энджи знала это.

— Шевелись!

Она остановилась, и он натолкнулся на нее сзади.

— Не делай этого.

Она чувствовала горячее дыхание Майкла прямо у своего уха.

— Я собираюсь трахнуть тебя, Энджи. Я собираюсь трахнуть тебя во все дырки, которые у тебя имеются. — Он продолжал подталкивать ее к подвалу. — Сиди там и жди меня. И думай о том, что я собираюсь с тобой сделать.

— Нет!

Она уперлась босыми ногами в пол и откинулась назад. Ее подошвы скользили по деревянным доскам. Она попыталась вывернуться, но Майкл схватил ее за пояс, приподнял и в два шага преодолел расстояние до лестницы.

— Нет! — снова крикнула Эйджи, упершись ногами в дверную раму и сопротивляясь изо всех сил.

— Прекрати! — заорал он, снова поднимая ее в воздух.

Она бешено молотила ногами, но он все равно бросил ее вниз. Падая, Энджи билась о стены, потом приземлилась на бедро и застонала от боли.

Над головой зажегся свет. Одинокая лампочка осветила то, что когда-то было погребом для хранения овощей. В углу, свернувшись в безжизненный клубочек, лежала Жасмин. Энджи хотела подойти к девочке, но что-то помешало ей. Она опустила глаза и увидела осколок стекла, впившийся в плечо. В нижнюю ступеньку были зацементированы и другие осколки, торчавшие, словно зубы акулы.

— Подумай хорошенько! — крикнул Майкл через дверной проем наверху. — Подумай о том, что с тобой должно произойти!

Свет погас. Дверь закрылась. Щелкнул засов.

Ей предстоит умереть.

Уилл вел машину и, прижимая к уху свой мобильный, молился, чтобы Аманда оказалась у себя в кабинете. Он все-таки взял с собой Джона — ему было необходимо услышать его рассказ, ему нужно было знать, с каким зверем придется иметь дело, когда они доберутся до Теннесси. Джон в своем желании помочь буквально рвался в бой.

Наконец трубку взяла Каролин:

— Кабинет Аманды Вагнер.

— Мне нужна Аманда. Это срочно!

Она отключилась, оставив его на линии. Уилл следил за дорогой, мчась по федеральной автостраде Интерстейт 75 на полосе движения, выделенной для машин, в которых едут два и более человека, включая водителя, со скоростью, превышающей ограничение на тридцать миль в час.

— Уилл? — послышался голос Аманды. — Что случилось?

— Я сейчас на пути в Теннесси.

— Не припоминаю, чтобы подписывала вам заявление на отпуск.

— Я думаю, что убийцей является Майкл Ормевуд.

— Хо-ро-шо, — с подчеркнутой медлительностью произнесла Аманда. — Давайте-ка все по порядку, Уилл.

Уилл передал ей рассказ Джона о том, как Майкл пытался давить на надзирающего офицера по досрочному освобождению, как сестра Джона рассказала ему о домике в Теннесси. Закончил он масляными пятнами на дорожке перед домом Майкла и тем, что его соседка сообщила Лео Доннелли.

— Вы проверили дом Поласки?