К подобным уловкам в последние двадцать лет прибегала Кэти, чтобы загнать дочерей на рождественские и пасхальные богослужения.

— Тесси, — заговорила Сара, — ты же знаешь, я не верю…

— Вообще-то я и сама не особо… — перебила Тесса, — просто там очень хорошо.

Доктор Линтон встала, чтобы убрать мясо в холодильник.

— Несколько месяцев назад на физиотерапии я встретила Томаса.

— Кто он такой?

— Он у нас в церкви старший. Несколько месяцев назад у него случился инсульт. Речь несвязная, но он умеет говорить без слов.

В посудомоечной машине остались чистые тарелки, и Сара, чтобы хоть чем-то себя занять, стала их выгружать.

— Все произошло так странно, — продолжала Тесса. — Я делала тупые моторные упражнения — мозаику собирала или что-то вроде того, когда почувствовала чей-то взгляд. Поднимаю глаза — и вижу мужчину в инвалидной коляске. Он назвал меня Кэти.

— Кэти? — переспросила Сара.

— Да, он знает маму.

— Откуда? — удивилась доктор Линтон, уверенная, что знакома со всеми друзьями матери.

— Понятия не имею.

— А ты ее спросила?

— Пыталась, но у мамы не было времени.

Закрыв машину, Сара прислонилась к столу.

— И что случилось потом?

— Он пригласил меня в церковь. — Тесса запнулась. — На физиотерапии кого только не встретишь. Некоторым гораздо хуже, чем мне… — Она пожала плечами. — У меня даже новые мысли появились. Оказывается, жизнь понапрасну тратила.

— Ничего ты не тратила!

— В тридцать четыре года живу с родителями…

— Если точно, в пристройке над гаражом.

— Тот случай должен чему-то меня научить, — вздохнула Тесса.

— С тобой это вообще не должно было произойти!

— В больнице только и делала, что себя жалела, злилась на весь мир, а потом осенило: Боже, я же всю жизнь была страшной эгоисткой.

— Неправда!

— Еще как правда, ты сама так говорила.

Ни разу в жизни Саре не было настолько стыдно за свои слова.

— Тогда я просто на тебя сердилась…

— Знаешь, во хмелю тоже язык развязывается, люди болтают лишнее, а мы их прощаем. Алкоголь блокирует механизмы торможения и не заставляет притягивать за уши благовидную ложь. Так и ты, разозлившись на меня, неожиданно излила душу.

— Ничего подобного! — пыталась переубедить сестру Сара, хотя сама себе не верила.

— Я чуть не умерла, а ради чего? Что я сделала со своей жизнью? — Ладони Тессы сжались в кулаки, и она неожиданно спросила: — Вот ты, если бы умирала, о чем сожалела бы больше всего?

«Что не родила ребенка», — подумала доктор, но вслух сказать не решилась.

— Малыша можно усыновить, — будто прочитав мысли сестры, заметила Тесса.

Сара только плечами пожала: зачем бередить раны?

— Мы никогда об этом не говорим! Пятнадцать лет прошло, а тема по-прежнему закрыта.

— Есть причина.

— И какая же?

Нет, она не станет вдаваться в подробности и переживать все снова, ни за что!

— А зачем, Тесси? Изменить-то ничего нельзя! Волшебного лекарства не существует!

— Но ведь ты отлично ладишь с детьми… Была бы чудесной матерью!

Ужасно слышать из уст сестры слова, которых боишься больше всего на свете.

— Нет, не могу… Ну пожалуйста, Тесси, не надо!

Сестра кивнула, но доктор Линтон знала: отступление временное.

— А я бы пожалела, что не оставила никакого следа… Не сделала ничего, чтобы мир стал хоть чуточку лучше.

— По-моему, ты не права, — прогудела Сара, вытирая нос салфеткой.

— Всему на свете есть свои причины, — не унималась Тесс. — Понимаю, ты веришь чему-то, только если есть научное обоснование или целые библиотеки книг на эту или смежную тему. А вот я так не могу. Мне нужно знать, что вещи происходят не просто так… Что какой-то смысл был и в гибели… — Она запнулась, не в силах произнести имя девочки, похороненной между родителями Кэти и любимым дядей, вернувшимся из Кореи в цинковом гробу. Сердце Сары болезненно сжималось всякий раз, когда она думала о холодной могиле и упущенных возможностях.

— Ты знакома с его сыном.

— С чьим? — нахмурилась доктор Линтон.

— Вы вместе с сыном Томаса ходили в школу. — Взяв целую горсть чипсов, Тесса наконец закрыла пакет. — Он такой же рыжий, как и ты.

— И мы знакомы? — недоверчиво спросила старшая сестра. Выделяясь из общей массы, словно васильки в поле, рыжие люди всегда замечают друг друга. Сара не помнила ни одного ученика в начальной школе Кейди Стэнтон с такими же огненно-красными волосами, как у нее. Она была единственной, в доказательство даже шрамы остались. — Как его зовут?

— Лев Уорд.

— В Стэнтоне Льва Уорда не было.

— Речь о воскресной школе, — уточнила Тесса. — Он и про тебя интересные вещи рассказывает.

— Про меня? — переспросила Сара, чувствуя, как пробуждается любопытство.

— А еще, — умело затягивала силки сестра, — у него самый очаровательный пятилетний сын на свете.

— С пятилетними очаровашками я каждый день в клинике встречаюсь, — тут же разгадала уловку доктор.

— Ну, ты просто подумай, вдруг захочется пойти? Окончательный ответ можешь дать позже… — Тесса взглянула на часы: — Мне пора, нужно засветло вернуться.

— Хочешь, подвезу?

— Нет, спасибо. — Тесса чмокнула сестру в щеку. — Ну, до скорого.

— Давай аккуратнее. — Сара смахнула с губ сестры крошки чипсов.

Тесса подошла к двери, но неожиданно обернулась:

— Дело не только в сексе.

— Что?

— Я о Джеффри, — пояснила она. — Дело не только в сексуальной алхимии. В критической ситуации вы с ним становитесь сильнее. Всегда. — Молодая женщина нагнулась почесать за ухом сначала Билли, потом Боба. — А когда требовалась его помощь, ты ее получала. На месте Джеффри многие мужчины бы просто сбежали.

Попрощавшись с борзыми, Тесса ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Сара взяла чипсы, думая, что стоит их доесть, хотя молния юбки уже впилась в кожу. Хотелось позвонить матери и узнать про ее знакомого или устроить Джеффри разгон, а потом извиниться и попросить, чтобы пришел скорее и посмотрел с ней какой-нибудь старый фильм.

Вместо этого Сара устроилась на диване с очередным бокалом вина и попыталась выбросить из головы все мысли. Естественно, чем больше она старалась, тем меньше получалось, и скоро перед глазами калейдоскопом вертелись лица закопанной в лесу девушки, страдающего лейкемией Джимми Пауэлла и Джеффри в больнице с последней стадией печеночной недостаточности.

Наконец удалось сосредоточиться на вскрытии. Во время процедуры Сара стояла за толстой стеклянной стеной, но даже так казалось слишком близко. За исключением солей цианида, в физиологическом состоянии девушки не было абсолютно ничего примечательного. Доктор Линтон содрогнулась, вспомнив дым, появившийся, когда коронер штата вскрыл живот несчастной. Плод самый обыкновенный — здоровый ребенок, который прожил бы долгую жизнь.

В дверь постучали: сначала робко, потом настойчивее, но женщина не отвечала.

— Войдите! — наконец закричала она.

— Сара! — позвал Джеффри, оглядел комнату и очень удивился, обнаружив бывшую жену на диване. — Ты в порядке?

— Живот болит, — сказала она, фактически так оно и было. Возможно, мама права и сладким на ужин наедаться не стоит.

— Прости, что не смог поговорить…

— Все нормально, — слукавила Сара. — Что случилось?

— Ничего, — звенящим от разочарования голосом отозвался инспектор. — Целый день проторчал в университете, по факультетам бегал, искал человека, который расскажет про яды.

— Цианида у них нет?

— Все, что угодно, кроме него.

— А что родственники?

— Ничего интересного. Уже запросили отчет о кредитоспособности семьи, завтра получим результат. Фрэнк обзванивает приюты, чтобы узнать про их миссионерскую деятельность. — Толливер пожал плечами. — Вечером ноутбук проверяли: тоже ничего.

— А «аську» смотрели?

— Брэд с нее и начал. Там парочка сообщений от тетки, что живет неподалеку, а так сплошное изучение Библии, график работы, распорядок дня девушки, забота о цыплятах, чистка моркови к ужину. Причем не разберешь, какие сообщения от Эбби, какие — от Ребекки.