После четвертой или пятой я попытался приобнять ее. Аккуратно так, за плечо черной куртки, просто типа в толпе. Случайно. Получилось неловко, и я убрал руку. Она улыбнулась своей широкой улыбкой, как будто ничего не произошло. Хороший сигнал. Никто ничего не заметил, я надеюсь. И, кстати, зачем она сегодня накрасила губы?
Количество дыма на площадке уже удвоилось, и дышать стало совсем нечем. В углу я заметил Ивана и Муху. Они сидели на корточках и разливали самогон по стаканчикам.
— Ну че, пацаны, за Филина? — подошел я.
— Да похуй уже за кого. За Филина — так за Филина. Толян — отличный пацан. Давай, давай дрябнем еще по одной — налили они мне.
Мы вздрогнули и занюхали самогон рукавом. Хорошо пошла, родная. Колбаса, хлеб и майонез уже закончились. Еще бы, на двадцать-то человек. Рукав синтепоновой куртки пах грязью.
— Слышь, а пойдемте по району покуролесим? — предложил кто-то из толпы. — Воздухом подышим!
— Пойдем, реально! Заебало уже тут сидеть! — раздались возгласы.
Я нажал на расплавленную кнопку лифта и приехал легковой.
— Кто последний, тот лох! — громко заорал Заяц, и все ринулись внутрь, отчаянно работая локтями, и давя друг друга. Я стоял близко и успел запрыгнуть одним из первых. Мощная волна из пьяных парней прижала меня к дальней стене. Легковой был рассчитан на пять человек от силы, а нас было двадцать. И никто не хотел быть лохом, даже телки. Им и так не повезло при рождении.
В результате кабина поднатужилась и вместила человек тринадцать. Муха не успел запрыгнуть, саданул ногой по двери и побежал вниз по лестнице. Лена толкаться не стала, просто сидела, курила сигарету своими напомаженными губами, качала головой и смеялась. Мне определенно нравился ее хриплый смех. Двери лифта медленно начали закрываться, а я старался через плечи этого сброда разглядеть ее шапку. Значок Nike как будто мне подмигивал.
Лифт скрипнул, собрался с силами и натужно потянул тринадцать тощих тел вниз, на первый этаж. Все толкались локтями и коленями, стараясь не прислоняться к захарканным стенам. “Прыгаем!” завопил Заяц. “Давайте все прыгать!”. Девчонки запищали “Не надо, не надо”, а мы начали беспорядочно прыгать, матерясь и брызгая слюной от восторга.
Легковой продержался ровно один этаж, потом громко хлопнули засечки и мы встали где-то посередине шестого и седьмого. “Мы же тут задохнемся!” заголосили телки. “Что вы наделали? А у кого-нибудь есть выпить? А как вызывать диспетчера?” Я заметил улыбку Гвоздя, стоящего ровно сзади Марины, и сильно пожалел, что Лена осталась сидеть наверху.
Марина занервничала, вынырнула из массы тел и нажала на красную кнопку. Все притихли на пять секунд. Металлический голос тетки-диспетчера заполнил все живое пространство лифта.
— Что случилось?
— Мы застряли! — пропищала Марина — Выпустите нас, пожалуйста!
— Как вы застряли?
— Не знаю. Мы ехали, ехали, а лифт вдруг сам взял и остановился.
— Лифты сами не останавливаются, молодые люди. Значит, вы сделали что-то неправильно. Сколько человек находится в кабине?
— Тринадцать… — тихо произнесла Марина и все начали громко гоготать.
— Понятно… — недовольно протянул голос — Балуетесь, значит, молодые люди. Мы тут работаем, а вы ездите просто так балуетесь, ломаете оборудование…
— Тетенька, мы не баловались, честное слово — еще жалобнее начала скулить Маринка — Мы просто не знали, что нельзя так много. Честное слово…
— Не знали? Вы что меня за дуру держите? Да я каждый божий день таких засранцев хожу вытаскивать! Сейчас вот возьму и не приду, а вы там через час задохнетесь!
— Не надо, тетенька, ну пожалуйста…
— Вы там хоть в грузовом? Тринадцать-то человек!
— Нет, мы в легковом… Приходите скорее, пожалуйста, а то нам правда воздуха не хватит!
— Ох и засранцы, ох засранцы… На каком этаже стоите? — смягчилась тетка.
— Не знаем… Шестой или седьмой.
— Ладно, сидите там тихо, не шумите. Скоро приду.
Голос выключился, все вздохнули с облегчением и пустили по кругу непонятно откуда взявшуюся бутылку самогона. Дышать стало действительно не очень, и я старался встать на цыпочки, чтобы хапнуть свежего воздуха из верхних слоев атмосферы. Бурные толкания прекратились, все тринадцать тел почти замерли в приемлемых позициях, с потолка тускло желтела лампа, огороженная металлической решеткой, и первый раз захотелось на улицу. Что там, интересно, делает Лена?
— Слышь, ребзя, что-то так неприкольно стоять! — заявил Котя — Может, в игру сыграем?
— В какую? — спросил Иван — Шахматы, шашки, футбол? Выбирай.
— Ты мне тут еще попизди, Вонючка. Я твоей головой в футбол сыграю, когда выйдем. — оскалился Котя — А игра-то простая, парни. Говорю, весело будет. Вот смотрите! — сказал он, утробно захрипел, собирая слюну, и отправил смачный харчок из зеленых слюней прямо по центру потолка лифтовой кабины.
На секунду все замолчали, завороженно подняв головы. Как хилый пятиклассник на перекладине, харчок ненадолго растекся по металлической поверхности, повисел, дрыгая рахитными ногами, и нехотя уступил силам земного притяжения, начав собираться в одну тяжелую, липкую и зеленую каплю. Каплю смерти и позора.
Кабина мгновенно пришла в хаотическое движение. Стоявшие посередине щемились по краям. Стоявшие по краям отвержено отстаивали свои гарнизоны. Я сцепил руки замком и упорно отпихивал кого-то к центру, опираясь на правую ногу. Марина с Викой начали визжать как резаные овцы. Котя безумно гоготал и атаковал без разбора чужие почки. Капля угрожающе нависала.
Толкотня продолжалась минуты три, затем все устали и просто начали смотреть вверх. Густые Котины сопли пришли в равновесие и не спешили падать. Тринадцать бухих тел плотно расфасовались вдоль четырех стен, оставив небольшое пространство посередине. Гвоздь времени не терял и Марина чуть слышно хихикала. Все по очереди пытались ущипнуть за жопу Вику. Та громко возмущалась и делала вид, что ей не нравится. Я пытался не задохнуться, вытягивая свои пятьдесят килограмм в струну. Самогон начал отпускать, давая противоречивые эффекты на голову и желудок. Завоняло Докторской колбасой.
Наконец снаружи послышалось шевеление, уже не такой грозный голос из динамика и гулкие удары какого-то лома.
— Мы здесь! — завопила Маринка — Вы нас открываете?
— Открываю, открываю… — заворчала тетка-диспетчер и действительно приоткрыла небольшую щель в двери нашего легкового. — Вы тут как, не задохнулись?
— Не, мы нормально — выдохнул Гвоздь перегаром — Самое то. А как нам отсюда вылезти?
— По одному и тихонько — строго изрекла тетка — Не торопитесь. Я сейчас вам открою до конца, а вы подсаживайте друг друга и лезьте наверх. Только аккуратно, в шахту не упадите, а то костей потом не соберешь.
Все начали лезть в образовавшуюся щель. Марина и Вика безуспешно пытались прикрыть свои ягодицы. Все норовили подсадить и пощупать девчонок. Марина яростно отбрыкивалась, а Викуся жеманно улыбалась и хохотала. Я тоже потрогал ее упругую задницу в обтягивающих кожаных штанах. Класс. Сочная девка все-таки эта Вика. Не зря за ней парни на девятках ездят, не зря.
Сопля-палач обиженно провожала нас с потолка. С гоготом и обильным матом все покатились вниз по лестнице на улицу. Приключения нас ждут, и праздник к нам приходит, только бы вот еще выпить не помешало. И никак не кока-колы.
Не поместившиеся в лифт спокойно стояли около лавок и докуривали свои тридцатые за вечер сигареты. Мы ворвались в уличное пространство, словно полк степных воинов. Крича, улюлюкая и размахивая шашками. Сразу же снарядилось несколько отрядов за самогоном.
Я был очень рад видеть Лену и как бы по-дружески приобнял ее за плечи. Она не сбрасывала руку, и это внушало надежду.
Отдельные личности медленно, но верно начали ловить белочек и сражаться с призраками своей неустроенной личной и общественной жизни, создавая угрозу всему живому в радиусе тридцати метров.
Мне было очень спокойно и драйвово одновременно. Правая рука интимно сжимала изгиб Лениного хрупкого плеча, и я очень четко понимал, что никуда она сегодня не денется. Когда угодно, но только не сегодня. Видимо, в день рождения Филина Бог решил сдать мне сильные карты.
