Литмир - Электронная Библиотека

— Это, знаете, — говорил он, — пусто. Пустота это Бог. Приветствую пустоту, почитаю пустоту…

Ворон посмотрел человеку в глаза, но лунный свет так отражался от них, что они казались бессмысленными.

— Откуда взялась кровь? — очень тихо спросил он.

— Она была пустой, — сказал Ллирдин, — пустой и такой маленькой. Нехорошо, что она выросла и была пустой. Не так ли? Гораздо больше, ничего…

Он потер подбородок, посмотрел на мокрые пальцы и жалобно сказал:

— Машина забрала ее. Это несправедливо. Ей было только полтора года… пусто.

Ворон начал спускаться вниз.

— Она доходила мне до пояса, — говорил голос за спиной. — Думаю, однажды, очень давно, до пустоты, я учил ее смеяться. Я даже дал ей имя однажды, и имя было Полынь.

Ворон слышал, как он заплакал. Корс вынул свой пистолет, отстегнул кобуру и прикрепил ее как ружейное ложе.

— Полегче, — сказал Ворон, не останавливаясь, но узнав этот звук. — Это тебе не понадобится.

— Дерьма мне не понадобится.

— Мы не собираемся стрелять ни в одного гвидионца. И сомневаюсь, что Толтека причинит беспокойство… сейчас.

ГЛАВА 12

Они добрались до ровного газона и прошли под башней. Ворон вспомнил, что это была та самая башня, на которую он забирался раньше. Какая-то девочка стояла в самом верхнем окне и билась о решетку, не произнося ни звука.

Ворон прошел через колоннаду. Ниже, на краю форума, собрались около пятидесяти гвидионцев, в основном мужчин. Одежды их были изорваны, и даже при лунном свете, на расстоянии в несколько метров Ворон мог видеть небритые подбородки.

Мигель Толтека стоял к ним лицом.

— Но Ллирдин убил эту девочку! — кричал намериканец. — Он убил ее своими собственными руками и убежал, вытирая рот. А роботы убрали тело. И вы ничего не делаете, только смотрите!

Лесник Беодаг шагнул вперед. Лицо его сияло благоговением.

— Она, над нами Она, — завывал он, голос его то поднимался, то опускался, и было в нем что-то такое, что напоминало голос, слышимый человеком в лихорадке. — А Она это холодный отражатель Айниса и Горящего Куста Айниса, хотя мы пробуем реку… Если река излучает свет… Но смотрите, как танцует моя тень!

— Так же, как Гонбан танцевал для своей матери, — произнес стоящий рядом с ним человек. — А это радость, потому что человек приходит из тьмы, когда рождается!

— Ночные Лица это Дневные Лица, Это Бог!

— Танцуй, Бог!

— By горит!

Какой старик повернулся к молодой девушке, опустился перед ней на колени и сказал:

— Дай мне свое благословление, мать. — Она прикоснулась к его голове с бесконечной нежностью.

— Да вы что, с ума сошли? — завопил Толтека. В толпе зарычали. Те, кто уже начал танцевать, остановились. Какой-то человек со спутанными волосами двинулся на Толтеку, который издал какой-то хныкающий звук и отступил. Ворон узнал Даида.

— Что это значит? — спросил Даид. В его голосе звучал металл.

— Это значит… Я хочу сказать… Я не понимаю…

— Нет, — настаивал Даид. — Что ты значишь? Каково твое значение? Почему ты здесь?

— П-п-омочь…

Они стали окружать его, отрезая путь назад. Толтека стал шарить рукой свое оружие, но как-то слепо, словно понимая, как мало он сможет застрелить, прежде чем они его завалят.

— У тебя худшее из Ночных Лиц, — простонал Даид. — Потому что это совсем не лицо. Это Хаос. Пустота. Бесконечность.

— Пустота, — прошептала толпа. — Пустота, пустота, пустота.

Ворон расправил плечи.

— Держись рядом и не раскрывай рта, — приказал он Корсу. Выйдя из тени колоннады на открытый лунный свет, он направился к толпе.

Первым его увидел кто-то с краю: кто-то здоровый повернулся с медвежьим ворчанием и неуклюже двинулся навстречу подошедшим. Ворон остановился и дал гвидионцу наброситься на него. Сильный удар руки со скрюченными пальцами пришелся бы ему прямо по глазам. Уклонившись, Ворон ловко завернул ему руку и, выворачивая ее, заставил гвидионца вертеться.

— Он танцует! — закричал Ворон в полный голос. — Танцуйте с ним!

Затем он выхватил из толпы какую-то женщину и, раскрутив ее, вытолкнул. Пытаясь сохранить равновесие, она закрутилась как волчок.

— Танцуйте, танцуйте на мосту от Инь до Янь!

Однако люди не танцевали. Они стояли тише, чем казалось возможным для людей. У Толтеки открылся рот. Лицо его было все мокрым от пота.

— Ворон, — он задыхался, — о-о, айлем, Ворон…

— Тише, — пробормотал лохланнец. Он осторожно и медленно пробрался к намериканцу. — Держись рядом. Никаких резких движений и ни слова.

Даид съежился.

— Я тебя знаю, — сказал он. — Ты моя душа. И поглощенная с вечной темнотой и всегда… нет, нет, нет…

Ворон напряг всю свою память. Ведь он слышал столько мифов, должен же быть один, который можно было бы использовать… Да, может… Раскаты его голоса заполнили весь лабиринт.

— Послушайте меня. Было время, когда Кузнец Солнца бегал оленем с серебряными рогами. Его увидел один охотник и стал его преследовать. Они вбежали на горный склон, который весь порос крисоцветом, и где бы олень ни касался своими копытами, крисоцвет расцветал, но куда бы ни ступал охотник, он увядал. И наконец они оказались на вершине горы, откуда по отвесной скале стекала река огня. Ущелье было таким холодным и таким туманным, что охотник не видел, был ли у него другой край. Но олень прыгнул и пролетел через бездну, и искры показали то место, где ударили его копыта…

Он держался так же неподвижно, как и они, но глаза его метались, и в лунном свете он видел, что они стали успокаиваться. Внутри него что-то чуть отпустило. Он не был уверен, что хоть в какой-то степени уловил сложную символику пересказанного им мифа. Конечно, он лишь смутно догадывался о его значении. Но это был верный рассказ. Его можно было перевести в эту ситуацию и таким образом превратить побег в танец, что увело бы людей обратно к обрядам, вышедшим из бесчисленных убийств.

Не прекращая рассказа, он отступал, шажок за шажком, словно выживание обладало своим собственным исчислением. Корс медленно двигался рядом, пряча за собой вздрагивающего Толтеку.

Но они шли за ними. И стали подходить и другие — из зданий, из башен, когда они снова прошли через колоннаду. Когда Ворон поставил ногу на первый ярус, должно быть, тысяча лиц была обращена на него. Никто не произносил ни слова, но он мог слышать их дыхание, напоминающее шум моря за плотиной Инстара.

И вот миф закончился. Он взошел еще на одну ступеньку, потом еще на одну — каждый раз встречаясь с их поднятыми вверх глазами. Ему показалось, что Она стала более полной с тех пор, как он спустился в эту долину. Но ведь не могло же пройти столько времени. Или прошло?

Толтека схватил его за руку. Пальцы намериканца были как лед. Голос Корса был бы неслышен и в метре.

— Можем отступать дальше, сэр, или вы думаете, что эти придурки нападут?

— Хотел бы я знать, — ответил Ворон. Даже теперь его рассердило слово, которое употребил Корс. Даид раскинул руки.

— Танцевать, Кузнец Солнца дома! — закричал он.

Победа! — словно ножом пронзило Ворона. Лишь дисциплина удержала его от проявления облегчения. Увидев, как толпа закружилась, отступая и выстраивая соединительные круги, он зашипел Корсу:

— Спасемся, если будем осторожны. Но нельзя делать того, что может случайно изменить их настроение. Нужно продолжать отход — медленно, осматриваясь с каждым шагом, пока они танцуют. Если мы исчезнем в лесу с самым последним тактом, я думаю, они будут удовлетворены.

— Что происходит? — слова у Толтеки вырывались с каким-то скрипом.

— Тише я говорю! — Ворон почувствовал, как тот буквально валился с ног. Да, подумал он, это страшный шок, особенно для того, у кого нет настоящей подготовки в смерти. Разговор мог удержать Толтеку от коллапса, а танцующие внизу — как дети, поглощенные величественным танцем — и не поймут, что стоящие наверху символы перешептывались.

21
{"b":"1566","o":1}