Литмир - Электронная Библиотека

Он не взял с собой флейты, но тихо запел под прохладным светом:

— Любовь моя, это я тут сижу
И лишаю покоя и сна.
Любовь моя, все, чего я хочу —
К твоим прикоснуться губам.
— Мой милый, к моим прикоснуться губам?
Но на них — дыханье земли.
Если лишь раз прикоснешься ты к ним,
То дни твои сочтены.

— Нет, — сказала Эльфави. Сглотнув воздух, она обняла себя руками, стараясь согреться. — Извини.

Он снова вспомнил, что на Гвидионе не было трагического искусства. Никакого. Интересно, что бы с ней сделали Лир, или Агамемнон, или Старики на Центавре. Или даже что-нибудь из реальной жизни: Вард из Адской Долины, восстающий за честь семьи, в которую не верит, побежденный и убитый своими же товарищами; молодой Брэнд, который нарушил свою полковую клятву, бросил друзей, богатство и возлюбленную, которую любил больше солнца — чтобы жить в крестьянской хижине и ухаживать за своей безумной женой.

Интересно, а он сам — все ли у него в порядке с головой, чтобы жить на Гвидионе?

Девушка потерла глаза.

— Нам лучше вернуться вниз, — безжизненно сказала она. — Скоро проснутся остальные. Они не будут знать, что с нами.

— Поговорим попозже, — сказал Ворон. — Когда не будем такими уставшими.

— Конечно, — согласилась она.

ГЛАВА 7

Дождь пошел на следующий день; первые грозовые тучи нависли над Колумкиллом как иссиня-черный гранит, серовато-синий свет в пещерах, затем ливень и завывающий восточный ветер, и наконец расслабление, когда гвидионцы обнаженными шумно резвились на траве, блестевшей под лучами солнца, пробивавшимися сквозь потоки воды. Толтека вступил в игру, такую же энергичную как те, в которые он когда-либо играл. Потом они бездельничали внутри, возле импровизированного очага, сложенного из камней, и рассказывали байки. Люди слушали его воспоминания с ненасытным желанием побольше узнать о галактике. Взамен у них были свои рассказы, никаких межчеловеческих конфликтов — они, казалось, были озадачены и встревожены этой идеей — но достаточно живые события в море, в лесу, на горах.

— Так мы и сидели там, поджидая, зацепит ли нас их крюк до того, как у нас кончится воздух, — говорил Ллирдин, — и никогда в жизни я лучше в шахматы не играл. Был так захвачен, когда они нас подцепили. Вообще-то сих стороны было бы порядочней на несколько минут задержаться. Я такой финал спланировал! Но доска, конечно, перевернулась.

— А что бы это могло означать? — подразнивал его Толтека.

Ллирдин пожал плечами.

— Не знаю. Я сам-то не такой уж мыслитель. Может Богу иногда нравится пошутить. Но если так, то у By лукавый юмор.

После того, как шторм прошел, отряд продолжил путь к площадке космодрома. Толтека провел в делах день и ночь, исследуя местность. Это как раз то, что нужно, решил он.

Хотя время Бейля все приближалось, и гвидионцы стремились домой, Даид назначил обходной маршрут. Дождь прибил вулканическую пыль, но для полного очищения земли понадобится больше осадков. Было бы глупо возвращаться по загрязненному пути. Он стремился к уступу гор, выдававшемуся в северной части массива, между экспедицией и побережьем. Перевод через него поднимался над границей леса, и путь был тяжел. Они остановились на несколько часов в самом верхнем лесу, чтобы отдохнуть перед последним подъемом. Была середина утра.

Поев, Толтека вышел из лагеря, чтобы умыться в ручье, протекавшем поблизости. От ледниковой воды он окоченел, но, растеревшись полотенцем, он почувствовал, как весь горит, словно маленькое солнце. Одевшись, он двинулся в поисках водопада, шум которого слышался на расстоянии. Охотничья тропа вела через кустарник к подножью. Он уже собирался выйти, как вдруг услышал голоса. Ворон и Эльфави!

— Пожалуйста, — просила девушка. Голос ее дрожал. — Умоляю тебя, будь благоразумен.

Ее отчаяние поразило Толтеку. В какой-то момент негодования ему хотелось прорваться вперед и разобраться с Вороном. Он сдержался. Подслушивать не по-джентельменски. Даже если — или может именно потому что — с первого вечера в Священном Городе они так часто были вместе. Но если она была в каком-то трудном положении, он хотел знать об этом, чтобы можно было попытаться помочь ей, а он думал, что она не скажет ему в чем дело, если он задаст вопрос прямо. Ведь существовали культурные барьеры, запреты или смущение, и переступать через это мог только бесчувственный Ворон.

Толтека облизал губы. Ладони его вспотели, а в ушах стучал пульс — почти так же громко, как ручей, бежавший перед ним через уступ. К Хаосу это джентльменство, яростно решил он, скользнул за живую изгородь и пригляделся сквозь листву.

Вода, пенясь, уходила в поросшую молодыми деревцами лощину. Их листва создавала подвижный узор света и тени под таинственным горным небом. В водяной дымке плясала радуга, меж камней, покрытых мягкой зеленью, вились ручейки, камни на дне, казалось, покрывались рябью. Прохладный и сырой воздух звенел от шумного водопада. Высоко над головой кружила одинокая хищная птица.

Ворон стоял на берегу — словно статуя в черной походной накидке. Когда он смотрел на девушку, его лицо, казалось, было отлито из металла. Она все время прятала от него глаза и ломала пальцы. Крошечные капельки, застрявшие в ее волосах, преломляли свет в пылающие осколки, но эта распущенная грива была сама по себе самое яркое, что видел перед собой Толтека.

— Я благоразумен. — отрезал Ворон. — Когда я натыкаюсь носом в одно и то же три раза подряд, я не могу не заметить запаха.

— Третий раз? Что ты хочешь этим сказать? Почему ты так сердит сегодня?

Ворон вздохнул и отметил на пальцах:

— Мы уже говорили об этом. Первое: ваши дома построены как крепости. Да, ты сказала, что это символ, но мне трудно поверить, что такие рациональные люди, как вы, пойдут на такие трудности и расходы только ради символа. Второе: уже никто больше не живет один, особенно в глуши. Не могу забыть то место, где это однажды пробовали. Те люди были убиты из оружия. Третье: пока мы искали площадку для космодрома, твой отец сказал что-то насчет того, что пещеры в скалах легко становятся укрытиями во время Бейля. Когда я спросил его, что он имеет в виду, он вдруг вспомнил, что ему срочно нужно куда-то идти. Когда я спросил пару других, они расстроились, почти так же как и ты, и что-то промямлили о мерах предосторожности на случай непредвиденных обстоятельств.

Что меня поразило, так это то, что получилось, когда я надавил на Кардвира, чтобы он по-настоящему мне все объяснил — несколько часов назад, во время похода. Во всем остальном он был так откровенен со мной, что я думал, он и дальше будет таким. Но вместо этого он рассердился — насколько это могут гвидионцы. Я даже на минуту подумал, что он меня ударит. Но он просто ушел, сказав, чтобы я вел себя как следует. Здесь что-то не так. Почему вы нас честно не предупредите?

Эльфави отвернулась, словно собиралась уходить. Она часто моргала, и на щеках ее заблестела влага.

— Я думала, ты… ты пригласил меня погулять, — сказала она. — Но…

Он поймал ее за руку.

— Послушай, — произнес он мягче. — Пожалуйста, послушай. Я пристаю к тебе потому что, ну, потому что ты дала мне повод рассчитывать на то, что ты никогда не солжешь или не уклонишься от того, что мне очень важно. И вот еще что. Ты никогда не видела насилия, а я видел. Слишком часто. Я знаю, что из этого выходит и… должен сделать все возможное, чтобы вы этого не узнали. Ты понимаешь? Должен.

Она перестала вырываться и стояла, дрожа, склонив голову, так что падающие локоны скрывали лицо. Ворон изучал ее некоторое время. Рот его потерял свою жестокость.

— Сядь, дорогая, — сказал он наконец.

12
{"b":"1566","o":1}