Говоря, он развернул пакет и, вынув золотую монету, протянул дочери.

Она уставилась на монету, заинтригованная странной формой буквы "Л", выбитой на одной стороне.

— Что это?

— Полагаю — талисман. Человек, выполнявший для нас эту работу, считает монету своеобразной визитной карточкой воров.

Джейн не сдержала иронического смешка.

— Ну, до чего же мелодраматично!

— Мелодраматично или нет, однако все очень серьезно. Помимо "Лоренца" они совершили еще пять краж за последние несколько лет. И никогда нам не удавалось ничего разузнать — до нынешнего момента. Если б только Гоутон пришел в себя… — Он вздохнул. — Во всяком случае, если на судне ты увидишь человека с такой же монетой, то можешь не сомневаться, половину работы по оказанию помощи ты уже выполнила.

— А что делать, если я и в самом деле обнаружу воров? Запереть их в шкафу и звонить 999?

Отец нахмурился.

— Шутки здесь вовсе не уместны, Джейн. Если ты обнаружишь хоть что-нибудь подозрительное, немедленно сообщи капитану, а уж он знает, что делать. Но сама ни в коем случае ничего не предпринимай. Если с тобой что-нибудь случится…

— Прости, пап, и не волнуйся. Я просто решила тебя поддразнить. — Она снова внимательно посмотрела на монету-медальон. — Страшно даже подумать: кусок углерода может довести человека до воровства.

— И убийства, — эхом откликнулся отец. — Боюсь, Гоутон уже не поправится.

— Но если он еще что-нибудь сообщит, вы дадите мне знать?

— Разумеется. Я тебе телеграфирую, если обнаружится хоть тоненькая ниточка. Тебе могут оказаться кстати любые, даже самые незначительные сведения. — Он снова зажег трубку и устроился в кресле. — И ни одна душа даже случайно не должна узнать, для чего ты находишься на судне.

— А откуда это может стать известно? Я ведь еду в качестве дочки миллионера.

— Знаю. Но даже если выяснится твое истинное занятие — я имею в виду журналистику, — ты должна держать язык за зубами относительно задания, которое выполняешь для нас. Все это может оказаться опасно для тебя. Очень опасно.

Джейн была убеждена, что отец сильно преувеличивает, но ничего не сказала, а, взяв телефон, набрала номер "Морнинг стар" и попросила главного редактора.

— Мистер Престон, — голос ее дрожал от подавляемого волнения, — это опять Джейн Берри. Я передумала и решила, в конце концов, ехать… Да, вы совершенно правы. Нет ничего важнее какой-нибудь славненькой историйки.

На следующий день в четыре часа Джейн уже входила в номер мисс Белтон и по облегчению, мелькнувшему на ее лице, поняла, что та до последнего момента сомневалась, приедет ли Джейн.

— Слава Богу, вы здесь! — воскликнула Джейни. — Нам уже пора.

И выложила на стол связку ключей.

Возбужденно щебеча, они направились к лифту, потом пересекли холл и вышли на улицу, где уже ждал серебристо-шоколадный "роллс-ройс". Машина мягко скользила по улицам, и Джейн, вдруг впервые осознавшая, что приключение-то уже началось, выпрямилась, надменно вздернув подбородок, глядя на унылую очередь на автобус, мимо которой они проезжали. Она уже ощущала на себе завистливые и восхищенные взгляды и подавила невольную усмешку. Так вот, значит, как живут богачи: недурно, очень недурно!

Джейни порылась в сумочке и достала пачку писем.

— Пусть они будут у вас. Я написала их папе и на каждом проставила нужную дату, так что вам нужно будет только опускать их в почтовый ящик в каждом порту. И это тоже пусть лучше будет у вас, — она достала паспорт и чековую книжку, но Джейн покачала головой.

— Благодарю, у меня есть и паспорт, и деньги.

— Не глупите. Своим паспортом вы воспользоваться не сможете. Придется взять мой, хотите вы того или нет.

Втайне радуясь, что отец сможет легко исправить любое нарушение закона, которое она допустит, Джейн спрятала паспорт в сумочку.

— А чеки все-таки не возьму. Если я начну еще и подделывать вашу подпись, то уж точно почувствую себя преступницей.

— Ну ладно, — Джейни убрала книжку. — Если я вам понадоблюсь, пишите на адрес моей кузины: 1845, Парк-стрит, Мэйфер. Но только в случае крайней необходимости. — И она победным жестом вскинула руки над головой. — Все еще не верится, неужели это произошло! Представляете, какое лицо сделается у Теда, когда он узнает, что я все еще в Англии!

Глядя на юное своенравное личико девушки, Джейн подивилась, думая, каков же этот Тед, раз она так безмерно счастлива.

— А каков он из себя? — мягко спросила она.

Джейни улыбнулась:

— Ну, вы-то, наверное, на него дважды не взглянули бы. Он не очень красив и образован, но зато бесконечно добр.

Джейн была поражена: девятнадцатилетняя девушка считает доброту самым главным достоинством мужчины! Как ни странно, но большинство ее ровесниц предпочли бы нечто более волнующее, нежели доброта.

— А вы, должно быть, десятки раз были влюблены? — спросила Джейни. — Ведь на вашей работе множество мужчин.

— Большинство из них женаты. Это, конечно, отнюдь не мешает им строить далеко идущие планы, но я, славу Богу, еще ни в одного из них не влюблялась.

— Разве вам не хочется выйти замуж? Или вы предпочитаете делать карьеру?

— Не понимаю, почему бы двоим не делать ее вместе, — с некоторой резкостью ответила Джейн. — А вообще-то, я еще не встретила человека, с которым хотела бы связать свою жизнь.

И она вскользь вспомнила мужчин, мелькнувших в ее судьбе за последние годы. Все были веселыми, привлекательными, но ни один не смог заронить в душу даже тени того всепоглощающего чувства, которое она считала необходимым для продолжительных отношений. А может, она сама попросту неспособна на серьезные отношения с кем-либо? Мысль была очень тревожной, и Джейн быстро загнала ее в дальний уголок сознания, сердясь, что позволила себе заразиться счастьем Джейни.

— Давайте-ка лучше не будем говорить обо мне. Я собираюсь изображать вас и должна хорошенько познакомиться со всеми событиями вашей жизни.

— О них рассказано в газетных вырезках. Прочтите, да и все.

— Я уж прочла! Но этого мало! Хотелось бы знать, например, ваши любимые блюда, ваши вкусы в музыке, искусстве, литературе.

— Нет у меня никаких вкусов, — был ответ. — Я безликое существо! Папа никогда не давал мне возможности развиваться, а дорогостоящие закрытые школы вдохновляют только на конформизм. Так что задача ваша, Джейн, не из сложных. Будьте самой заурядной!

Когда они приехали в порт Саутгемптона и подкатили к причалу, где ошвартовался "Валлиец", было уже шесть часов. Одетые в белую униформу стюарды, выстроившись в шеренгу, встречали пассажиров, и чемоданы Джейн в мгновение ока были выгружены, пропущены через таможенный досмотр и подняты на борт.

— Не ждите меня, — приказала юная миллионерша шоферу.

— Мне хотелось бы видеть вас на борту, мисс, — возразил он. — Так приказал ваш отец.

— Не упрямьтесь, Бикс! Здесь мисс Берри, и она прекрасно может удостовериться, что я не сбежала.

Но шофер колебался, и Джейн, чувствуя, что и от нее ждут каких-то действий, улыбнулась ему со всей доверительностью, на какую была способна.

— И в самом деле, Бикс, беспокоиться не о чем. Я благополучно провожу мисс Белтон на борт.

Шофер смотрел на нее, а Джейн молилась только, чтобы их сходство с Джейни не бросилось ему в глаза. Но она, вероятно, оказалась куда лучшей актрисой, чем сама думала, ибо он улыбнулся в ответ.

— Вы очень добры, мисс Берри. Но, может быть, вас подождать и отвезти назад в Лондон?

— Нет, благодарю, я переночую здесь, у друзей.

Такое объяснение, видимо, удовлетворило шофера, и он, дотронувшись до фуражки, вернулся к машине.

— Надеюсь, ваш отец не станет обвинять во всем его, — шепнула Джейн.

— Папа никогда не уволит Бикса. Он — единственный шофер, способный долго его терпеть! — И она усмехнулась, глядя на Джейн. — До поезда в Лондон осталось пять минут, я побежала. Увидимся, когда вернетесь. Уверена, вы прекрасно проведете время и ни о чем не пожалеете.