Он целовал ее снова и снова, пока все ощущения не возопили в ней, что еще чуть-чуть — и будет поздно. Изо всех последних сил Джейн рванулась, и он отпустил ее так резко, что пришлось прижаться к перилам.

— Прошу прощения, — охрипшим голосом произнес Стефен. — Не следовало этого делать, все — море, теплоход. Я же говорил, что он рушит всякие преграды и запреты, верно?

И, не сказав больше ни слова, повернулся и широкими шагами пошел по палубе и пропал на одном из трапов, оставив Джейн наедине с тенями, морем и несущимися в бешеной скачке мыслями.

Поутру Джейн сочла свое вчерашнее поведение совершенно необъяснимым. При свете солнца все страхи показались нелепыми, и она разозлилась на себя за то, что не передала Стефену слов Клер. Опасения же, будто он догадается о ее чувствах, были, скорее всего, надуманными и потому беспочвенными. И в самом деле, он скорее уж заподозрит что-то, если она и дальше будет вести себя так же по-детски. Единственно правильное решение — притвориться искушенной, дать понять, будто ее вовсе не интересует, почему ему вздумалось приглашать ее в Канны.

Покончив с завтраком, Джейн вышла на палубу и, не обращая внимания на суету около бассейна, устроилась в шезлонге с подветренной стороны маленькой шлюпки, закрепленной на шлюпбалках прямо над головой, — идеальное место, защищавшее и от ветра, и от солнца.

Едва она раскрыла журнал и принялась читать, как на страницу упала чья-то тень, и рядом уселся на корточки Колин.

— А я-то расстарался и занял вам место у бассейна, — укоризненно произнес он. — Как не стыдно прятаться!

Джейн рассмеялась.

— Да если б я хотела спрятаться, то, поверьте, нашла бы куда более подходящее место. Просто сегодня что-то не хочется сидеть на палящем солнце.

От его откровенно восхищенного взгляда, она, в своем крохотном розовом бикини, залилась краской смущения.

— Краснея, вы становитесь похожи на клубничку, — усмехнулся Колин и наклонился поближе. — И мне очень нравится эта белая подвязочка на ваших волосах.

В смехе растворилась некоторая неловкость.

— Это не подвязочка, Колин, а головная повязка. Когда я смазываю лицо маслом для загара, она удерживает волосы, чтобы они не пачкались.

— Вам не нужно никакое масло, вы и так уже прелестного золотистого цвета. Для блондинки — очень необычный загар.

— Что за комплименты, Колин! Теперь-то мне понятно, откуда у вас такая репутация.

— Надеюсь, вы не верите ни единому слову, напечатанному обо мне в газетах. Я уже остепенился.

— Но еще не настолько, чтобы попасться в чьи-нибудь брачные сети. Впрочем, это не мешает вам оставаться завидным женихом.

Он прищурился от солнца.

— Рад, что вы так считаете. Вы ведь и сами — завидная невеста. — Он положил руку ей на локоть, и Джейн с удивлением отметила, какая красивая это рука, удлиненная, изящная, пальцы тонкие, с идеальной формы ногтями. Такая рука больше подошла бы женщине.

Послышались шаги, Джейн попыталась отнять руку, но Колин выпустил ее, только заслышав тягучий голос Клер.

— Так и думала, что найду тебя здесь, Колин. Ты забыл, что у нас сейчас соревнования по серсо [11]?

Он поднялся с самым беззаботным видом.

— Боюсь, да. Прости, Клер.

— Если не хочешь играть, так я найду другого партнера.

— Не заводись, разумеется, я буду играть.

Улыбнувшись, Колин поплелся следом за Клер, а Джейн наблюдала за ними, забавляясь и чуточку недоумевая. Для женщины, откровенно демонстрирующей полное равнодушие к Колину, Клер обращалась с ним на удивление по-хозяйски. Хотя она, вероятно, вообще относилась к тому типу женщин, которые, едва лишь взглянув на мужчину, тут же начинают обращаться с ним именно по-хозяйски.

"Да от нее не отказался бы любой мужчина на этом теплоходе", — раздраженно подумала Джейн и снова углубилась в журнал.

Даже в тени было жарко, и волосы на затылке завились влажными колечками. Судно двигалось по гладкому, словно атлас, морю, в воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения даже слабого ветерка. Буквы плыли перед глазами, и, зажмурившись, Джейн откинулась на спинку шезлонга. Плеск воды в бассейне, смех, случайные крики птиц высоко в небе слились в один убаюкивающий шум, и Джейн сама не заметила, как заснула.

Проснулась она резко, почувствовав, что кто-то смотрит на нее и, повернув голову, увидела Стефена.

— Вы напугали меня! — воскликнула она, быстро сев.

— Прошу прощения. Я уже хотел тихонечко уйти, но ты как раз проснулась.

— И давно ты уже здесь?

— С минуту, а что?

— Не выношу, если за мною наблюдают, когда я сплю. Меня это стесняет.

Он рассмеялся, сверкнув белыми зубами, особенно ярко выделявшимися на смуглом лице.

— Тебе нечего стесняться. Ты во сне выглядишь куда красивее, чем многие другие, бодрствуя.

Стефен разложил рядом другой шезлонг.

— Тем не менее, я рад, что ты проснулась, поскольку хочу извиниться за свое вчерашнее поведение.

— Да что ты, наоборот, это я вела себя глупо.

Он покачал головой.

— Не следовало тебя так целовать. Но вчера в твоей красивой наружности появилась еще и некая искушенность, и я забыл, что ты совсем дитя.

— Я вовсе не дитя, — возразила Джейн, — хоть и вела себя, надо признаться, совершенно по-детски. — Она смотрела не на него, а напряженно вглядывалась в далекий горизонт. — Ты совершенно справедливо обвинил меня тогда в подчеркнутой холодности. Я разозлилась потому… потому, что ты… — Она умолкла в нерешительности, а потом с отчаянной решимостью, словно бросаясь в холодную воду, докончила: — Знаю, что выглядела ужасно глупо, когда упала в бассейн, но жалеть меня было совершенно не обязательно.

— Жалеть?

— Ну да. Ведь именно поэтому ты и пригласил меня на прогулку в Канны, разве нет?

Втайне надеясь, что он станет отрицать, она очень огорчилась, не услышав ничего подобного.

— Так значит, Клер проболталась, — медленно произнес он. — Это следовало предполагать.

В затягивающемся молчании Джейн особенно остро ощущала рядом его присутствие. Хотелось вскочить и убежать, но такое поведение показалось бы еще более детским. Как можно было проявлять такую неразумность? Как это она, всегда гордившаяся своим логичным и трезвым отношением к мужчинам, позволила себе так глубоко увлечься, да еще этим незнакомцем? Ведь он же, действительно, незнакомец — человека, с которым провела едва несколько часов, вряд ли можно назвать хорошим знакомым. Конечно, он был очень мил и любезен, но если взглянуть объективно, то сделал ничуть не больше, чем любой другой мужчина в подобных обстоятельствах, — приветил юную одинокую девушку, оказавшуюся в глупой ситуации. Считая ее равной себе по положению, просто неопытной, попытался таким образом помочь.

И все-таки интересно, как бы он отнесся в той же ситуации к настоящей Джейни Белтон, которая, без сомнения, не нуждалась бы ни в привечании, ни в помощи. Выросшая в богатстве и роскоши, Джейни не сомневалась, что весь мир — не более, чем поданная ей к коктейлю устрица. Приходится с горечью признать, что, присвоив чужое имя и облачившись в роскошные одежды, далеко не всегда удается с легкостью перекинуть мостик из одного социального слоя в другой. Вот бы посмеялись, узнав все, Фрэнк Престон и Мэгги! Ведь они не однажды говорили — а она соглашалась, — что в хорошей одежде и с тугим кошельком можно где угодно чувствовать себя в своей тарелке. С каким горьким знанием дела она бы сейчас возразила им!

Джейн, стараясь по-прежнему не оборачиваться, пошевелилась в шезлонге. Было ли чувство неловкости и чуждости связано с тем, что приходилось выступать в чужом обличье? И какими были бы ощущения и поведение, находись она в этом круизе в качестве себя самой? Интуитивно Джейн понимала, что тогда не испытывала бы такого чувства вины и тревоги, а, следовательно, и не смущалась бы так легко. Разобравшись, хотя бы отчасти, в запутанных мыслях и ощущениях, Джейн успокоилась и снова пришла в нормальное расположение духа.