— Я бы услышала. Оно достаточно тяжелое и не могло упасть беззвучно.

— За таким шумом немудрено и не услышать. Успокойся, я попрошу дирижера объявить в микрофон.

Джейн осталась на месте, вся дрожа, не в силах сделать ни шага, пока Колин поднимался на сцену и шептался со стоящим там человеком. О пропаже ожерелья тут же объявили, и после минутной мертвой тишины все повскакивали с мест и принялись искать. Сердце Джейн судорожно отстукивало секунды, они складывались в минуты, а ожерелье все не находилось.

— Оно должно быть где-то здесь! — вскричала она и принялась сама ползать по полу.

— Возьми себя в руки, Джейни, — рядом стоял Колин. — Никуда оно не делось. Иди за столик и выпей чего-нибудь.

— Но я должна найти, должна. Ты не понимаешь, Колин. Я должна его найти!

С несколько обескураженным видом, он взял ее за руку и повел к столику. Не успела она усесться, как рядом, словно из воздуха, материализовался Стефен. Взгляд его был еще не таким ласковым, как прежде, но уже и не таким холодным.

— Ожерелье, наверняка, где-нибудь в танцзале, — спокойно произнес он. — Не расстраивайся.

— Но оно же стоит целое состояние! — охала Джейн.

— Не сомневаюсь. Но так же не сомневаюсь, что твой отец застраховал его.

Невероятных усилий стоило вспомнить, кем ее здесь считают, и попытаться собрать все свое мужество.

— Вы не представляете, в какой ярости будет папа, независимо ни от какой страховки, если ожерелье не найдется.

— Уверен, что найдется.

— А если его украли?

Эти слова произвели впечатление разорвавшейся бомбы, и оба оторопело уставились на Джейн. Стефен побледнел, и первым заговорить пришлось Колину.

— Только не говорите ничего такого при Динки. Не то его удар хватит.

Джейн не ответила. Наверное, многих на судне хватил бы удар, выяснись, что среди них скрывается давно разыскиваемый вор!

— Пожалуй, Джейн нужно выпить, — заметил Стефен.

Колин попытался было найти официанта, но никого не оказалось на месте — все искали пропажу, и сам отправился в бар.

— Когда ты в последний раз видела его на себе? — спросил Стефен.

— Не помню. Я и почувствовала-то, что его нет, только после польки. Наверное, и уронила, когда мы вертелись по залу.

— Если так, то оно лежит себе где-нибудь неподалеку или зацепилось за кого-нибудь… Ведь перед тем, как дирижер объявил о пропаже, кое-кто вышел подышать свежим воздухом…

Не договорив, он быстро нырнул в ближайшую дверь и исчез.

Оставшись одна, Джейн нервно ломала пальцы, прокручивая в голове, что сказать Джейни и Седрику Белтонам, если рубины не найдутся. Ужасно, если заподозрят ее!

"Господи, и зачем только я поддалась на уговоры Колина и надела эти чертовы игрушки? Нет, если ожерелье найдется, клянусь, в жизни больше не надену ни одну. Запру всю шкатулку в сейфе у казначея…"

Поток мыслей резко прервался при виде Стефена, появившегося в дверях и с торжествующим лицом, держащего в руке мерцающие и переливающиеся огоньки.

— Где ты его нашел? — ахнула Джейн.

— Там, где и думал. Оно упало, пока вы танцевали, и зацепилось за платье другой женщины. Я прошелся по палубе, приглядываясь к пассажирам, и заметил у поручней одну пожилую вдову в этаком пышно-сборчатом платье, да еще и с тюлем. Извинился и попросил повернуться. Твое ожерелье оказалось в одной из многочисленных складочек, зацепилось, как я и предполагал. — И Стефен протянул ей ожерелье. — Наклонись, я надену его на тебя.

Джейн подчинилась, и пропавшая драгоценность снова прохладно облекла шею. Но не прохлада камней заставила ее замереть, а тепло пальцев Стефена, возившихся с замочком. Он тоже не остался равнодушен к ощущению под пальцами шелковистой женской кожи, и Джейн готова была поклясться, что слышала его участившееся дыхание. Однако, заглянув потом в лицо, увидела все ту же непроницаемую отчужденность.

— Надо сказать дирижеру, пусть объявит, что ожерелье нашлось, — сказал Стефен и ушел.

Тут вернулся Колин с двумя бокалами, и Джейн, залпом выпив оба, собралась назад в каюту, торопясь поскорее снять с себя все драгоценности и сдать казначею.

Колин проводил ее и у самых дверей положил руку на плечо.

— Ты — прелесть, Джейни, и жаль, что так напугалась из-за этих рубинов. Глупо было расстраиваться. Даже если бы потерялось все, что на тебе сейчас надето, беспокоиться следовало страховой компании.

— Никто вообще больше не будет беспокоиться, — заявила Джейн. — Сию же минуту все снимаю и немедленно несу казначею!

— Да какая же радость от такой роскоши, коль ее не носить?

— Это — мои драгоценности, что хочу, то и делаю с ними.

— Знаю, знаю, старушка. Просто жаль, вот и все. Что ж, тогда вперед. Если ты намерена идти к казначею, могу проводить. А то еще бояться станешь, как бы кто не ограбил в коридоре!

Джейн нервно рассмеялась, именно так она и думала.

— Подожди минутку, пока я сниму эти игрушки.

В каюте она открыла шкатулку и принялась снимать украшения и осторожно укладывать по местам. Потом, держа шкатулку, словно готовую разорваться бомбу, отправилась вместе с Колином к офису казначея, но остановилась в смятеньи, увидев, что свет внутри погашен, а деревянные жалюзи опущены. Колин взглянул на часы.

— Ах ты, черт, как же я раньше не сообразил. Бедняга ведь давным-давно спит. Придем лучше утром.

— Ни за что. Я не засну, пока не буду уверена, что шкатулка в безопасности.

— Помилуй! Никто ведь не собирается тебя грабить! Зачем же так переживать?

— Что-нибудь случилось? — послышался спокойный голос, и, обернувшись, Джейн увидела Стефена, стоящего внизу трапа, ведущего на главную палубу.

— Я хотела сдать казначею шкатулку, но каюта закрыта.

Увидев ее побелевшее лицо, Стефен подошел к нише с телефоном и снял трубку. Слов было не слышно, но, положив трубку, он улыбался.

— Казначей придет через пару минут.

Пара минут тянулась долго, и Джейн, устало прислонившись к переборке, обдумывала странную ситуацию. Случись кому-нибудь проходить мимо, вот бы подивился на них — двух пиратов и красотку из гарема, судорожно прижимающую к груди шкатулку с драгоценностями! Мужчины молчали, словно персонажи недописанной пьесы, ожидая, пока автор подскажет слова роли.

"Ну да, а автор — я, — подумала Джейн, — и подсказать могу только ложь".

Послышались шаги, появился казначей, облаченный во фланелевый халат, с помятым от сна лицом. Взял у Джейн шкатулку, запер в сейф и вручил ей ключ.

— Это тоже следует хорошенько стеречь, — усмехнулся Колин, когда она вышла от казначея. — Не то знаменитый вор выкрадет ее прямо из-под носа у казначея!

Джейн сейчас вообще не склонна была смеяться, а над подобными шутками — тем более и, спрятав ключ в сумочку, зажала ее под мышкой.

— Вы оба были очень добры, но теперь, извините, я пойду спать. Умираю от усталости.

И, не дожидаясь ответа, она чуть ли не бегом двинулась по коридору. У каюты, ничего не видя от слез облегчения и радости, долго не могла попасть ключом в скважину.

— Дай-ка лучше я.

Джейн замерла от неожиданности и, без звука вручив ключ Стефену, смотрела, как он возится с замком и открывает дверь.

— Господи, с такой мелочью не справиться самой!

От пережитых волнений голос у нее сел.

— Просто ключ погнулся. Утром скажи стюарду, пусть посмотрит.

— Непременно.

Он нагнулся над ней, потом отпрянул и прошептал:

— Бедняжка Джейн, до чего же близко ты все принимаешь к сердцу!

— Ты бы на моем месте тоже не сохранил бы хладнокровия, — вырвалось у нее, сгоряча.

Он глядел с любопытством и недоумением, приоткрыв рот, словно намереваясь что-то сказать. Но счел за лучшее промолчать и лишь коснулся ее щеки. В розовом свете, струившемся вдоль коридора, он казался выше и смуглее обычного, лицо скрывалось в тени, и только глаза мерцали, да на поясе поблескивал кинжал.

— Спокойной ночи, Стефен.