Что касается Аланы, то Пэкстон хотел эту женщину так, как ни одну другую в своей жизни. Но один и тот же вопрос как червь продолжал точить его душу: можно ли ей верить?..

— Ну как, мой ответ хоть в какой-то степени облегчил вам душу? — поинтересовалась Гвенифер, заходя спереди и останавливаясь перед ним.

Нет же, черт возьми…

Ему захотелось выкрикнуть эти слова в лицо Гвенифер, но он, хотя и не без усилий, сдержался. Рассуждения Гвенифер о том, что Гилберт в семейной жизни был счастлив, тогда как Алана счастливой не была, вызывали, в свою очередь, новые вопросы, на которые Пэкстон хотел бы услышать ответы.

И потом — это упоминание о том, что Алана оставалась лояльной к своим соплеменникам… Если одно лишь это стояло между Гилбертом и Аланой, то почему же Пэкстон так уверен, что эти же препятствия не возникнут и между Аланой и ним?!

Он ведь тоже нормандец. А что касается лояльности Аланы к уэльсцам, то это ее чувство сильно теперь, как никогда. «Да уж, поистине…» — подумал Пэкстон.

— Что ж, я рад слышать, что Гилберт был счастлив, — произнес он вслух, хотя втайне очень сомневался в правдивости этих слов. Мужчина, всецело увлеченный молодой женой, не способен оставаться холодным с ней в постели. Что же касается самой Аланы, то Пэкстон хорошо знал, как она относилась к мужу, ведь она сама рассказала ему об этом. — Мне грустно узнать о том, что ваша кузина была лишена семейного счастья. И что, у них всегда было именно так?

Гвенифер надула губы.

— Знаете, сегодня такой чудный день… Нас, уэльсцев, Господь не слишком-то часто балует такой погодой. Обычно тут идут дожди. Так почему бы нам с вами просто не наслаждаться солнцем, прекратив разговоры об Алане и Гилберте?

Впрочем, Пэкстона и самого уже начала раздражать беседа. У него еще будет время поговорить с Гвенифер. Он улыбнулся:

— Ну, так что же вы предлагаете?

— Может, прогуляемся по лесу?

Он взял Гвенифер за руку.

— Все, что только угодно, для прекрасной Гвенифер.

Алана уже дважды обошла двор замка, но так и не нашла Пэкстона. Она даже заглянула в залу, думая, что он может быть там. Но, увы. Сейчас, направляясь в сторону гарнизона, она увидела, что по двору идет Олдвин. Она окликнула его.

— Да, миледи?

— Ты не видел сэра Пэкстона? Олдвин сжал губы.

— Видел.

Алана подождала, но юноша молчал.

— Ну же!

Кивнув в направлении боковой калитки, он ответил:

— Гвенифер вместе с ним отправилась в лес. Алана уловила в его голосе нотки раздражения.

Она положила ладонь ему на плечо.

— Олдвин, прошу тебя, не расстраивайся по поводу того, что иногда видишь. Гвенифер на самом деле помогает мне. И ее связь с этим рыцарем нам Есем очень даже на руку.

— Вы вполне уверены в этом?

Алана закусила нижнюю губу. Действительно, была ли она уверена в этом? Ведь общение Гвенифер с Пэкстоном спасало лишь ее.

Она уже обманула Мэдока и вот теперь — Олдвина, на сей раз более обдуманно. Ведь на самом деле стремление Гвенифер быть рядом с Пэкстоном ничего общего не имело с желанием помочь соплеменникам и было вызвано исключительно интересами кузины. Алана знала об этом и даже поощряла такое поведение Гвенифер.

Алане необходимо было, чтобы Пэкстон не раскопал, что Гилберт убит. Она понимала, что если он поймет это, пострадает не только она одна, но и ее соплеменники.

За исключением Мэдока никто из уэльсцев не знал об ее участии в судьбе Гилберта. Но она понимала, что хотя и убедила Мэдока, сказав, будто увлечение ее кузины лишь прикрытие, способ втереться в доверие к рыцарю, — все же остальные уэльсцы скорее всего увидят в действиях Гвенифер лишь попытку уэльской женщины окрутить нормандца.

Последствия же могут быть самыми серьезными, если гнев уэльсцев выльется наружу. Вполне может произойти бунт. И какие же шансы с ее соплеменников против мечей нормандцев, если вооружены уэльсцы разве что кочергами, мотыгами да лопатами?

Алана поняла, что ее великий план провалился. Она обязана что-то придумать, положить конец связи Гвенифер с Пэкстоном. И уж тем более прекратить эти уединенные прогулки в лесу.

Ничего больше не сказав Олдвину, она направилась в сторону боковой калитки.

Лес был прекрасен.

В ветвях высоких деревьев весело пели птицы. Пробиваясь сквозь листву, солнечные лучи плясали на траве. Если поднять голову, то можно было увидеть, как между крон деревьев проглядывало солнце.

Вдоль тропинки, по которой Алана сейчас направлялась к реке, росли лесные цветы, лепестки которых нежились в теплых лучах. Услышав шаги Аланы, маленькие лесные обитатели спешили ретироваться, спрятаться в укромном уголке.

Одолев, пожалуй, половину пути к реке, Алана вдруг услышала смех. Смеялись Пэкстон и Гвенифер. Смех раздавался слева от нее, и, сойдя с тропинки, Алана двинулась на голоса.

Бесшумной поступью она прошла между деревьез, ориентируясь на низкий голос Пэкстона и звучавшие сейчас как музыка ответные восклицания кузины. Голоса делались все слышнее. Обходя старую огромную сосну, Алана увидела парочку. И хотя она не могла объяснить себе своих действий, но тотчас же отпрянула, скрывшись за деревом. Пригнув несколько веток, она сквозь хвою могла наблюдать за парочкой.

Причем Алане в голову не пришло, что ее действия — самое настоящее шпионство. Внутренний голос подсказывал, что она должна подсмотреть. Но прошло совсем немного времени, и Алана пожалела о своем поступке.

Хорошо различимая между деревьями, Гвенифер во всей своей красе лежала, откинувшись на ствол старого дуба, и улыбалась Пэкстону. Пэкстон склонился над Гвенифер, улыбаясь ей.

Слов Алана не могла расслышать, да, впрочем, она и не желала слышать их слова. У нее все перевернулось в душе, когда Пэкстон приподнял руку Гвенифер и губами стал ласкать тыльную сторону ее ладони.

Сердце Аланы упало. Она развернулась и поспешила обратно.

Оказавшись на тропинке и пройдя полпути до замка, она лишь тогда вспомнила, почему решила найти Пэкстона и кузину. Впрочем, куда разумнее было бы подождать их возвращения из леса. Однако, желая восстановить мир между уэльсцами и нормандцами как можно скорее, она не хотела ждать.

Собственно, почему ее так задело поведение Гвенифер?

Кузина была всего лишь на два месяца моложе Аланы. И стало быть, вполне могла самостоятельно принимать решения.

И все эти рассуждения о лояльности и предубеждениях, о том, как малейшие мелочи могут быть по-разному восприняты той и другой стороной в замке, — все это начинало действовать ей на нервы. Почему она оказывается так или иначе вовлеченной в любую проблему?!

И потом этот Пэкстон — ловкий мошенник…

Сначала он одаривал ее поцелуями, теперь целует Гвенифер. Неужели в нем нет ни капли порядочности? Или, может, для него это — род увеселения, играть то с одной кузиной, то с другой?!

Алана решила сделать все от нее зависящее, чтобы эта игра Пэкстона прекратилась раньше, чем он сумеет еще хоть раз прикоснуться к ней. Прежде она ненавидела его, потому что он нормандец. Теперь же она я впрямь ненавидела его, ненавидела за то, что он был Пэкстоном де Бомонбм, беспринципным и бессовестным!

Ей все уже порядком надоело. Ей хотелось — да что там хотелось — необходимо было! — убраться отсюда куда подальше, уйти от всех этих раздоров, этой суматошной жизни в замке. О, если бы только это было осуществимо!

Подняв голову, Алана увидела, что находится в двух шагах от калитки. Она потребовала открыть — и немедленно была впущена. Она так стремительно, так резко перешагнула порог, что едва не налетела на отца Джевона, оказавшегося на ее пути.

Удержавшись все-таки на ногах, он сказал:

— Дитя мое, я как раз вас и ищу.

— Зачем?

Алана, не останавливаясь, решительным шагом пошла по двору, так что священнику пришлось приноравливаться к ней.

— Я отчаянно молился, — сообщил священник.

— О какой же заблудшей душе на сей раз?

— О вашей.