— Как же так? Этих безголосых бездарей?

— Эти «безголосые бездари», как вы изволили выразиться, — композитор свирепо оскалил в улыбке зубы, — заняли второе место в стране, имеют шансы перейти на первое и, как я слышал, вскоре поедут в Японию на гастроли. До свидания. Идемте, товарищи!

— Постойте! — остановила нас Лорелея. Она была белее мела. — Мой Энчо тоже поет в «Колокольчиках».

— Насколько мне известно, он ушел из ансамбля, — заметил я.

— Как ушел? Почему ушел? Это временно… ради кино… Он ведь должен был играть Орфея… И чтобы иметь побольше свободного времени для подготовки…

— Весьма сожалею, — пожал плечами композитор, — но теперь уже поздно.

Мы были уже в дверях, когда Лорелея нас снова остановила:

— Хочу вас кое о чем спросить… А кто же будет играть Орфея и Эвридику?

— Пока неизвестно, — ответил Маришки и, подумав, добавил: — Возможно, через несколько часов мы это узнаем.

Спустившись вниз, мы успели увидеть, как Цветан Маринов бежит к автобусу, лиловая сетка с колбасой и вином раскачивалась у него в руке.

Пробило два часа. Гости проголодались.

— Товарищи, в это время у нас в городе все рестораны закрыты, — сказал я. — До встречи с «Колокольчиками» еще два часа. А жена вчера наготовила целую кастрюлю тушеной фасоли, свое «фирменное блюдо». Ну и бутылочка Красного вина найдется… с собственного виноградника… Как вы на это смотрите?

— Лично я «за», — сказал Маришки. — Спасибо.

Остальные тоже проголосовали «за», и вскоре мы уже сидели у нас и, пока жена накрывала на стол, беседовали о том о сем, о «Колокольчиках», о Северине Миленковой… Композитор неожиданно спросил:

— Энчо, кажется, был в этом хоре солистом?

— Да, — ответил я. — Пел первым голосом.

— Гм… — композитор заулыбался. — У меня идея!

И наскоро изложил ее, после чего Владилен Романов тут же заказал срочный междугородний разговор с Петруновой, мамой Росицы.

— Берите такси и приезжайте! — кричал он в трубку. — Немедленно! Расходы оплатим. Есть возможность все-таки взять Росицу на картину.

Он положил трубку и, радостно потирая руки, сообщил:

— Порядок!

— А Орфей? — спросила Голубица Русалиева.

— Не будем спешить! Насчет Орфея у меня тоже есть идейка, — успокоил ее композитор.

Фасоль была действительно отменная, кастрюлю выскребли до донышка.

К четырем часам, в отличнейшем настроении, несмотря на мрачные пророчества Лорелеи, что Энчо будет найден на дне водохранилища, мы отправились в клуб.

Зал был набит ребятами, возбужденно обсуждавшими предстоящую спасательную операцию. Тут были все участники хора и мой седьмой «В» в полном составе во главе с Кики Детективом. Многие захватили с собой свистки, губные гармоники, барабаны, трещотки… Позже подошли Бобби Гитарист, Маэстро, даже Фальстаф специально примчался из Стара Загоры.

Нас встретила Северина Миленкова. Как всегда, в цветастом платье и парусиновых тапочках. Очень нам обрадовалась, и поскольку они давно были знакомы с Юлианом Петровым-Каменовым, между ними завязался деловой, профессиональный разговор.

Тем временем остальные кинематографисты незаметно наблюдали за Кики Детективом и Миленой — как они движутся, как подшучивают над одноклассниками, как смеются. Оба были очень хороши собой, и я уже догадывался, какие у режиссера намерения на их счет… Однако угадал далеко не все. Потому что понятия не имел о сложных кинофокусах.

— Можно начинать! — сказал композитор.

«Колокольчики» выстроились на сцене, и он объяснил им, что от них требуется: петь так, чтобы войти в картину через широко распахнутые ворота, то есть чтобы ни к чему нельзя было придраться. Первым номером шел «Весенний ветер».

Хор запел. Я человек, как вам известно, немузыкальный и не в силах оценить, какого места в масштабах страны заслуживают наши «Колокольчики», но мне они очень понравились. Солисткой была Милена, и ее плотный глубокий альт, не очень-то обычный для девочки, очаровал всех. Ей отчаянно хлопали, в особенности мальчики из седьмого «В», которые все по уши в нее влюблены.

Потом хор исполнил еще несколько песен, и по свирепо оскаленной челюсти композитора я понял, что он доволен.

В зал вошла Росица. Она приехала вместе с мамой, быстро обменялась несколькими словами с кинематографистами и Севериной Доминор и, не ломаясь, поднялась на сцену.

— Дорогие «Колокольчики»! — обратился к ребятам композитор. — Позвольте вам представить Росицу Петрунову. Вы, вероятно, видели ее в кино и по телевидению. Поскольку Энчо Маринова, вашего солиста, нет, она споет вместо него.

— А где Энчо? — спросила Росица своим звучным голосом, разом заполнившим весь огромный зал вплоть до последнего ряда балкона.

— Энчо мы увидим позже, — поспешил ответить композитор. — А пока споешь соло ты. Начнем!

Раз-другой прорепетировали, а на третий Росица так органично включилась в ансамбль, будто всю жизнь пела с ним вместе.

— Годится! — удовлетворенно подытожил Мишо Маришки.

— Думаю, что и вторая комбинация тоже получится, — сказал композитор.

Поднялся на сцену и объяснил:

— Милые мои «Колокольчики», сейчас мы проделаем один не слишком сложный эксперимент, пока без камеры и микрофона. Единственное, что от вас требуется, — быть особенно внимательными. Мы снова исполним «Весенний ветер». Солистками будут Милена и Росица. Но Милена будет лишь открывать рот, а петь будет Росица, которую мы спрячем у нее за спиной.

Милена огорчилась, помрачнела:

— Выходит, мне только рот открывать, а петь будет другая? Вот еще! И не подумаю!

— Не торопись, девочка! Тебя ждет нечто куда более интересное. Не упрямься, Милена, давай попробуем!

— Милена, не бойся! Буффосиихронистов в цирке видела? И ты давай! — закричали сидевшие в зале ребята.

Под таким массированным натиском Милене пришлось отступить, но настроение у нее было испорчено. Северина Миленкова подала знак. Хор запел.

Я впервые присутствовал при таком музыкальном трюке, хотя не раз о нем слышал. С его помощью совершаются самые невероятные сочетания звука с изображением. Пускаешь фонограмму с записью певца, который не слишком хорош собой, но зато обладает прекраснейшим голосом, а на сцене безголосый красавец синхронно открывает рот — вот и весь фокус!

К пятой репетиции, когда была наконец достигнута синхронность между артикуляцией Милены и пением Росицы, у меня было полное впечатление, что солирует Милена, тем более что тоненькую Росицу было совершенно не видно за массивной фигурой дирижера.

Из зала снова полетели восторженные возгласы:

— Браво, Милена! Браво!

Росица спустилась со сцены, ямочки ее улыбались.

— А теперь солистом будет Кики, — сказал композитор.

Это сообщение было встречено громовым хохотом:

— Хо-хо! Кики будет петь! Новый Гяуров!

Кики страшно смутился:

— Я не могу петь… У меня мутация, ломается голос… Да я и слов не знаю.

— Это неважно, спой, что знаешь. Какую-нибудь детскую песенку. Например, про зайчонка. И попробуй это сыграть… Как будто ты зайчонок и есть.

Зал затих. Кики никогда в жизни не пел соло, никогда не играл никаких ролей. Но он человек с характером, ничего не боится и поэтому не заставил долго себя упрашивать.

Даже я почувствовал, что он не только фальшивит, он хрипел, переходил с баса на дискант и снова на бас, в этом возрасте у мальчиков так обычно и бывает.

Но зато как он играл, как играл! Чуть пригнулся, руки прижал к груди, как заячьи лапки, и припрыгивал в такт музыке: