Из глаз Рустема потеряв,
Вельможи — без него, как стадо
Без пастуха, оставшись — обратились
К Гудерсу и ему сказали:
«Теперь лишь ты один, Гудерс,
Помочь в беде великой можешь;
Твои советы любит шах;
Пойди к нему и в волны
Его погибельного гнева
Пролей твоих советов
Мирительное масло.
А ты скачи за тестем, Геф,
И догони его, пока Сабула
Он не достиг». И Геф пустился в путь.
Гудерс пошел к царю.
Его увидел он, уединенно
Сидящего на троне;
Он был угрюм, но тих; он был
Подобен туче громовой,
Готовой, отблистав и отгремев,
Дождем свежительным пролиться.
И так ему дерзнул сказать Гудерс:
«Могучий повелитель,
Царь — голова, а царство — тело;
Но в голове для тела должен быть
Советником рассудок; у кого же
Советник свой молчит,
Тот слушайся чужого
И не стыдись исправить зло,
Поспешно сделанное в гневе;
Из уст неосторожно бросил
Ты оскорбительное слово —
Пошли за ним мирительное вслед;
Обиду ты нанес строптивой речью
Тому, кого щадить велит рассудок, —
И ею был не он один обижен:
Ты пристыдил нас всех его стыдом;
Рустема в петлю! А Рустем
Тебя на трон отцовский посадил,
И он же трона
Твердейшая опора;
Что ж будет нам, когда Рустема в петлю?
И что же с царством будет без Рустема?
Теперь изломан меч Ирана,
Иссохла мужества рука,
Плотины нет на вражье наводненье.
Все наши витязи известны Гездехему —
А что нам пишет Гездехем? —
Что ни один из нас против Зораба
Не устоит, что на него
Одна гроза — Рустем. Но где же
Теперь Рустем? За промедленье
Двух дней тобой он изгнан навсегда.
Меня к тебе твои вельможи
И с ними сын твой Ферабор
Прислали умолять, чтоб ты
Благоволил с Рустемом примириться.
Никто, ни Ферабор, твой сын, —
Сколь он ни силен, ни отважен, —
Ни бодрый твой военачальник Тус,
Ни я с осьмидесятью сыновьями
Тебя не защитим. Один Рустем
Твоя надежная защита».
Сказавши так, Гудерс умолкнул.
