Ночь краткая блаженства миновалась;
Настало утро. Из объятий
Младой супруги вырвался Рустем.
Он снял с руки повязку золотую
И, дав ее Темине,
Сказал: «Теперь нам должно разлучиться;
Меня в Сабуле ждут
Готовые в поход мои дружины;
А ты храни мой дар заветный;
И если в этот год тебе родится дочь,
Укрась ее моей повязкой;
И будет ведать целый мир,
Что ей отец Рустем.
Но если небо даст нам сына,
Пусть носит он, как я носил,
Мою повязку на руке;
Когда ж он возмужает,
Пришли его ко мне в Сабулистан;
Но ведай наперед, что он
Не иначе явиться может
Мне на глаза, как уж прославясь
Великим делом богатырства;
Его неславного ни знать,
Ни видеть не хочу я —
Пускай в толпе исчезнет,
Покрытый тьмой забвенья
И непримеченный отцом.
Не по его породе знаменитой,
Не по моей повязке золотой
Он будет мной за сына признан —
Нас породнит одна лишь только слава;
С ее свидетельством он должен
Мне от тебя принесть мой дар заветный;
Лишь ею он получит право
Сказать в глаза мне: я твой сын.
Но близко день; прости». И он, к горячей груди
Прижав супругу молодую,
Ее с любовью лобызал
В ланиты, очи и уста
И долго от нее не в силах
Был оторваться. Обливаясь
Слезами, от него она
Пошла, и для нее, в час брака овдовевшей,
Блаженство краткое печалью долгой стало.
Тут царь пришел спросить у зятя:
Приятно ль он провел ту ночь?
И объявил, что Гром отыскан.
Обрадован той вестью был Рустем;
Он подошел к коню, его погладил
И оседлал; потом из Семенгама
Поехал, светлый, бодрый духом,
Сперва в Систан, потом в Сабулистан;
И много о своем он думал приключенье,
Но дома никому о нем не говорил.
