— Возможно. В любом случае, если нас будет двое, вероятность меньше вполовину. Я за тобой спрячусь, как за мешком с песком.

— Никуда я не пойду, — буркнул Вадим.

— Ну, сиди дома и фапай на хентай, — в сердцах бросил Максим и выбежал из комнаты.

В большой комнате было пусто. На диване, возле стола с объедками, одетым спал и похрапывал Костя, лицо его было красным, как у человека, обгоревшего на солнце. В кухне громко повизгивала девчонка. Из комнаты Вадима Мельникова доносились какие-то смутные шумы.

На площадке первого этажа было темно. Странно: Максим ясно помнил, что ещё прошлой ночью, когда он вернулся домой, лампочка исправно работала.

Свет со второго этажа кое-как освещал этот кусок лестницы, но последние ступеньки и небольшое пространство между ступеньками и лестницей тонули в темноте.

Максим перешёл с бега на медленный шаг. Потом и вовсе остановился возле двери одной из квартир. Идти в темноту нельзя. В темноте можно споткнуться или… или споткнуться. Максим остановился на этой мысли, ему совсем не хотелось размышлять на тему «что ещё может произойти в темноте».

Всё, отставить паранойю. Иди вниз.

Шажок — ступенька. Шажок — ступенька. А впереди страшная чёрная дыра.

Вот дурак! Ведь можно посветить КПК!

Максим вынул из кармана портативный компьютер, нажал какую-то кнопочку. Вспыхнул слабенький голубоватый свет. На фоне черноты подъезда появилось большое серое пятно.

Его схватили за футболку, рванули на себя, повалили на пол, придавили тяжёлым, едко потным телом. Максим пытался оторвать от себя чужие руки, но они были слишком сильными. Пальцы, будто огромные зубы, впились в горло.

Слабеющими руками Максим возил по невидимому лицу, царапая его. Пытался скинуть врага, но скидывать его было некуда: справа и слева — стены. Хотел кричать, но вместо крика получался жалкий хрип.

Потом стало вдвое тяжелее. Максима просто расплющили о бетонный пол, так сильно надавив на живот, что парень взвыл, — при этом обнаружив, что освободилось горло.

Теперь верхом на Максиме было двое. Три человека хрипели, громко дышали, возились друг на друге. Тот, что был посредине, выбрался из этого сэндвича, отчаянно работая локтями и коленями. Хлопнула дверь подъезда.

Максим валялся на бетоне, громко ловил воздух ртом и не мог им насытиться. Тот второй, что до сих пор был на нём, перестал возиться и тоже пытался отдышаться.

Геймер ощупью отыскал выпавший из рук КПК, посветил и увидел впритык к своему лицу пельменеобразную физиономию Вадима Мельникова.

— Чё случилось? — спросил он.

— Ты мне скажи, — слабым голосом ответил Максим.

— Я решил тебя догнать, с тобой пойти, — своим обычным мрачным голосом объяснил Вадим. — Спускаюсь по лестнице, слышу — какая-то возня. Посветил мобильником, смотрю: тебя какой-то мужик душит. Ну, я на него сверху прыгнул.

— Как он выглядел?

— Он был в серой куртке. На башке — капюшон.

— Обосраться можно… — усмехнулся геймер.

— Ты его знаешь, что ли?

— Возможно. — По телу Максима бегала дрожь, и эта дрожь была приятной. Так бывает у человека, который осознал: самое страшное — уже позади.

Да, бояться уже нечего. Враг показал себя. Бояться нужно неизвестности, а с врагом надо сражаться.

— Живой, что ли? — спросил Вадим.

— Живой, живой. Встань уже с меня.

Максим вывалился из подъезда, усевшись прямо на крыльцо. Пустой двор, звёзды, сохнущие на верёвках простыни и тишина.

Вадим упал рядом.

— Он где-то здесь, — сказал Максим. — Пока нас двое, он не посмеет напасть во второй раз.

— Точно?

— Да. Он безоружен. И потом, он считает, что это касается только меня и его.

— Да кто это?

— Тебе лучше не знать.

Он ещё раз окинул взглядом пространство и сказал:

— У нас дело. Идём.

— Ты уверен?

— Хочешь — я один пойду.

— Нет, я с тобой.

Встали, отряхнулись. Максим заорал на весь двор:

— Эй, ты! Я тебя не боюсь!

Открыл плешивый небритый мужик в грязной майке и не то трусах, не то шортах. Невысокий, но крепкий, широкий — чувствуется порода. Лицо тёмное от пьянства, да и всё тело тоже. Мужик пах премерзким перегаром, ощущавшимся даже на метровом расстоянии.

— Вам чего, пацаны? — не очень любезно спросил он.

— Элла дома? — осведомился Максим.

Хозяин квартиры зло посмотрел ему в глаза:

— Нет её.

— А где она?

— Не знаю я, где она.

— Кому другому расскажи, ага, — Максим переступил через порог, чтобы не дать хозяину закрыть дверь. — Пока не скажешь, где Элла, — не уйду.

Мужик сперва оторопел от такой наглости, потом повысил голос:

— Да пошёл ты на хер!

— Маленько повежливее со мной разговаривай, ты, пьянь! — заорал Максим в ответ. Он узнал знакомые симптомы: этот алкоголик, несмотря на позднее время, был трезв и от этого очень зол, как голодный зверь.

— У! — мужик замахнулся здоровенной ручищей, но Максим был быстрее — выхватил из-за спины шокер, похожий на игрушечный пистолет странной формы. Щелчок — и два гарпуна впились в выпуклый курганоподобный живот отца Эллы. Невидимая сила бросила мужика на пол.

Максим распорядился:

— Вадик, закрой дверь. Тащим его внутрь. Элька! — крикнул Максим. Никто не ответил, только где-то в глубине квартиры тихонько бормотал телевизор.

Тяжёлое тело валявшегося в обмороке мужика за руки отволокли на кухню по голому линолеуму, которым был выстелен пол.

— Ты только посмотри, в каком дерьме он живёт! — оглядев убогую, захламленную кухоньку, воскликнул Максим. — Так, Вадик, поищи, чем его связать. Ну что, тварь, нравится? Нравится?! — завопил он, тыкая мужика лицом в горку окурков, возвышавшуюся прямо на полу. — Ненавижу-у-у-у! — завыл вдруг Максим совсем по-звериному, вцепившись мужику в редкие седые волосы. — Как же я вас всех ненавижу, с-с-суки!

— Макс, Макс, я нашёл… — пробормотал Вадим, вбежав обратно на кухню.

— Быстро ты!

— Вот, — с немного виноватым видом он протянул моток синей изоленты.

— Потянет.

Максим перевернул мужика на живот, быстро скрутил ему руки за спиной, откусив лишнюю изоленту зубами, затем ноги. Подёргал — вроде бы надёжно.

Бросил моток на грязный пол. Вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Схватил со стола трёхлитровую банку с водой, громко отхлебнул, остальное вылил на голову мужика.

Тот очнулся. Громко зарычал, задёргался всем телом, забавно подпрыгивая над полом и матерясь.

— Подождём, пока ему это надоест, — предложил Максим. Его трясло от злости. Он обернулся к висевшим над раковиной полкам с посудой и прочей утварью. Схватил кухонный нож, повертел в руках и положил обратно. Крови он боялся с детства. Взял длинную разделочную доску с удобной резной рукоятью, взвесил в руках, взмахнул — похоже на биту для сквоша, но тоже не то. Молоток, невесть как оказавшийся на посудной полке, оказался слишком лёгким. Наконец Максим задрал голову, приподнялся на цыпочках и взял с самой верхней полки длинную скалку.

Мужик быстро устал. Отдышавшись немного, повернул голову в сторону незваных гостей и с ехидной злостью в голосе проговорил:

— Молодые люди! А вы знаете, что лишать личность свободного передвижения — уголовно наказуемо?

— Во как запел, соловей, — Максим ткнул его скалкой в бок. — Здесь, что ли, почки?

— Пониже маленько, — буркнул Вадим, пребывавший в каком-то ступоре. — Может, лучше шокером?

— Нет. Надо так, чтоб на всю жизнь запомнил. Ладно, ты прав, лучше по заднице, а то ещё убьём.

— Только попробуй! — крикнул мужик.

— Как скажешь, — пожал плечами Максим и, размахнувшись, со всех сил нанёс удар по ягодицам.

— Убьюуууу… — завыл связанный, корча рожи от боли.

— Убьёшь меня? — истошно закричал Максим, срывая голос. — Хе! Ну, давай, убивай! Кто ж тебе мешает? Убивай! Убивай! Убивай! — каждый вопль он сопровождал ударом. Потом отскочил и со смехом стал передразнивать отчаянно гримасничавшего мужика.