— Угу, — он несколько раз кивнул. — Он порча, он чума, он язва здешних мест?
— Именно так.
— А Ваня что, лучше?
— При чём здесь он. Был бы на его месте кто-то другой, мы бы всё равно его больше любили, чем тебя.
— Из-за того, что я язва?
— И не только. Ты требуешь любви, внимания к себе.
— Назови хотя бы одну причину, почему я не могу этого делать! — рассердился Максимка.
Юля назвала целых три, загибая пальчики:
— Твой невыносимый, злобный характер. Твоя нелюбовь к окружающим. НИКТО не имеет права ТРЕБОВАТЬ любви.
Прямо так и сказала, сухо, какими-то казёнными словами, будто приговор прочла. Максимке и возразить-то было нечего. Правда, понять, как так получилось, что он стал язвой, Максимка тоже не мог. Ведь он хотел совсем не этого.
И теперь ему было очень, очень погано. Будто в нём проделали огромную дыру, испражнились туда, а потом тщательно зашили.
Он сидел напротив пьяненькой именинницы, которая почему-то обнимала сидевшего рядом Ваню Орешкина, — точнее, откровенно висла на нём. Как же так, ведь у неё же есть парень, вроде бы даже она с ним помолвлена? Максимка не понимал этого. Ему было больно. Точно так же, как бывало больно, когда на лекциях Ваня начинал водить тупым кончиком карандаша по аппетитной спине сидевшей перед ним Юли, а она не была против, даже улыбалась. А Максимка чувствовал себя так, будто это ему водили по спине. И не карандашом, а остриём ножа
— Максимка, а почему ты не пьёшь вино? — спросила сидевшая рядом Алёна. — Оно сладкое. — Последнюю фразу она не проговорила, а как-то мечтательно пропела.
Это был первый раз за вечер, когда на присутствие Максимки обратили какое-то внимание. И очень вдруг захотелось налить целый стакан этого винища и вылить Алёне на голову. Ему можно, он язва. И он устал уже объяснять, что не пьёт алкоголь. Просто не пьёт.
На столе стоял ещё графин с компотом — Максимка его тоже не пил. Ваня Орешкин сказал ему, что это тоже вино. Потом оказалось, что он пошутил, но Максимка на всякий случай не трогал и компот.
Потом он встал из-за стола и ушёл в ванную. Собственное отражение в зеркале немного успокоило его. А здесь хорошо. Спокойненько так. Может, просидеть здесь всю ночь? Нет, это глупо. Да и потом, кто-нибудь обязательно придёт блевать. Унитаза не всем хватит — кому-то придётся делать это в раковину.
Максимка открыл кран, с наслаждением умылся холодной водой. Уселся на край ванной. Сидел минут двадцать. В гостиной включили музыку на полную громкость, раздалось пьяное девичье «у-ух!». Танцевать начали, под какую-то попсню. Эх, вернуться бы в общагу… Нет, слишком поздно. Какие-нибудь запоздалые маршрутки, может быть, ещё ходят, даже такси можно взять — Максим сегодня получил перевод от матери. Правда, на эти деньги ему ещё жить до конца месяца… ну да где наша не пропадала. Э, да какое там такси — всё равно в общагу уже не пустят, там с этим строго.
Тут его будто кто-то ударил. Он в чужом городе, в совершенно незнакомой его части, в кармане пусть и небольшие, но всё-таки деньги. Суббота, ночь. Ну же, решайся!
Максимка решился.
Вышел из ванной. В полутёмной прихожей — никого. Дверь в большую комнату неплотно закрыта, из-под неё сквозь щели вырывается разноцветный свет. Гремит музыка. Отлично.
Раз-два — обуваемся. Три — руки в рукава куртки. Четыре — открыть и закрыть входную дверь. Свобода.
По ступенькам — вниз, вниз, вниз. Несколько площадок, но лампочка горит только на одной. Максимка вынул из кармана маркер, крупными печатными буквами написал на стене длинное ругательство. Вот теперь совсем хорошо.
Ночь, мелкий, еле заметный дождик. Пустой двор. Пустая улица. Какие-то неинтересные переулки. А потом Максимка вышел на ярко освещённую площадь.
У каждого крупного города — несколько центров. Формально — один, там где администрация и прочие государственные учреждения, фактически — сколько угодно. Где по ночам кипит жизнь, там и центр.
Здания здесь стояли далеко друг от друга. Двадцатиэтажная гостиница «Утёс», универмаг «Колосс» и огромные пространства между ними, занятые автостоянками и шеренгами ларьков. Да, тогда ещё были ларьки, и они были везде. Возле ларьков кучковалась пивная молодёжь — старшеклассники и пэтэушники. В родном городе Максимка побоялся бы подойти к такой ночной компании ближе, чем на десять шагов, но здесь ему не было страшно. Убежать всегда можно — и попробуй, найди его потом!
Максимка прошёл сквозь шагавшую ему навстречу ватагу каких-то крепких парней в тельняшках под распахнутыми куртками — речное училище гуляет, не иначе. Никто из речников даже не обернулся в его сторону. Ребята пили пиво на ходу, гоготали о чём-то своём. Никто не ткнул в Максимку пальцем, не заорал: «Чмо-о-о-о!» Я человек-невидимка, подумал он. Не фонтан, но сойдёт. Типа даже в ранге повысили.
— Хе-хе… — ехидно усмехнулся он. — Хе-хе, — повторил он несколько раз, пробуя этот приятно щекотный смешок на язык. — Хе! — в половинчатом варианте ему понравилось больше. Максимка даже немного потренировался говорить «Хе!» с разными интонациями.
Неплохо бы и самому что-нибудь выпить. Во время бессонных ночей в «Мираже» он привык пить холодный, очень сладкий растворимый кофе, который готовил дома и носил с собой в пластиковой бутылочке. Можно было зайти в кафе и выпить пару чашечек, но это, скорее всего, будет дороговато, да и кофе на Максимку давно уже не действовал.
Он задержался возле ларька, рассматривая напитки в стоявшем рядом с ларьком холодильнике. Пепси-кола и прочие бодрящие лимонады — это слишком слабенько. А вот энергетики… Максим ещё ни разу их не пробовал. Слышал, что очень вредные… Эх, кофейная душа, тебе ли бояться каких-то там энергетиков?
«Пшшшик!» — сказала откупоренная баночка. Напиток почему-то оказался кислым. Максимка нарочно сделал несколько больших глотков, прислушался к себе: сердце не возмутилось, в ушах не застучало… Везде один обман! Ожидал чуть ли не наркотика, а получил какой-то кислый лимонад без газа. Ну и ладно.
Теперь можно шагать в общагу пешком, через весь город — и прийти как раз к шести утра, когда опирают входную дверь… А можно забуриться куда-нибудь на ночь. В круглосуточный компьютерный клуб! Здесь же должен быть какой-нибудь?
За гостиницей «Утёс» прятался бело-сиреневый бетонный куб без окон, с высоким крыльцом и неоновой вывеской во всю стену: «Ночной клуб АМСТЕРДАМ». Хорошее название с роскошным набором ассоциаций: наркота, красные фонари, чистенькая западноевропейская жизнь… Должно быть, пафосное местечко.
Медленно бредущего Максимку обогнали две девушки, забившиеся под один зонт, и свернули в сторону клуба. Вроде обычные девчонки, может быть, даже студентки, а не какие-нибудь там фифы из богатых семей.
Максимка ни разу не был в ночном клубе. Там, где он раньше обитал, на дискотеки ходить было опасно для жизни — для его жизни, если быть точным. Даже школьные танцульки он не посещал. На то были свои причины, которые здесь и сейчас были недействительны. Просрочены, так сказать. Хе!
Торопливо допил энергетик, поставил баночку на асфальт.
Широкие стеклянные двери. Маленькое фойе. Окошечко кассы.
Стоимость билета удивила Максимку. Проехаться на такси отсюда до общаги было бы дороже. (На такси он, впрочем, тоже не ездил, но цены знал с чужих слов.)
Ещё одна стеклянная дверь. На двери — объявление:
«Внимание! Фейс-контроль!
Администрация имеет право отказать Вам в посещении клуба без объяснения причины».
Максимка и раньше слышал такую фразу: «Его приняли за лоха и не пустили в клуб». Ведь и ему это грозит. Он мысленно осмотрел себя: куртка, джинсы, джемпер. Не Бог весть что, но, с другой стороны, и не какой-нибудь спортивный костюм. Простенько, но не убого. Сойдёт, в общем.
На пути Максимки возник охранник в чёрной униформе. Оп-па, непредвиденное обстоятельство: у него металлоискатель. Будет шмонать, а этого не надо бы.
Максимка осторожно протянул билет. Охранник окинул паренька взглядом, равнодушно оторвал корешок, небрежным кивком разрешил пройти.
