— Регенератор, — еле слышно звучит тихий голос. — Две доли крови, очищенной «белым фильтром»... доля «аква витас»... помню. — Неслышно пляшут клавиши под тонкими пальцами, мерцает шар, принимая информацию. — Есть. Дальше. «Взрывник» — заклинание на кварце. Помню. «Песчаный вихрь»...

Лина подождала пять минут. Ничего не изменилось, разве что неведомый «Песчаный вихрь» сменился не менее загадочным «Вороньим граем», а потом еще более непонятным «Радужником».

На «Зимнем дыме» ее терпение иссякло.

— А заклинание от головной боли? — коварно перебила она погрузившегося в дебри загадочного Лёша.

— Сок калины обыкновенной, наложить «концентратор» и выпить после еды, — автоматически отозвался тот, не отрываясь от клавиш.

— Вот как? А лекарство от боли в спине?

— Мышечные лечатся мазью на основе девясила, позвоночные...

Лёш притормозил. Потер лоб, удивленно, как из Зазеркалья, глянул на феникса и, кажется, стал осознавать, где находится.

— У тебя спина болит?

— Не-а, — Лина с усмешкой прищурила глаза. — Но кое у кого сейчас заболит. От метательного снаряда.

— Какого снаряда?

— А такого. Под названием «подушка». Лови!

И метательный снаряд действительно увесисто врезал по спине заработавшегося мужа.

— Будешь знать, как от жены сматываться!

Вторая подушка мелькнула вслед за первой с той же филигранной точностью: не зацепив ни шар, ни любимую Милину вазу, «снаряд» грузно бухнулся в грудь злостного беглеца из супружеской постели.

Лёш охнул и опрокинулся на пол.

— Мне конец, — трагически сообщил он (не забыв подложить под голову метательное орудие). — Твои снаряды разят беспощадно.

— Будешь знать, как удирать из супружеской постели!

Не вставая, Лёш приоткрыл один глаз:

— Нет предела мстительности женщины. И увы, слабы мои силы, и придется мне покинуть этот свет, не исполнив всех обещаний и не отдав супружеского долга...

— Только попробуй! — Лина с удовольствием кинула бы в сторону злокозненного должника еще чем-нибудь, но, увы, простыня в метательные орудия не годилась, а кроме нее на постели была только лично сама феникс собственной неодетой персоной.

Девушка прищурилась, но ее планы оказались сорваны самым злодейским образом: разложенный диван вдруг уплыл из-под ног, напоследок залихватски помахав простыней, и воздух, внезапно налившийся упругой силой, подхватил и перенес... прямо в раскрытые объятия типа, отказавшегося от исполнения супружеского долга.

— Попался?

— Попалась?

— Диверсант...

— Террористка...

— Неплательщик... Ох, Лёш. Эмпат несчастный...

И смешок, и поцелуй в висок, и взгляд в самые зеленые глаза на свете, и попытка отыскать в памяти то, о чем они только что говорили, и ощущение удивительного тепла, от которого «я» и «ты» мгновенно переплавляется в безраздельно-вечное «мы». Мы...

...На этот раз никто не просил их «приглушить громкость».

— Так чем мой муж занимался на полу?

— Ревизией.

— Чем-чем? — Лина приподнялась на локте.

— Проверял, что помню. Интересно получается: знания остались. Я по-прежнему знаю, как сотворить «Регенератор» и защититься от «Черной паутинки». И перечислить всех членов Ложи. А вот личное — ушло. Знаешь... — Он закусил губу, но все-таки продолжил: — Я не представлял, как это все-таки... ну, давило. Я ведь умею блокировать чужое, я эмпат, меня с детства учили разграничивать свое и постороннее. Но только сейчас, когда оно ушло, стало по-настоящему понятно, насколько все-таки мы разные, понимаешь? Похожие, и одновременно... он совсем другой. Лебедь, которому пришлось стать хищником. Изломанный. Лин, знаешь, о чем я думаю с тех пор, как появился этот Вадим? Я не могу оставить его там. Это неправильно...

В соседней комнате было тихо-тихо. Только дыхание вплеталось в шелест листьев.

Он спал каменно-тяжелым сном смертельно уставшего человека, а она... она замерла рядом, не отрывая глаз от седой пряди на виске, и понимала теперь, почему Дим так хотел, чтобы она не снимала его сережку.

Завтра она зачарует кольцо (Мила научила). И пряжку на ремне, на всякий случай. И застежки на каждой рубашке...

Чтобы всегда знать, где он, каждую минуту!

Иринка смотрела на Дима и не отпускала его руки.

Навсегда...

А в пещерах всегда темно.

Светящийся мох не заменяет солнца. Впрочем, иногда это было кстати. Как, например, сейчас: всегда можно сказать, что ты просто не узнал того (ту), с кем разговариваешь в данный момент. И не видишь в ней некую особу, которую требуется задержать и представить за вознаграждение. И это всех устраивает.

Благодетельная темнота...

— Итак?

— Итак? — Лица под капюшоном не разглядеть, и вот это как раз тот недочет, который увы, неустраним. А вот голос мог быть и повежливей — все-таки за помощью обратилась она к нему, а не наоборот.

— Итак, наша часть договора исполнена. Ты получила свою «перестройку крови» и свое оружие.

Смешок.

— Получила.

— Когда же?

Еще один смешок. Ироничный, почти издевательский.

— А ты уже выгоняешь?

Совсем обнаглела.

— У нас договор. Мы выполнили свою часть. Пора и тебе выполнить свою. Если тебе это, конечно, по силам. Ходят слухи, что твоя дочь неплохо прибрала ваш клан к рукам.

Зацепил. Капюшон дрогнул, и голос, мигом потерявший свою иронию, резанул откровенной злобой:

— Не только у меня проблемы с детьми, Долински! Верно? Иначе вряд ли бы я пришла именно сюда.

— Разумеется. Иначе я вряд ли бы заключил договор именно с тобой. Ты получишь дочь, я — сына. Так когда?

— Послезавтра...

Утро для Соловьевых — так уж получилось в этот раз — началось вечером. Отоспались после своих похождений младшие, более-менее пришли в себя старшие. Но для того чтобы это все обеспечить. Людмила встала стеной у дверей, выпроваживая всех визитеров подряд.

Маргарита, ты чего не спишь? Оставь ты их в покое, потом пристанешь с расспросами. Своих спрашивай. Ага, пока.

Да, добрый день, Стефания. И вам тоже хорошего... Лину нельзя. Дали бы вы своей главе хоть немного отдохнуть, а? Да, передам. Утром... то есть вечером, когда все проснутся.

Привет еще раз, Дензил. Вы вовремя. Нет, Вадим не проснулся, зато испеклась курица. Что такое курица? Садитесь, узнаете.

Координатор Даихи, при всем уважении, они трое суток провели на ногах и должны выспаться. Нет, и Дима нельзя. И Вадима. И... а, Дензил, вы не против? Тогда Дензила можно. Только после курицы.

Александр, удивительно, ты дома раньше полуночи! Спорим, я знаю почему? Только не знаю, кто тебя подослал: Даихи или Савел? Оба? Все равно Димов оставьте в покое!

Так что неудивительно, что завтрак состоялся вечером.

— Мам, я ненадолго от...

— Стоять! — Многоопытная Людмила перекрыла выход. — Лина, ты куда смотришь? Твой муж опять собирается удрать не евши.

Наверху что-то упало.

— Я сейчас! — пообещал девичий голос с весьма отчетливой угрожающей интонацией.

Злостный беглец сверкнул глазами, но сдался и со смешком присел за стол, втихую примериваясь, какую плюшку отлевитировать поближе. Может, и утащил бы, но тут прямо у него на коленях «проявилась» феникс, и Лёшу временно стало не до плюшек.

— Мам, ты почему не разбудила? — Маринка влетела на кухню как метеорит. — Я...

— А ты сегодня выходная. И завтра.

— Но, мам!

За аркой послышалось отчетливое «а-а-а-ах», и рыбки тут же стихли...

Появился Вадим.

— Доброе утро.

— Привет-привет.

Владыка Уровней, слегка улыбнувшись, положил в раковину какую-то тарелку и спокойно присел к столу, будто чутьем угадав, какой табурет добавила для него Людмила. И тут же, будто сговорившись, появились Дим с Иринкой. Глаза девушки слегка припухли, но ее улыбка... честное слово, в холодное время ею одной можно обогреть полдома!