Откуда в этом кровавом безумии взялся Лёш, Лина не успела заметить. Зато успела увидеть, как разом три ножа находят цель. Как Лёш падает и на его рубашке расцветают багряно-черные хризантемы. Она видит, как мать вытягивает из него, еще живого, магию... как гаснут его глаза...

Нет! Нет...

Лина резко села, задушив собственный мучительный крик. Лёш, нет!... ох...

— Лина, что ты?..

Лёш был живой. Совершенно живой, довольно взъерошенный, очень теплый и сонный. И лежал он не на каменном полу далекой пещеры, а на постели в собственной комнате. И сонно щурил зеленые глаза.

— Тебе плохо?

Целую секунду она смотрела на его лицо — живое, живое, живое! — на светлые стены с рисунками-набросками и осознавала, что никаких пещер и никакого побагровевшего Пламени здесь нет. И фениксов тоже. Приснится же такое...

Рядом зашевелился и сел Лёш. Будущий муж, если верить Анне и Алексу. Очень захотелось его коснуться. Просто очень, даже пришлось придержать руки при себе. Но догадается же! Что, будешь ему объяснять: так, мол, и так, милый, я просто хочу убедиться, что ты живой.

А маг-эмпат, кажется, и правда «догадался».

— Приснилось что-то? — Лёш сам приобнял ее за плечи.

— Ты... ты почему проснулся?

— От тебя такая волна пошла, что мой блок сдвинуло.

— Кошмар приснился, — выдохнула Лина, инстинктивно придвигаясь поближе. Ну вот честное слово, руки сами обвили шею Лёша, и голова сама наклоняется к плечу, и, уловив биение родного сердца, стихает тревога...

Но спустя час, когда Лёш уже спал, Лина тихо встала с постели и, второпях одевшись, шагнула в телепорт. Сон ей не понравился. Очень. Если только мать на самом деле задумала убрать помеху, родство ее не остановит.

Если только...

Нет, в пещере все было в порядке.

Золотистое Пламя мирно вилось на площадке и радостно вскинулось, завидев нежданую гостью. Хорошо... Еще лучше, что Анна тоже была жива и здорова. И мирно спала в своем «Скальном приюте». Приют был за Пламенем, так что до прабабушки вряд ли кто доберется. По крайней мере, сегодня. Завтра надо поговорить с Марианной. Пусть дежурство какое-то организуют. Марианна, Анжелика, Елена. Мало нас. И Анне надо сказать. А на всякий случай подстрахуемся. Времени, конечно, нет, но...

Феникс оживленно курлыкнул — ему нежданный контакт был очень даже по душе. Общительный ты мой...

Лина присела у огня. Вздохнула, собираясь с силами. И протянула в Пламя обе руки.

Охххх...

Пламя скользнуло-плеснулось, руки обдало жаром, в лицо дохнуло теплом. Точно чьи-то ласковые ладони тронули щеки, погладили по волосам, и захотелось закрыть глаза, отдохнуть, отдаться моменту... ни о чем не думать.

Пламя, наш исток. Наш дар, наше проклятье. Анна когда-то рассказывала, что оно разумное и может понять то, чего ты хочешь. Раньше я в это верила. Потом нет. А сейчас мне и правда остается поверить, потому что нам нужна помощь. Вся помощь, которую можно добыть.

Прошу тебя.

Защити Хранительницу.

Пламя затрепетало, словно понимая. Может быть, правда? Лина закрыла глаза, снова вызвав видение багрового огня, замершей на полу фигуры с неловко подвернутой рукой, крохотного колышка...

Если можешь — защити.

Прошу...

И может, почудилось — но на грани слышимости кто-то шепнул:

— Да...

Достойно начатая и надлежащим образом продолженная ночь завершилась соответствующе. То есть нервно.

Когда успокоенная общением с Пламенем и тихим дыханием Лёша феникс под утро уснула, ее уже не мучили никакие кошмары. Наоборот, сны были полны умиротворения и даже романтики. Что и повлияло, наверное.

Когда ее тронули за плечо, романтически настроенная Лина сонно потянулась и, не открывая глаз, поймала руку... И, уже поднесши к самому лицу, осознала, что рука в общем-то не та. Ни по очертаниям, ни по ощущениям.

Мысленно дав себе пинка, девушка распахнула глаза и столкнулась взглядами с Александром.

Трыб ххыуцу! Более приличных выражений в этот момент у феникса не нашлось. Да и те пришлось проглотить — рядом стоял потенциальный свекор, причем Светлый. У фениксов понятия «свекор» не было, но, д-демон, перед Координатором светиться в таком виде было еще веселей!

— Доброе утро. — Александр деликатно отвел взгляд и, внимательно разглядывая что-то на потолке, несколько виновато сообщил, что запрошенное Лёшем разрешение получено и он может ее сопроводить.

— Куда? — несколько обалдело переспросила Лина, которая о разрешении вообще первый раз слышала и никуда сегодня не собиралась. Вернее, собиралась, но... но при чем тут Александр?! Он вообще в последнее время дома бывает не чаще дождя, пропадает в Своде Небес от рассвета до рассвета.

— Лёш тебе не сказал?

— О чем? — Беглый взгляд на вторую подушку позволил убедиться, что никакими магами-эмпатами там и не пахнет. Лёш испарился незаметно и бесследно, как шоколадка, оставленная в компании детей.

— Он подал прошение в Свод, чтобы тебе разрешили ознакомиться с архивами...

— Что?!

Бессовестный любимый, значит, решил придержать ее в архивах? Подальше от сражений? Ах ты, ведьмак эмпатический!

— С документами, которые касаются прошлого фениксов...

Взгляды святых были строгими. Казалось, им нет дела до девчонки, молящей Господа о спасении. Оля поспешно опустила глаза и снова зашептала молитву:

— Господи Иисусе Христе, Боже наш, избави от обольщения близ грядущаго, богомерзкаго злохитраго антихриста; и избави от всех его козней. И укрой духовнаго отца нашего, всех нас, духовных чад его и всех православных христиан, от коварных сетей его в сокровенной пустыне Твоего спасения.

Оля говорила затверженные слова, осеняла себя крестным знаменем, а на душе было темно и тоскливо. За что ей такое тяжкое испытание, за что, Боже? Почему она видит в людях темное? Видит, что сосед Аркадий Викторович подсыпал матери какое-то лекарство нехорошее и отправил в дом престарелых; что Борис, сын почтарки, крал деньги у людей в Екатеринбурге; что новый муж Любы когда-то человека убил... Видит и даже родственников предупреждает, а ей не верят, ненавидят ее за это. Господи, не по силам мне сей дар. Забери его, забери, прошу! Я не могу видеть такое. Откуда столько зла в людях, Боже Всеблагий?

— И не дай нам, Господи, убояться страха диавольскаго паче страха Божия и отступить от Тебе и от Святой Церкви Твоей. Но дай нам, Господи, пострадать и умереть за Имя Твое Святое и Веру Православную, но не отречься от Тебе и не принять печати проклятия антихриста и не поклониться ему. Даждь нам, Господи, день и нощь слезы о грехах наших и пощади нас, Господи, в день Страшного Суда Твоего. Аминь.

Она замерла, надеясь на чудо. Господи, помилуй!

Мимо прошел дед Василий, старичок с соседней улицы, каждый год бесплатно приносивший в школу на первое сентября цветы, и Оля в отчаянии опустила глаза. Не помогло. Дед Василий словно нес в груди большую темную мышь. Это значило, что на его совести как минимум одна человеческая жизнь. Если бы она его коснулась, то увидела бы, где это случилось и когда.

Оля вышла из церкви, забыв снять косынку. Побрела по улице, не поднимая глаз, не замечая жары.

И не замечая, как рыжеволосая девушка, прислонившаяся к дереву у автобусной остановки, окинула ее прицельным взглядом и двинулась следом.

Что-то кольнуло руку. Комар, в полдень? Ведь так жар...

Асфальт взбрыкнул под ногами.

Стало темно.

Мелочь визжала и верещала. Тьфу. Ничего, пока вы кричите, а скоро еще и попляшете.

Чиф затаился тут с утра.

Сначала ждал, пока кинотеатр откроют. Потом — пока набьется побольше народу. Новый фильм-эффект «Тайны пиратских островов» имел успех, и в зал пришли не только зрители с ближайших улиц, но и обитатели детского лагеря отдыха.