Это было забавно, но я невольно вздохнула: мальчишеский жест моего рыцаря в белом.
Люк расплатился и снял номер. В любом случае, рассуждал он, ложась на кровать и включая телевизор, заявляться к баронессе среди ночи не годится. Конечно, можно обставить ночное появление и романтично: например, влезть в окно. А она возьмет и прогонит. Люк этого не переживет.
Взять ее силой? Нет, это не его стиль. Люк красивый и обаятельный, а не какой-нибудь там вонючий урод, которому ничего не остается, как покупать женщину или насиловать. При виде Люка все женщины сами первыми распахивают объятия! Ну да, он тоже один раз купил, но ведь всего лишь один раз в жизни! И был он тогда совершенно пьяный…
Люк задумчиво перебирал на пульте кнопочки телеканалов. А может правда залезть в окно? Женщинам нравится романтика. О! Прямая трансляция «Формулы-1»! Да ну, какая романтика? Зачем куда-то тащиться в такую грозу? Завтра. Все завтра. А пока посмотрим любимую передачу.
Но мелькающие на экране телевизора малюсенькие машинки не занимали, а почему-то нагоняли сон. Тот же самый: альпийский луг с цветами на фоне Матехорн. Хотя зеленоглазая баронесса в одних носках еще не занимается с Люком любовью, а бежит ему навстречу, распахнув объятия.
— Ты согласна! — успел пробормотать Люк прежде, чем окончательно провалиться в сон, а машинки на экране продолжали реветь и лететь с бешеной скоростью.
Прислуга мадам Бенорель, вероятно, занялась бы на кухне тем же самым, чем и «господа» в гербовом зале, если бы не Герен. Мой дворецкий с самым серьезным видом поучал новое поколение лакеев, как следует держать спину и поднос, как открывать бутылку, как достойно наклонять голову в знак одобрения или же поправить «хозяина» так, чтобы тот остался в уверенности, что это его собственное мнение, например, по поводу пригодности той или иной вилки для десерта. Предполагаю, что сначала мастер-класс забавлял публику, но к моменту появления нашей компании услужающие мадам Жозефины давно мечтали остаться без гувернера, поэтому искренне обрадовались, когда белоперчаточный мэтр изъявил желание сопровождать госпожу баронессу по подвалам.
Кроме осветительной миссии мой дворецкий взял на себя также добровольные обязанности экскурсовода. В интерьере древних каменных стен, очаровательно таинственных от света керосиновой лампы, слышанные мною сотни раз рассказы Герена о гран-бароне и о прочих моих предках производили впечатление даже на меня. Что уж тут говорить об обоих Фюже и Моник, любопытная наивность которой превосходила даже «профессиональный» интерес Винсента!
С дотошностью ребенка, ожидающего чуда за каждым поворотом и за каждой дверью, Моник уточняла, где именно — за каким камнем или под какой плитой — был найден клад или по тем или иным причинам Бельшюты прятали кого-либо, например несправедливо оклеветанную возлюбленную, как в саге о мессире Рене Доброе Сердце и даме Клод Босоножке.
Я тоже едва сдерживала себя, чтобы не расхохотаться, когда на помощь Герену, запросто перемещавшему Бельшютов из одного века в другой, приходил Винсент, объясняя Моник не только древние нравы, но и особенности замковой архитектуры.
Все это исключительно забавляло моего брата: при самых глупых вопросах Моник он слегка попихивал меня плечом и подмигивал. А я по мере необходимости незаметно дергала его за рукав, и только мы двое понимали, в чем дело — есть такие словечки и шуточки, которые понятны только очень близким людям. Поэтому к Винсенту я испытывала особую благодарность: эта внезапная экскурсия снова сблизила меня с братом. Он же самый родной мой человек! Хорошо бы поделиться с ним своими снами и соображениями о Дюлене. Ведь, путешествуя сейчас по подвалам, я все время ловлю себя на мыслях о том, что вот на этом повороте Дюлен посмотрел на меня, здесь — сказал то-то и то-то, а тут я взяла его за руку.
Тем временем мы оказались в «душистом» подземелье, и Герен, как опытный гид приберегая самое интересное на десерт, приступил к легенде Капустной башни.
— Ален, останьтесь ночевать, пожалуйста, — тихо попросила я брата. — Пропал ключ от моей комнаты, мне будет спокойнее, если я буду знать, что за стеной спишь ты.
— Ключ? Неприятная история. Телевизионщики напьются, мало ли кому что взбредет в голову… Зря ты разрешила им гостить. — Ален неодобрительно покряхтел.
— А что мне оставалось делать? Мог бы и отговорить меня.
— Ключ, ключ… Ладно, мы переночуем. Но ты запрись на задвижку изнутри. Моник, мы остаемся! — громко сказал он, нарушая плавное течение повествования Герена.
Дворецкий осекся. Все уставились на моего брата.
— На самом интересном месте! — воскликнула Моник.
Ален смутился.
— Прошу прощения. Продолжайте, старина Арман.
— Давайте поднимемся на башню, мадам метресс, [3]— воспользовался паузой Винсент. — Ой, то есть госпожа баронесса… А то здесь так пахнет… — виновато пояснил он и пятерней пригладил волосы, напомнив мне Дюлена еще более основательно, чем в первый раз.
— Сходим туда завтра, Винсент. Ночью там опасно. Тем более в грозу, — добавила я, хотя никакой опасности не существовало, просто я вдруг очень отчетливо поняла: я не могу, не хочу идти сейчас с ними на башню — ночью это место мое. Мое и рыцаря в белом. — Пожалуйста, продолжайте, Герен. Вы замечательный рассказчик.
Замечательный рассказчик приободрился. Винсент слушал внимательно, потом с интересом рассматривал «философский» камень, но я видела, что он очень огорчен.
— Завтра мы пойдем к башне по крепостной стене и сразу поднимемся наверх по потайной лестнице, — пообещала я. — Это гораздо интереснее, чем пробираться по подвалам. Если не будет дождя, мы возьмем с собой корзину с припасами и устроим пикник на башне под открытым небом. Как рыцари в старину!
— Рыцари не боялись дождя…
— Некрасиво быть таким настырным, — одернул его дед. — Госпожа баронесса права — нечего делать на старой башне в грозу. Извините моего внука, госпожа баронесса, вы и так приняли нас по-королевски, уделили нам столько времени! Мы переночуем в люанвильской гостинице, а завтра, если позволите, утомим вас еще одним визитом.
Признаться, мне совсем не хотелось отпускать ни старика, ни его очаровательного внука. До Люанвиля несколько километров горной дороги — вот уж что в грозу действительно опасно! Пока старый Фюже рассыпался в благодарностях, я придумывала, как бы оставить их в замке. Но, с учетом «гостей», мне совершенно негде разместить эту милую парочку, кроме как в своих апартаментах. Или это уж слишком «по-королевски» — предлагать чужим людям собственную постель?
— Какая еще гостиница, мсье Фюже! — неожиданно заявила Моник. — Ночуйте в наших комнатах, нам с Аленом все равно нужно срочно домой. Ты ведь не против, Нана? Куда им тащиться по дождю, старому да малому!
— Я и сама хотела предложить мсье Фюже, но ты же…
— Да я просто забыла! Представляешь, Котик, я совершенно забыла, что сегодня должна приехать моя кузина из Гавра. Бедняга, она ведь наверняка уже полдня торчит под нашей дверью! Пошли, дорогой, нужно еще попрощаться с мадам Бенорель. Какая же я растяпа! Что кузина подумает обо мне?
Весь обратный путь Моник, не умолкая, тараторила про обидчивую кузину, которая не станет разговаривать с ней до самой смерти, если, не дождавшись под дверью, отправится в гостиницу. Мой брат был в полном замешательстве! Остальные, включая Фюже и его внука, тоже. Даже Герен, не удержавшись, шепнул мне, что «новым гостям» вряд ли интересно знать про какую-то не относящуюся к гран-барону кузину…
Но выслушать историю про кузину нам пришлось еще раз, когда Моник поведала ее в еще более приукрашенном виде мадам Бенорель. Затем бесконечно долго прощалась, заверяя в искреннем расположении и преданности.
— Я не понимаю, что с ней произошло, — шепнул мне на ухо брат, раскрывая зонт перед тем, как нырнуть в стену ливня, а Моник, проигнорировав указанный водоотталкивающий предмет, под вспышки молний и громовые раскаты уже неслась к их «мерседесу». — Обязательно запрись на задвижку, Нана. — Он чмокнул меня в щеку. — Пока. Я позвоню.
