В серебряную туфельку была вложена визитная карточка. Жанна вынула ее из конверта и, затаив дыхание, прочла:
«Сеньорита Смит!
Я не фея из сказки о хрустальных башмачках, но, когда Золушка отправится в „Персидский дом“, ей захочется выглядеть как принцесса. Прошу вас принять подарок, и уверяю вас, что наряд не превратится в лохмотья, когда часы пробьют двенадцать. Возможно, в вашей стране существует предубеждение, согласно которому девушка не должна принимать от мужчины платье, но в Марокко мы получаем удовольствие, просто делая подарок.
Я жду вас в половине девятого.
До встречи.
Рауль Цезарь-бей».
Карточка выпала у Жанны из рук. Мысли ее заметались: положить платье в коробку и вернуть в магазин — или все-таки принять его? Оно такое чудесное! Никогда в жизни она не держала в руках ничего подобного, не говоря уже о том, что оно подарено ей. Но как Рауль угадал ее размер? Видимо, ему помог огромный опыт ловеласа!
Жанна погладила серебряные туфельки, маленькие, изящные, опять-таки ее размера, и вдруг заметила еще один пакетик. В нем обнаружилась маленькая бархатная коробочка. Щеки девушки запылали от восторга, когда она нашла там серьги с голубыми топазами, ограненными в форме крошечных сердечек.
Он не должен был это делать! О! Она не может принять это, как и платье… Но, шепча эти слова, Жанна уже вдевала сережки в уши, чтобы посмотреть, идут ли они к ее глазам, сверкающим от страха и от восторга. Разве это так уж плохо, если она всего лишь раз в столь бедной событиями жизни позволит мужчине одеть ее в шелк и серебро и украсить этой голубой драгоценностью? Ну и кого это заботит, даже если он намерен совратить ее? Да никого, кроме нее самой. Если она позволит овладеть собой человеку, для которого женщина — лишь игрушка, нарядная игрушка, предназначенная, чтобы доставить удовольствие, это только ее проблема.
И без того напряженная, Жанна чуть не подскочила, когда в дверь постучали и раздался окрик Милдред:
— Почему ты заперлась? Что ты там делаешь?
Жанна в ужасе замерла. Милдред не должна видеть платье и туфли! Она не должна знать, что за ее секретаршей ухаживает красивый испанец. Внутренне вульгарная, как бы она ни претендовала на то, чтобы считаться изысканной, Милдред тут же представит все в худшем свете.
— Я… Я иду, — откликнулась Жанна. — Только переоденусь.
— Давай быстрее, — недовольно бросила Милдред. — Мне нужно сделать массаж шеи.
— С удовольствием, — пробормотала Жанна. — Вот бы тебе ее свернуть! — добавила она про себя.
Она тихонько убрала платье и туфли в шкаф гардероба, сунула коробку под кровать, и длинное покрывало скрыло ее от глаз. Глубоко вздохнув, расправила юбку и отперла дверь. Когда Жанна вступила в примыкающую к ее спальне гостиную, ее буквально пригвоздил к полу взгляд хозяйки.
— Надеюсь, ты ничего от меня не скрываешь, — резко сказала Милдред. — Ты какая-то странная последнее время: похоже, у тебя появились от меня секреты?
— Уверяю вас, миссис Нойс…
— Если это мужчина, моя дорогая…
— Вряд ли я засунула бы его под кровать…
От испуга Жанна произнесла это не тем тоном, который от нее обычно требовался.
— Ну и ну! — воскликнула Милдред. — Ты становишься дерзкой, Жанна Смит, и я хочу напомнить тебе, что машинисток хоть пруд пруди и многие из них будут просто счастливы работать на такую известную особу, как я. Если ты не исправишься, я тебя уволю. И что ты будешь делать на Лазурном берегу с несколькими фунтами в кармане и не зная французского языка?
— Найду другую работу, — огрызнулась Жанна, вдохновленная вниманием, проявленным к ней Раулем. Не так уж она ничтожна, если заинтересовала такого мужчину. — Здесь масса других отелей, в которых останавливаются английские и американские туристы, и я могу получить работу в любом из них.
— Ты, моя дорогая? — Милдред саркастически подняла брови. — В тебе нет шика и уверенности в себе, которые требуются для общения с богатыми туристами. Ты потеряешь работу через день, даже если тебе удастся каким-то чудом ее получить.
— Тогда устроюсь посудомойкой на кухню. — Глаза Жанны гневно вспыхнули, и тут Милдред, раскрыв рот, уставилась на сверкающие серьги, которые Жанна забыла снять.
— А это откуда? — потребовала она ответа. — Вещь дорогая.
Жанна почувствовала себя виноватой.
— О! Они у меня давно. На самом деле сережки недорогие, это подделка.
— Мне топазы кажутся настоящими! — Узкие, как у кошки, светло-желтые глаза Милдред смотрели на Жанну с подозрением. — Ты ничего не задумала? Я ведь не знаю, чем ты занимаешься, когда не находишься под моим присмотром!
— По-моему, количество работы, которую мне приходится выполнять каждый вечер, — уже ответ на ваш вопрос, — отрезала Жанна. — У меня вряд ли остается время на то, чтобы грабить постояльцев отеля или крутить с ними интрижки. Вы ведь сами не раз говорили, что богатый мужчина никогда мной не заинтересуется, а ведь дарить девушкам драгоценности могут только миллионеры.
— Ты сегодня просто несносна, Смит. — Лицо Милдред покраснело от гнева, что очень ее портило, и вообще крупное тело романистки выглядело нелепо в кокетливом кружевном пеньюаре. — Поди вынь из ушей эти бирюльки, а потом помассируй мне шею. Она болит оттого, что я постоянно наклоняюсь над рукописями.
«Скорее это происходит от постоянных наклонов над игорным столом», — мысленно парировала Жанна, возвращаясь к себе, чтобы снять серьги. Она любовно положила их обратно в маленькую бархатную коробочку и спрятала ее в сумку. Щеки у девушки тоже разрумянились, но, в отличие от Милдред, ей это шло. Решение принято. Она пойдет с ним сегодня ужинать, наденет лунное платье и будет веселиться вовсю.
Милдред ничего больше не сказала по поводу их маленькой размолвки. Она хорошо знала, что машинистку уровня Жанны заполучить не так-то уж и просто, во всяком случае за те гроши, которые она платит. Да и работать как она, ни на что не жалуясь, никто не будет. Но даже втирая оливковое масло в далеко не тонкую шею хозяйки, чувствовала, что Милдред одолевает любопытство. От ее кошачьих глаз не укрылось, что Жанна уже не та — взгляд у нее стал увереннее, в ней появился какой-то пыл, свойственный уверенным в себе женщинам.
— Ты закончишь сегодня новую главу? — Милдред с наслаждением откинулась на спинку дивана, благосклонно кивнув горничной, которая принесла чай с бисквитами. Ее величество обычно пила его после обеда.
— Можно мне сегодня сходить в кино? — отважилась Жанна. — Я работала всю неделю, а глазам нужен отдых.
— Они не отдохнут в темном кинозале, — огрызнулась Милдред. — Сегодняшние девушки — и ты в их числе — воспринимают жизнь как развлечение. Вы видите себя дебютантками на балу, а не честными труженицами.
— Мне кажется, я работаю достаточно, миссис Нойс.
— Я тебе за это хорошо плачу — принимая во внимание то, что ты живешь за мой счет в дорогих отелях.
— Я знаю, но все-таки один выходной — это не так уж много.
— Делай что хочешь во второй половине дня, когда я отдыхаю. Я все равно не переношу стука твоей машинки в это время.
— Во второй половине дня я обычно исправляю ваши ошибки.
— Знаешь что, милочка, ты выставляешь меня просто рабовладелицей! — хмыкнула Милдред, принимаясь за чай. — У тебя что, свидание с каким-то юнцом?
Жанна чуть не уронила на ковер бутылку с оливковым маслом.
— Нет, миссис Нойс. — И она ведь не соврала! Никто в здравом уме не назвал бы дона Рауля юнцом. Он мужчина, какого Жанне еще никогда не приходилось видеть. Смуглый, сильный красавец, излучающий какую-то непонятную опасность.
— Глава должна быть готова к утру, чтобы отправить ее по почте, — кисло сказала Милдред. — Начинай-ка работу прямо сейчас, если вечером намерена флиртовать. «Ромэнтик вуман» печатает роман по частям, они ждут материал для следующего номера.
