От своей двоюродной бабушки она получила наследство, на которое можно было приобрести часть магазина, о чем она мечтала уже давно в надежде на то, что этого занятия будет достаточно для удовлетворения ее стремления к самостоятельности.

Брюс отнесся к подобной перспективе с большим энтузиазмом. После подачи объявления она познакомилась с Кэтлин Говард, ставшей ее компаньонкой. По происхождению шотландка, Кэтлин была без ума от природных материалов и быстро заразила своей страстью Черил.

Обе молодые женщины хорошо понимали друг друга и за два года сумели стать близкими подругами. Они могли буквально часами рассказывать своим завороженным клиентам о происхождении и строении какого-нибудь аметиста или блестящей слюды. Не без доли юмора они окрестили свой магазин «Сердце камня» и пользовались успехом, который заметно перешагнул пределы Виллиджа.

Поскольку Кэтлин не была связана никакими семейными узами, они смогли договориться так, чтобы Черил возвращалась домой ежедневно в четыре часа, чуть раньше своих детей, что давало ей возможность без спешки заняться ужином. Три раза в неделю приходила домработница, чтобы снять с нее наиболее тяжелую домашнюю работу, и жизнь Черил, устроенная таким образом, могла бы показаться совершенно гармоничной.

Она трусцой пересекла парковую аллею и вернулась к магазинчику, который открыла, радуясь утреннему солнышку. Она на время закрыла за собой дверь, чтобы переодеться в строгие брюки и блузку. Застегивая манжеты, молодая женщина наблюдала за лучами света, проникавшими сквозь шторы и игравшими на сверкающих кусках кварцита. Наконец она раскрыла витрины, позволив заиграть зеленому цвету хризопразов и оливинов, голубизне лазуритов и аквамаринов, фиолетовому сиянию аметистов, глубокому красному цвету сердоликов, золотистости топазов, прозрачности слюд, розово-лиловому цвету турмалинов.

Но сколь ни были красивы сами по себе все эти камни, их созерцание не могло утолить ту жажду созидания, что пожирала изнутри молодую женщину.

Она приготовила в подсобке чай, так как Кэтлин вскоре должна была уже прийти.

И действительно та появилась в тот момент, когда Черил наливала кипяток в заварной чайник. Это была высокая рыжеволосая молодая женщина с великолепными зелеными глазами, вызывавшими откровенную зависть Черил. К сожалению, шотландка безумно боялась потерять талию и жаловалась, что не могла поглощать столько же еды, сколько и Черил, без опасения моментально ощутить разрушительные последствия этого для своей фигуры.

Она также являлась в спортивном костюме для бега и была согласна заменить получасовой обед пробежкой в парке вместе с Черил. Такие соревнования породили новые отношения между подругами, ставшими неразлучными.

— Здравствуй! — бросила Кэтлин.

Она сняла повязку со лба, предоставив своим огненно-рыжим волосам, которые она стала расчесывать, возможность свободно струиться по плечам.

— Здравствуй, — невнятно произнесла Черил.

— У тебя вид, будто ты не в своей тарелке.

— Нет, это ничего.

— Послушай, может быть, это и «ничего», но мне кажется, что в последнее время ты постоянно о чем-то думаешь.

Она говорила с каким-то неотразимым акцентом, который удесятерял ее шарм.

— По крайней мере у тебя нет никаких неприятностей?

— Нет, это сложнее, неопределеннее…

— Расскажи.

— Дело в том, что я на самом деле не смогу это выразить… У меня чудесный муж, которого я люблю, обожаемые дети, которые не огорчают меня, красивый дом, магазинчик, где я работаю с настоящей подругой. Сколько женщин сказало бы, что это просто мечта! Я знаю, что не имею права жаловаться, но…

— Но?

Черил опустила голову. Теперь, когда она пыталась объяснить вслух состояние своей души, то понимала, что рисковала прослыть невыносимой.

Она пожала плечами.

— Ничего. Говорю тебе, это пройдет. Легкая весенняя депрессия…

Кэтлин кончила переодеваться при полном молчании, и они обе вернулись в салон магазинчика как раз в тот момент, когда в помещение вошла одна постоянная клиентка, покупавшая у них подарки с самого первого дня их работы.

На этот раз она выбрала ожерелье из аквамарина по случаю помолвки своей сестры.

— Жаль, — сказала она, — что вы сами не изготовляете свои украшения, а то бы я попросила вас сделать копии со старинных образцов…

— Мы, возможно, к этому еще придем, — дипломатично пообещала Кэтлин.

Черил протянула госпоже Паркер подарочный набор и, дождавшись, когда закроется входная дверь, повернулась к подруге.

— Неплохая мысль! Я немного изучала эту технику в художественном училище.

— Я тоже, но поначалу понадобились бы крупные вложения денег.

— Я попытаюсь нарисовать несколько эскизов браслетов, чтобы ты высказала свое мнение. Мне очень нравилось мастерить браслеты…

— И ты их продавала в университетском городке.

Черил удивилась.

— Как ты об этом узнала?

— Да ты же сама мне об этом рассказала еще в самом начале нашего знакомства. Не помнишь?

— Нет, — задумчиво ответила молодая женщина. — Я, наверное, пыталась доказать тебе, что разбираюсь в минералах. На самом деле моя учеба была в большей степени ориентирована на скульптуру.

— Ты никогда не подумывала вернуться к этому?

— По-настоящему — нет. Я вышла замуж… ну и вот…

Кэтлин положила ей руку на плечо.

— Не говори мне, что ты сожалеешь.

— Конечно, нет, но когда я представляла себе свое будущее, то все выглядело иначе. Я хотела жить своим искусством, выставляться…

— А кто тебе в этом мешает?

Черил изумилась.

— И как же это ты видишь меня, семейную женщину, проводящей дни и ночи в своей мастерской с глиной в руках или занимающейся чеканкой по меди?

— А почему бы и нет, если тебе этого хочется? Ты не первая такая!

Черил покачала головой.

— Нет, я знаю себя. Если уж я снова погружусь в скульптуру и живопись, то больше ничто не будет существовать для меня. Не думаешь же ты, что я стану прерывать свою работу, чтобы пойти жарить цыпленка?

Кэтлин рассмеялась.

— Наверняка существует какой-нибудь выход…

— Не знаю… Я никогда не говорила об этом с Брюсом. Он настолько уверен, что я и так счастлива. Если бы он знал меня студенткой, то никогда бы не женился на мне!

— А как вы встретились?

— Во время одного путешествия по Европе. — Она улыбнулась. — Это было очень романтично. Мы присутствовали на спектакле в лондонском театре Ковент-Гарден, нас познакомили друзья. Впоследствии он сказал мне, что решил жениться на мне в то же мгновение, как заметил меня… Поскольку это очень организованный человек, то он сделал все необходимое для этого.

— А именно?

— Для начала пригласил на ужин. Затем предложил мне после Англии посетить Венецию. Я приняла приглашение, поскольку попала под его обаяние и… так и осталась.

— Ты никогда не рассказывала ему о твоем призвании художника?

— Говорила, но все это не просто… Я была счастлива выйти за него замуж, думала, что остальное придет позже…

— И конечно же ничто не пришло само собой.

— Именно так: моя семейная жизнь отнимала у меня все время, все силы. И сейчас я еще задаю себе вопрос: каким образом могу здесь что-либо изменить. Он рассчитывает на меня, дети — тоже. Представляешь, что бы было, если бы я устроила посреди дома мастерскую и занималась лишь своим искусством? Они бы ничего не поняли…

— Твое дело — им объяснить.

— Объяснить им, что с сегодняшнего дня я больше ни для кого не существую?

— Ты можешь заниматься этим, пока они в школе.

— Вдохновению не прикажешь. Ты-то уж должна знать это.

— Да, но я никак не могу уяснить, почему ты жертвуешь этой частью самой себя!

— Потому что она поглотит меня целиком — эта часть меня. Вопрос ведь не только в том, чтобы иметь у себя мастерскую, речь идет об изменении всего образа жизни, всего строя мысли. Я была богемной девушкой — беззаботной, свободной как воздух и… влюбленной.