— Это разговор, имеющий какое-то значение, или просто обмен словами?

— А разве это не может быть и тем, и другим?

Ралф допил вино, аккуратно сложил салфетку, а она наблюдала за его руками, вспоминая, как они ласкали ее, доставляя немыслимое наслаждение.

В животе ее что-то дрогнуло при мысли о предстоящей ночи, и чувственность, пробудившаяся где-то в глубинах ее естества, разлилась теплой волной по всему телу, так что она не могла больше просто сидеть и ничего не делать.

— Я уберу со стола и займусь посудой.

Вероника претворила слова в действие, но ненадолго избавилась от смущающего присутствия любовника, ибо он последовал на кухню за ней.

Всего лишь несколько минут понадобилось, чтобы вымыть тарелки и вилки с ножами, протереть поднос и сполоснуть раковину.

— Вам нужно познакомиться с домом, — сказал Ралф, выходя с нею в вестибюль. — Официальная комната для отдыха, официальная столовая, гостиная, кухня, прачечная — на этой стороне вестибюля. Напротив — библиотека, она же — кабинет, затем игровая, тренажерный зал и гаражи.

Огромные комнаты, прекрасно меблированные, приятное сочетание мраморных плит с узорными восточными коврами. Приглушенный свет, не утомляющий зрение, вообще колорит интерьера был неярок, сдержан, а смелые цвета можно было видеть лишь в офортах и живописных полотнах.

На верхнем этаже, как и думала Вероника, было шесть гостевых спален, каждая с собственной небольшой гостиной и ванной.

Для одного человека дом, пожалуй, великоват.

— Постоянной прислуги у меня нет. Людей для уборки дома я нанимаю, а о территории забочусь сам.

Это ее немного развеселило.

— Трудно представить, что хозяин этого имения тратит свои выходные на стрижку газонов и садовые работы.

— Считаете, это не в моем характере?

Она ответила не сразу, а лишь после того, как они спустились в вестибюль.

— Да нет, Ралф, просто я представила себе такую картинку, и мне это показалось забавным. А вообще-то я не уверена, что достаточно хорошо знаю ваш характер.

Он поднял брови и приостановился.

— Странно, а мне казалось, что вы все уже про меня поняли.

— Нет, далеко не все... Я допускаю, что вы глубже, чем кажетесь, — задумчиво предположила она, спускаясь за ним следом в полуподвальный этаж.

Действительно, что она знает о нем? Очень мало, продолжала размышлять Вероника. О его успехе и о том, как стремительно он достиг его, в обществе было известно всем. Внешние атрибуты преуспевания и богатства он демонстрировал с непринужденной легкостью. Но всегда ли так было?

Подчас он казался довольно примитивным, но это лишь на первый взгляд. Его спокойствие исходило из уверенности, что он обладает не только физической силой. Была еще сила власти, которую он имел. Но что-то в его натуре явно говорило о безжалостности, и это ее тревожило. Подчас от общения с ним по коже ее пробегала дрожь. Вероятно, он мог бы стать добрым другом, но инстинкт предостерегал ее, что это, скорее, грозный противник.

— Да, кстати! Чтобы не забыть. Вам назначено завтра, в девять тридцать, явиться к моему врачу, чтобы он снял швы с вашей раны, — проинформировал ее Ралф, когда они приближались к гостиной.

В гостиной он включил телевизор и предложил ей посмотреть новый фильм. Затем удобно расположился на диване, жестом пригласив ее сесть рядом. Но Вероника сделала вид, что не заметила этого жеста, и отошла к полкам с книгами, рассматривая названия.

— Мне ничего не стоит сходить в обычную больницу, — она попыталась отказаться и от этого предложения.

— Мы уже говорили об этом раньше.

Вероника повернулась к нему.

— Ну, в таком случае, мистер Спенсер, придется, как видно, поговорить еще раз.

— Вы предпочитаете потратить как минимум два часа, ожидая приема в общественной больнице, нежели посетить частного хирурга, который примет вас как максимум через пять минут?

И в самом деле, смешно возражать против железной логики его рассуждения. Тем более, завтра предстоит напряженный день. Нужно навестить отца, потом Тони. А Ралф еще наметил поход по магазинам.

Она выбрала книгу, подошла с ней к дивану и тихо сказала:

— Хорошо. На этот раз придется, как видно, подчиниться.

Он взял у нее из рук книгу, машинально прочитал название, посмотрел на Веронику снизу вверх и усмехнулся.

— Значит, капитуляция? Итак, милая, иногда вы умеете подчиняться?

— По обстоятельствам.

Вероника скинула домашние тапочки и с ногами забралась на диван.

Сначала прошли титры, затем начался фильм. Это была вполне жизненная история о дерзкой и бесстрашной молодой женщине, которая боролась с обществом и правовой системой, а в результате выиграла процесс, имевший большое значение для множества людей, пострадавших от загрязнения воды.

Давно же Вероника не была в кино, с год примерно, если ее не подводит память.

Фильм был превосходен, но и часу не прошло, как глаза ее начали слипаться, она то и дело клевала носом, и ей больших усилий стоило не заснуть. Усталость, как физическая, так и душевная, все-таки взяла верх, и она заснула, откинув голову на спинку дивана.

Ралф перевел взгляд с экрана на это объятое сном создание. Она казалась хрупкой, эта женщина, но впечатление было обманчивым. Прошлой ночью...

Его возбуждало воспоминание о том, как он овладел этим изящным телом. Шок открытия, то, как ее охватила боль, и то, как он уводил ее от боли к наслаждению, оказалось намного слаще всего, что он испытал прежде.

Когда картина закончилась, он выключил телевизор и свет, включил сигнализацию, затем взял Веронику на руки, поднялся на второй этаж и вошел со своей ношей в спальню.

Она так и не проснулась, и он, откинув покрывало и одеяло, положил ее в постель, затем осторожно расстегнул молнию на джинсах и, стараясь не разбудить ее, стащил их. Потом пришла очередь трикотажного топа и бюстгальтера.

Его глаза сузились при виде страшного кровоподтека, распространившегося с левой стороны на ширину трех ребер. Определенно, это не... Да нет, ведь он действовал крайне осторожно. Тем более что грубость в обращении с женщинами никогда не была частью его сексуального репертуара.

Итак, значит, она все-таки ввязалась в драку! Ралф накрыл ее одеялом, погасил лампу, стоявшую на прикроватной тумбочке с ее стороны, перешел на другую сторону и, скользнув под одеяло, лег рядом с ней.

Какое-то время он читал книгу, пока не ощутил ее движение и не услышал слабый стон, сорвавшийся с ее уст.

Дурной сон? Видно, ее и во сне преследуют бурные события этого дня.

А может, ее беспокоит свет? Он отложил книгу, выключил лампу и придвинулся поближе к своей любовнице. Не просыпаясь, она прильнула к нему, будто приветствуя тепло и покой, который он ей предложил.

Лунный свет проникал сквозь неплотно прикрытые жалюзи, образуя чересполосицу теней, проходящих через всю комнату.

Ралф поднял руку и отодвинул упавшие на ее лицо прядки волос, затем наклонился и поцеловал ее в макушку.

Вероника проснулась незадолго до рассвета и почувствовала, что она не одна. Несколько минут она лежала неподвижно, затем пошевелилась и немного изменила позу.

Медленно повернув голову, она смотрела на спящего Ралфа. Расслабившись во сне, он утратил свой суровый вид, и она могла подробно рассмотреть все его лицо, вплоть до густых длинных ресниц, загибающихся на концах. Смуглая, оливкового оттенка кожа, тени, залегшие под скулами, небольшая горбинка на прямом носу, мужественно очерченный подбородок.

Вероника испытывала странное желание коснуться его щеки, провести по ней кончиками пальцев, ощутить легкую шероховатость бритой кожи, затем исследовать изгиб его рта.

Интересно, что он сделает, если она предпримет нечто в этом роде?

Ей хотелось вновь ощутить вкус его поцелуя.

Вновь почувствовать ту нежность, которую он проявил после того, как впервые овладел ею. Скольжение его рук по ее коже, по тем местам ее тела, где таились источники наслаждения...