Отдел рекламы находился на седьмом этаже этого высокого здания.

Мэри поспешила к лифту, надеясь, что успеет вскочить в него, прежде чем дверь закроется.

Портфель из бежевой кожи, недавний подарок Конни, крепко прижатый к ее груди, был набит фотографиями ресторана, представлявшими его в самых выгодных ракурсах изнутри и снаружи, и содержал образец меню, менявшегося ежедневно благодаря настойчивости Марко, считавшего, что главное блюдо, гвоздь программы, не должно повторяться в течение четырех недель.

Мэри намеревалась поместить в газете рекламу ресторана «У мамы Софии». Она получила положительные отзывы от «Вашингтон пост» и «Вашингтон стар» и надеялась, что их отклики заставят забыть отрицательный отзыв в «Сан». Она старалась изо всех сил, и вовсе не потому, что дела шли плохо, а потому, что не могла примириться с тем, чтобы последнее слово осталось за этим гнусным человеком. Она не видела Дэниела Галлахера с того вечера в ресторане, а это было несколько недель назад, хотя думала о нем больше, чем хотела бы признать. Особенно по ночам, когда лежала одна в своей большой пустой постели, предаваясь страстным мечтам о любви и думам о своих неудачах на этом поприще… Однако идти в редакцию Мэри не хотелось.

Этот человек знаменовал собой осложнение, которое ей было совсем ни к чему, особенно теперь, и она надеялась, что сегодня его не увидит. Сейчас мысли Мэри были заняты ее делами. Ко всему прочему, приближалась годовщина свадьбы ее родителей, которую следовало отпраздновать.

Бабушка Флора настаивала на том, чтобы ей позволили принять участие в приготовлениях (хотя только Господу было известно зачем, но он не давал разъяснений).

Сорока пятью минутами позже, покончив с консультацией у дамы — дизайнера рекламы, обещавшей Мэри, что она будет в восторге от результата (а Мэри советовала бы ей сдержать слово, учитывая, в какую сумму она оценила свое содействие), Мэри шла по коридору, оглядываясь через плечо, чтобы вовремя увидеть врага, если тот появится на горизонте. Беда была в том, что офис Галлахера был расположен на том же этаже, что и отдел рекламы, и Мэри была вынуждена пройти мимо него по пути к лифту. Ей встретилось несколько сотрудников газеты, но, к счастью, среди них не было этого отвратительного репортеришки.

Без осложнений добравшись до пункта назначения, Мэри, уже стоя в лифте, смотрела на мелькавшие над двустворчатыми дверьми подсвеченные цифры, указывающие номера этажей, пока спускалась с 21-го этажа. Роясь в сумочке в поисках ключей от машины, Мэри подняла глаза и шагнула вперед, когда прозвенел звонок и двери лифта бесшумно заскользили в стороны, пропуская ее.

И именно в эту минуту появился Дэн Галлахер с сотовым телефоном у уха. Он был так погружен в беседу, что не замечал Мэри до тех пор, пока не столкнулся с ней нос к носу. Он толкнул ее с силой действующего игрока в футбол, и от удара она ахнула и потеряла равновесие.

Портфель вылетел у нее из рук вместе с кошельком и ключами, и вдобавок с левой ноги слетела туфля. При этом она изо всех сил старалась не упасть.

Глаза Дэна выразили изумление и ужас, когда он понял, что натворил.

Он схватил Мэри не давая ей упасть.

— Господи! Прошу меня простить!

Мэри выпрямилась, вырвалась из его объятий и принялась оправлять одежду.

— Да уж, вам следует извиниться. Вы не смотрели, куда шли, и…

— А вы? Давайте-ка начистоту, мисс Руссо. Вы ведь тоже не смотрели, куда идете.

Дэн протянул руку в черной кожаной перчатке, и Мэри была вынуждена опереться на нее.

Хотя он и сказал чистую правду, она не собиралась соглашаться. Мэри принялась помогать Дэну собирать свои вещи, разбросанные по полу, в надежде на то, что ей удастся первой добраться до женских тампонов.

Но ей это не удалось.

Дэн уставился на них, потом перевел взгляд на нее и наконец молча посмотрел на ее сумочку.

— Спасибо.

Мэри с трудом заставила себя произнести это слово, будто оно обожгло ей рот.

Он добродушно усмехнулся:

— Рад вам услужить. Как мило, что мы столкнулись. Вы пришли снова повидать меня? Мой зад в порядке, цел и не вредим, хотя я и был уверен, что вы откусите его в тот первый раз, когда мы встретились.

Сзади он выглядел весьма привлекательно. Впрочем, вид спереди тоже был неплох. Несмотря на отчаянные усилия не замечать этого, Мэри была вынуждена это признать. Считается, что человека делает одежда, но в данном случае Дэниел Галлахер, несомненно, делал честь своим джинсам и рубашке.

Обуздав свои бесстыдные чувства, не лишенные вожделения, Мэри сумела проигнорировать его попытку все обратить в шутку.

— Мне пора возвращаться к работе. Дело процветает, несмотря на вашу язвительную статью.

Дэн с сожалением отметил, что при встрече с ним она все еще ершится и вся ее шерстка поднимается дыбом.

— Я снова собираюсь заглянуть к вам, но пока был занят.

— Вне всякого сомнения, вы обдумываете возможность казнить еще какого-нибудь ни в чем не повинного и ни о чем не подозревающего ресторатора.

Он проглотил улыбку, готовую осветить его лицо.

— Вовсе нет. Кстати, Мэт любит вашу пиццу.

— Это доказывает только, что ваш дурной вкус не передается по наследству.

Дверь открылась, и Мэри поспешила к своей машине, оставив Дэна держать в руках весьма интимную вещицу.

Выйдя в эту самую минуту из офиса в коридор, его секретарша спросила:

— Вы хотите что-нибудь сказать мне, мистер Галлахер?

Она смотрела на его руку, и глаза ее за стеклами очков в черепаховой оправе казались огромными, а в углах губ змеилась едва заметная улыбка.

Дэн опустил глаза и только тут заметил, что все еще держит в руке пресловутые тампоны. Он почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.

— Это просто… Впрочем, не важно. Вам что-нибудь нужно?

Он огляделся в поисках урны и, не найдя таковой, сунул позорящий его предмет в карман штанов. Линда покачала головой.

— У меня перерыв. А вы решили сохранить «это» по какой-нибудь особой причине?

— Да. Я хочу покрыть их глянцем и повесить на Новый год на елку. Удовлетворены?

Порозовев, Линда сказала:

— Мне кажется, вам следовало бы избавиться от «этого», прежде чем вы войдете в свой офис. Там мистер Байерли. Он привел с собой племянника, мистера Брэдли.

Брэдли был недалеким слюнтяем и подхалимом, не знавшим о спорте ровным счетом ничего. Если бы спросили мнение Дэна, он сказал бы что единственное, что умел Брэдли, — это унижать репортеров, работавших под его началом. Уже несколько сотрудников из отдела спорта ворчали и шипели втихомолку, обвиняя Брэдли в полной неспособности работать и нежелании прислушаться к их разумным советам. Он на полной скорости мчался к катастрофе.

Дэн чертыхнулся, проклиная свое невезение.

— Хорошенько подумав, я пришел к выводу, что найду «этому» лучшее применение. Какое — он не стал уточнять.

— Не решай ничего второпях, дорогая. Вот он — мужчина, мечта твоих ночных грез. Черт возьми! Он заслуживает того, чтобы на него смотрели!

Мэри как раз складывала салфетки красивыми треугольниками, болтая между делом с Энни, у которой был перерыв. Она проследила за взглядом подруги, и пульс ее участился. Это было похоже на постоянно возвращающийся кошмар. Галлахер продолжал приходить в ее ресторан. Этот человек оказался более настойчивым, чем она полагала раньше.

Как обычно, замечание Энни было слишком метким, чтобы послужить Мэри утешением и поддержкой. Ее ночные бдения и раздумья в последнее время стали слишком прозрачными для проницательных глаз Энни.

Новое изобретение Мэри — воздушное мороженое, придуманное двумя ночами раньше, — казалось ей очень удачной идеей. Она считала, что оно очень подойдет для того, чтобы охлаждать ее пыл, когда, лежа в постели, она будет читать знойные романы.

— Что он делает здесь снова? Я знаю, что его сын любит пиццу, но ведь в городе полно других мест, где ее готовят. Я предпочла бы, чтобы он выбрал какое-нибудь другое.