— Мистер Лорис, вы начнете исправляться, только когда осознаете свою вину. Ни мне, ни другим офицерам полиции не стоит ничего доказывать, самое главное, чтобы свою вину признали вы, мистер Лорис!

— Я все понял, мэм! Я виноват! Я согласен! О господи! Отведите меня уже в камеру!

— Знаете, мистер Лорис, каким бы позором мы себя ни покрыли, у нас всегда есть шанс восстановить свое доброе имя! Вы обещаете мне, что исправитесь?

— Обещаю, мэм, обещаю!

— Как вы считаете, мистер Лорис, порядок создает свободу?

— Да, создает…

— Правильно, мистер Лорис, порядок создает свободу, а беспорядок — рабство! Вы, наверное, уже в этом убедились, проведя в комнате допроса больше трех часов!

— Да, мэм…

— Может, поговорим о том, как люди бесполезно тратят свое время? А ведь кто знает, сколько отведено нам Богом?

— Умоляю вас, мэм, отведите меня в камеру! У меня разболелась голова!

— Мистер Лорис, вы часто употребляете алкоголь? Знаете, статистика показала, что преступления в основном совершаются в состоянии алкогольного опьянения? Вы так не считаете?

— Да, мэм, вы правы!

— Вы согласны… что ж… — Пауза. — Но как вы объясните, что сегодня вас поймали в нетрезвом виде? Вы ведь согласны, что преступления совершаются в состоянии опьянения! Значит, вы любите жить наперекор своей логике? Как вас понимать, мистер Лорис?

— Клянусь, этого больше не повторится! Клянусь всем святым!

— Святым… а разве свои убеждения не святы? Но вы перешагнули через них! Или вы меня обманули, что согласны со статистикой?

— Нет… то есть да… о боже! Посадите меня в одиночную камеру и дайте мне срок, только не задавайте больше вопросов! Я так не могу, сжальтесь!

— Сжалиться? Мистер Лорис, если я вас пожалею, то своей жалостью накажу невинных людей!

— О господи…

Мужчина лет сорока, с заметной щетиной на щеках, с всклоченными сальными волосами, в грязном пиджаке темно-коричневого цвета, прозвенев наручниками, вытянул руки перед собой и опустил голову на стол. Послышался глухой удар.

— Осторожно, мистер Лорис, не нужно себя избивать! — донесся до задержанного спокойный женский голос, но мужчина так и не поднял голову, а только стал постукивать металлическими браслетами по крышке деревянного стола.

— Мистер Лорис, давайте подведем итоги! Что полезного вы почерпнули для себя из нашего краткого разговора?

— Краткого разговора? — Обвиняемый поднял голову и взглянул на сержанта полиции измученными глазами. — Мэм, вы читаете мне нравоучения с семи утра! Мне кажется, что моя голова раздулась до размеров тыквы! Я понял свою ошибку, я все осознал! Прошу вас, мэм, дайте полчаса тишины! Полчаса!

Сержант полиции улыбнулась и слезла с края стола. Она неспешно прошлась по комнате, скрестив руки на груди, и, снова остановившись возле обвиняемого, взглянула ему в глаза.

— Прошу, мэм, полчаса…

— Время идет! Я молчу уже больше минуты! Или вы, мистер Лорис, устали отдыхать?

— О боже! Лучше бы меня побили… — тихо шепнул обвиняемый и снова опустил голову на крышку стола.

И тогда сержант Мэдисон поняла, что ее миссия выполнена, а теория, что Слово сильнее любого оружия, подтвердилась на практике и, кстати, не в первый раз.

Мэдисон снова присела на край стола и молча взглянула на обвиняемого. Потом она усмехнулась и, соскочив со стола, направилась к дверям.

Постучав пару раз, сержант Мэдисон оглянулась на задержанного, который, по ее мнению, уже благодарил Бога за то, что его наконец-то оставили в покое, толкнула открывшуюся дверь и вышла в коридор.

Она направилась к лестнице с покрашенными темно-коричневой краской перилами и стала быстро подниматься.

Дженне Мэдисон нравилась работа: интересная, требующая смекалки и остроумия, а также смелости. И сержант Мэдисон справлялась с заданиями великолепно. Она была наблюдательна, прислушивалась к своей интуиции, которая редко ее подводила, и рисковала… рисковала… рисковала…

Сержант поднялась на третий этаж и улыбнулась, встретившись глазами с коллегой по работе Кевином Гофри.

— Привет, Кев! — поздоровалась она.

— Дженна, только не говори мне, что все это время ты находилась в комнате допроса с Лори-сом!

Сержант Мэдисон, довольная собой, кивнула и подошла к двери своего кабинета.

— О боже, Дженна! — Кевин рассмеялся. — Бедолага только хотел вынести из супермаркета брикет дешевой вермишели! Его поймали! Даже охранники сжалились! А ты? — Он показал пальцем на Мэдисон и покачал головой.

— Запомни, Гофри, одни преступления открывают дорогу другим! — Дженна прикрыла дверь, подошла к Кевину, и он почувствовал аромат кофе и тонкий шлейф сладковатых духов. — Если ему простить один раз и не показать, что хорошо, а что плохо, то в следующий раз этот бедолага, как ты его называешь, пойдет не за вермишелью в супермаркет, а за драгоценностями и новой телевизионной панелью в твой дом, Кевин! — Дженна цокнула языком и развела руками: — Такова жизнь, такова наша работа!

— Но надо знать меру! Боюсь, что ты вынесла ему мозг!

— Лучше переработать, Кевин, нежели недоработать! — Сержант Мэдисон не стала ждать, что ей ответит Гофри, быстро повернулась и зашла в свой кабинет.

Кабинет Дженны Мэдисон не был просторным, но зато в этой комнате чувствовался почти домашний уют. Дженна в своем кабинете устроила все так, чтобы, возвратившись со сложного допроса или погони, что нередко случалось в последнее время (в Гринвилле бог знает что творилось из-за переизбрания мэра), обретать здесь покой и уединение. Мэдисон никогда не позволяла себе выглядеть уставшей, слабой или раздраженной. И именно здесь, в своем кабинете, она поднимала жизненный тонус, как будто найдя среди пустыни нетронутый оазис.

Дженна подошла к окну и задернула плотные шторы темно-зеленого цвета — в комнате сразу же стало прохладнее. Потом она достала из тумбочки опрыскиватель для цветов и освежила многочисленные растения, расставленные по всему кабинету. Сбросив туфли и расстегнув пуговицы на бежевом жилете, надетом поверх хлопковой рубашки с короткими рукавами, Дженна растянулась на мягком диванчике и закрыла глаза. Ночное дежурство дало о себе знать — перед глазами сразу же замелькали какие-то сюрреалистические картинки… Сержант Дженна Мэдисон заснула.

В дверь постучали. Дженна мгновенно вскочила с дивана и скользнула ногами в туфли.

— Секундочку! — крикнула она, приводя в порядок одежду. — Одну секундочку.

И спустя минуту открыла дверь.

— Мэм, вас вызывает капитан!

Дженна кивнула и быстро взглянула в зеркало, висевшее возле двери. Она резко провела по светловолосой голове ладонью, приглаживая непослушные пряди, выпавшие во время сна из прически, и вышла в шумный коридор.

После получасового уединения в ушах сержанта Мэдисон зазвенело. Все сотрудники участка оживились, как сонные мухи, которые почуяли свежее варенье, — настало время обеда.

Калкин затеял долгий разговор, подумала Дженна, вспоминая, как не единожды он вызывал к себе подчиненных в обеденный перерыв и растолковывал им их промахи.

Но что же я сделала не так? — Дженна поднялась на четвертый этаж и остановилась у двери кабинета капитана Остина Калкина.

Остин Калкин, полноватый мужчина с кожей цвета темного шоколада и очень добрым выражением лица, тщательно пережевывал гамбургер, сидя за столом напротив большого окна.

Услышав приближающийся цокот женских каблучков к его двери, он положил гамбургер на пластмассовую тарелочку и спрятал ее в нижний ящик стола, где у него хранилась еда: быстрорастворимые супы, пакетированный чай и кофе с сахаром. Проведя бумажной салфеткой по запачканным кетчупом и майонезом пухлым губам, он смял ее и, бросив в мусорную корзину, пробормотал:

— Входите.