— О Господи! Эта лошадь! Она мертва! Энни, сейчас же пойдем отсюда! — Какого черта они сидят здесь, в стойле?! Шагнув к ним, он вырвал дочь из рук Келли и, не обращая внимания на мольбы девочки, старавшейся высвободиться, вышел с ней из стойла.

— Папочка, стой! Отпусти меня!

Энни молотила его сжатыми кулачками, но Брент не отпускал ее, пока они не оказались далеко от конюшни. Поставив девочку на землю, но продолжая крепко держать ее за плечи, Брент взглянул на покрасневшее припухшее лицо Энни и с трудом узнал в стоявшем перед ним растрепанном ребенке с безумными глазами свою дочь. «Так вот чем закончилось ее пребывание у Келли», — подумал Брент, представив себе сцену в конюшне, и кровь застучала у него в висках. Он готов был прикончить эту женщину за то, что она сделала с его ребенком.

— Иди в машину. — Брент старался говорить спокойно. — Мы обсудим все позже.

— Нет! — Энни вывернулась из его рук и вытерла щеки. — Звездочка умерла. Неужели тебя это не волнует?

Сдохла старая кобыла? В тусклом свете Брент не разглядел, что это была за лошадь, он только видел, что Энни истерически рыдает, а Келли, сидя вместе с ней на опилках, тоже плачет. Неужели эта женщина не умеет держать себя в руках? Как она позволила себе так раскиснуть на глазах у Энни? Хватит ли у нее сил для воспитания ребенка? Что ему теперь думать о ней?

— Конечно, волнует, моя радость. Но то, что ты сидишь в стойле, не поможет лошади. А теперь иди в машину, поедем домой, ты вымоешься, и потом мы обо всем потолкуем.

Услышав позади шаги, Брент взглянул через плечо. Их догнала Келли. Тени под глазами, выделявшиеся на бледной коже, спутанные волосы и застывшее лицо делали ее такой беззащитной, что у него до боли сжалось сердце. Но Брент подавил теплые чувства к женщине, позволившей его дочери неизвестно ради чего сидеть на куче опилок возле мертвой лошади. Брент понимал всю сложность ситуации, ему тоже было не по себе, но тревожила его только Энни. Стоя рядом с ним, она обхватила себя руками и плакала так, что дрожали ее узкие плечики. Очевидно, Келли не хватает умения правильно вести себя с эмоционально ранимым ребенком. Покачав головой, Брент прижал к себе Энни. Келли попыталась что-то сказать, но он резким движением руки остановил ее. Келли не следовало пускать девочку в конюшню, но начинать беседу в присутствии Энни ему не хотелось.

— Я вернусь за вещами Энни, — холодно бросил Брент и повел дочь к машине, радуясь, что она не устраивает скандала из-за отъезда. «Черт возьми, Энни, наверное, довольна, что уезжает. Бедная девочка, сколько же времени понадобится ей, чтобы пережить это потрясение!» Брент с силой захлопнул дверцу автомобиля.

Глядя вслед удалявшемуся автомобилю, Келли болезненно ощущала свою ошибку. Она устало потерла глаза и пошла к дому приготовить кофе и сделать необходимые звонки. Приняв душ, Келли ела сухую булочку в ожидании, когда приедут рабочие закопать лошадь. Она не сомневалась, что Брент волнуется за Энни. Однако Келли надеялась, что он успокоится и они все вместе устроят поминки по Звездочке, а Энни поможет ей посадить яблоню на могиле лошади. Сидя за кухонным столом, Келли размышляла, не позвонить ли Логанам и не узнать ли, как Энни. Громкий стук в дверь прервал ее размышления.

— Вещи Энни собраны? — Брент с мрачным видом стоял на крыльце.

Келли распахнула дверь, приглашая его войти, но Брент покачал головой, холодно посмотрев на нее сверху вниз. «Это уже было, все повторяется, и Брент снова стал таким же высокомерным и неприступным, как несколько месяцев назад», — подумала Келли, едва сдержав истерический смех.

— Я подожду здесь. — Его голос, ледяной и чужой, тяжким грузом лег на сердце Келли.

Внутри у нее что-то оборвалось, и она смотрела на Брента, пытаясь сквозь маску отчуждения разглядеть того, кого любила.

— Мы можем поговорить? — спросила Келли, стараясь унять нервную дрожь.

Брент любил ее, во всяком случае, уверял в этом, значит, им необходимо сесть и обсудить то, что произошло.

— Я понимаю, что нам нужно поговорить, но Энни никак не придет в себя, и я должен вернуться домой.

Келли повернулась и пошла в дом. Подавляя возмущение, чувство вины и обиду, она собирала вещи Энни и складывала их в бумажный пакет. Вернувшись к кухонной двери, Келли со смущенной улыбкой протянула Бренту и пакет с приготовленным для стирки бельем.

— Мы собирались сегодня устроить стирку, но…

— Ясно, — перебил ее Брент, взяв пакет. — Сейчас у меня нет времени, мне действительно нужно вернуться к Энни. Не могу поверить, что, зная все об Иветт, можно было так обойтись с Энни.

Брент быстро спустился с крыльца, оставив онемевшую и растерянную Келли. Три дня назад он хотел как можно скорее жениться на ней, а сейчас, видимо, просто не желал ее видеть. Келли проглотила подступившие слезы, стараясь пробудить в себе гнев, но разделяя тревогу Брента за Энни, не могла рассердиться, хотя он вел себя как тот высокомерный, несносный наглец, который набросился на нее в первый день их знакомства. Подавив то ли смех, то ли рыдание, Келли вернулась в кухню. Добрый, мягкий, нежный человек, которого она знала, исчез, охваченный холодной яростью. Быть может, Брент успокоится, поразмыслит о случившемся, и они спокойно все обсудят. Келли очень уповала на это, однако не слишком верила в такой исход.

— Глупая женщина, — пробормотала она, усаживаясь на стул.

С чего она взяла, что Брент откажется от привычки управлять жизнью Энни? Почему она решила, что в последнюю неделю он проявил к ней доверие? Это был всего лишь испытательный срок, и Келли не выдержала его. Закрыв лицо руками, она сидела так, пока шум подъехавшего грузовика не вывел ее из оцепенения.

Серый дневной свет, падавший в конюшню через открытую дверь, не разгонял темноту, и Келли, проходя с тачкой сена вдоль стойл, включила освещение. Однако электрический свет не рассеял мрак в ее душе. Привычными движениями она раздавала лошадям корм, проверяла, есть ли у них вода, поглаживала каждую по гриве и носу, а потом шла дальше. Когда Келли бросила сено в кормушку Красавицы, та, пощипав немного люцерны, ткнула хозяйку мордой. Она явно требовала внимания к себе, и Келли, погладив стройную лоснящуюся шею лошади, провела рукой по раздувшемуся животу.

— Уже не долго осталось ждать, девочка. Уверена, ты так же устала, как и я. — Келли рукой ощутила, как жеребенок шевельнулся в животе лошади, а Красавица большими испуганными глазами взглянула на хозяйку. — Сочувствую тебе, — улыбнулась Келли, — но если бы ты не была таким своенравным ребенком, ничего не случилось бы.

Тревожась за молодую кобылу, Келли плохо спала по ночам, во всяком случае, так она говорила себе, хотя знала, что это не вполне правда. Красавица после смерти Звездочки долго металась по стойлу, зовя ушедшую подругу, и тоскливое ржание молодой кобылы часто заставляло Келли, ночевавшую одну в доме, идти в темную конюшню. В последние две недели Келли провела много бессонных ночей возле стойла Красавицы, завернувшись в шерстяное одеяло, но ей казалось, что холод, сковавший ее душу, никогда не исчезнет.

Келли скучала по Бренту и по Энни. Только теперь, когда они так внезапно ушли из ее жизни, она поняла, как много места они в ней занимали. Временами Красавица издавала отчаянное, душераздирающее ржание и настороженно ждала ответа Звездочки, и сердце Келли сжималось от боли. Келли так хотелось, чтобы Брент поговорил с ней и понял, что произошло, но он наглухо отгородился от нее. Поэтому Келли уже сомневалась, действительно ли он любил ее. Быть может, его чувства непостоянны? Но Келли все еще любила Брента. Боль и обида заполнили ее душу.

Келли хотелось позвонить ему, но страх быть отвергнутой останавливал ее. Пожалуй, лучше всего смириться со своими утратами и продолжать прежнюю одинокую жизнь, решила она. Но когда Красавица толкнула ее носом, Келли потеряла контроль над собой. Обхватив шею лошади руками, она разрыдалась, а Красавица стояла неподвижно, не мешая ей выплакивать свое горе.