— Пэдди, — отчитывала Келли отца, — грязь на подошвах твоих сапог не радует глаз.

Патрик О’Рурк с неизменной трубкой во рту улыбался дочери, но ног не спускал.

— Тебе достался материнский язычок, — говорил он, и его зеленые глаза блестели. — А еще тебе повезло, что я обожаю дочь так же, как твою воистину святую мать.

Отец всегда смущал Келли, и она спешила заняться своей работой, а он оставлял свои грязные сапоги на столе. Но отец ни разу не упрекнул дочь за отношение к Молли, женщине, с которой встречался после смерти жены. Именно Келли заставила его порвать с Молли, опасаясь, что отец женится на ней.

— Ты не посмеешь привести ее в дом моей матери, — выкрикнула ему Келли.

Это воспоминание привело ее в ужас, и, выключив в кабинете свет, она закрыла дверь и направилась в дом. Как бы сильно ни тянуло Келли к Бренту, она знала, что никогда не встанет между отцом и дочерью.

Несколько недель спустя, подъезжая к владениям Келли, Брент мысленно повторял извинения, которые собирался принести ей за то, что так долго не появлялся. Как только Энни вытащила из автомобиля спальный мешок и рюкзак, Брент зашагал к конюшне, горя желанием поскорее увидеть Келли.

Последние несколько недель из-за больших изменений в проекте ему пришлось работать на заводе сверхурочно, и Брент никак не мог выбраться в конюшни. В это время он обнаружил, что безумно скучает по Келли. Желание встретиться с ней стало почти болезненным, и Брент тщетно пытался убедить себя, что ему просто хочется посмотреть, как она занимается с Энни, но он тосковал о Келли, мечтал увидеть ее лицо, освещенное улыбкой, грациозную и уверенную походку. Но больше всего ему не хватало тех эмоций, которые он испытывал, находясь рядом с Келли.

— Пойдем, Энни! — крикнула Уитни, уже выгрузившая из «Чероки» свое снаряжение. — Мы с тобой последние, а Келли не любит ждать копуш.

Девочки побежали к конюшне, сгибаясь под тяжестью вещей, а Брент, покачивая головой, с улыбкой смотрел им вслед. Его охватила надежда, что он успеет украсть у Келли поцелуй в холодной тишине какого-нибудь пустого стойла.

К десяти утра августовское солнце уже подняло столбик термометра до отметки, при которой Брент говаривал: «Оставайся дома и включай кондиционер». Сейчас даже в легких брюках и тонкой рубашке ему было нестерпимо жарко.

Поняв, что у него не будет возможности остаться наедине с Келли, Брент размышлял, чем займется, когда уйдет отсюда. Скорее всего заедет на рыбный рынок за свежими креветками, а вернувшись домой, включит кондиционер, откроет ледяное пиво и почитает какой-нибудь триллер под музыку Вивальди.

В конюшне шесть девочек, включая Энни и Уитни, окружили Келли и с благоговением смотрели на нее, а несколько родителей стояли в стороне и прислушивались к инструктажу. Кивнув Патрисии Уинлок, воспитательнице начальной школы, сидевшей на тюке сена рядом с другой женщиной, Брент прислонился к стене. Он радовался и тому, что, не привлекая к себе внимания, может наблюдать за Келли, огненно-рыжие волосы которой, казалось, излучали сияние в полутьме конюшни.

— Вы собрали все по списку, который я вам дала?

— Да, — хором ответили девочки.

— И все уложено так, что вам удастся привязать багаж к седлу?

— Да!

— Тогда о’кей. Что же вы уставились на меня? Нужно осмотреть и почистить лошадей. После этого мы отправимся в путь.

Девочки бросились в кладовую и, выскочив оттуда с поводьями и уздечками, побежали на пастбище, возбужденные и оживленные. Взрослые с улыбкой переглянулись между собой.

— Вы смелая женщина, Келли, — заметила полная женщина, сидевшая рядом с Патрисией.

— Я профессиональный тренер, — рассмеялась Келли, прислонившись к загородке пустого стойла в ожидании возвращения своих подопечных, — и знаю, что справлюсь с группой ребят такого возраста на лесной стоянке. Но двадцати четырех часов, полагаю, вполне достаточно. Для родителей это будет трудное время.

Брент пристально смотрел на Келли, а она или забыла о нем, или намеренно не обращала на него внимания, беседуя с другими родителями девочек, которые участвовали в верховом путешествии с ночевкой. Но Брент, твердо вознамерившись нарушить спокойствие Келли, не сводил с нее глаз.

— Завтра к одиннадцати мы вернемся, — сообщила Келли родителям, когда девочки, ведя на поводу лошадей, стали подходить к конюшне.

Родители говорили детям «до свидания» и один за другим покидали конюшню. Оставшись последним, Брент следил за тем, как Энни пристраивает ковбойское седло на спину Санни. Дочь показалась ему сейчас особенно маленькой и хрупкой. Выдержит ли она скачку по лесам? Перенесет ли жару? Справится ли с лошадью, когда рядом будут другие животные, ведь до сих пор Энни скакала только вдвоем с Келли? А если лошадь сбросит ее? Как Келли поможет девочке, если будет в это время в лесу с другими ребятами?

— Веселись, моя радость. — Подойдя к Энни, Брент похлопал по блестящей золотистой попоне Санни, пока девочка затягивала подпругу.

— Нет, папа, я буду грустить в этом походе, — усмехнулась Энни. — Шучу. Стив обещал позаботиться о Звездочке и Красавице в мое отсутствие. А сейчас тебе не нужно куда-нибудь по делам? Например, в офис?

— Понял, — поморщился Брент. — Увидимся завтра в одиннадцать. — Он направился к выходу из конюшни, с болью оставляя Энни, такую крошечную по сравнению со стоящим рядом тысячефунтовым мерином. — Вы уверены, что это не опасно? — спросил Брент у вышедшей вслед за ним Келли.

— Я езжу по этой тропе каждое лето вот уже двадцать пятый год, Брент, я могу проскакать по ней с завязанными глазами и вернуться назад. Летом девочки усердно потрудились и заслужили это путешествие. С Энни ничего не случится, она непринужденно чувствует себя на лошади, и они с Санни прекрасно понимают друг друга, так что вы напрасно волнуетесь.

— Тогда всего доброго, — кивнул Брент, желая, чтобы они находились в каком-нибудь другом месте, только не перед конюшней. Тогда он заключил бы Келли в объятия и целовал до тех пор, пока они не забыли бы обо всем на свете. После этого верхового похода, в следующий уик-энд, Энни, возможно, заночует у Мэнсфилдов, и, быть может, тогда… — Возвращайтесь целыми и невредимыми вместе с моей дочерью. — Брент крепко сжал руку Келли. — У меня найдется кое-что для вас.

Лошади шли неторопливым шагом вслед за тремя собаками Келли, явно знавшими, куда вести группу, а замыкающей ехала Келли. Брент двинулся за путешественниками по тропе и понял, что его завораживает изящная попка Келли, покачивающейся в седле. Из осторожности он не приближался к группе, чтобы собаки не учуяли его; эти огромные звери никогда не проявляли к нему симпатии, и он не хотел знакомиться с их клыками. Однако он держался на таком расстоянии, чтобы не потерять группу из виду, поэтому слышал топот подков и голоса девочек, распевавших песни. Тропа была широкая, ровная и хорошо утоптанная, но одежда Брента не годилась для прогулки по лесам. Он жалел, что не надел другую обувь, и, наступая на камни, проклинал свои прогулочные туфли.

Наблюдая за девочками, Келли вполуха прислушивалась к их разговорам о мальчиках, о начале занятий в школе и о многом другом, что было важно и для нее в их возрасте. Она видела Брента, но не понимала, почему он следует за ними. С того вечера, когда Келли обедала у Логанов, Брент избегал ее, а сегодня в конюшне бросал на нее жадные взгляды. Его желание было вполне очевидным. А что означали многообещающие слова Брента, сказанные перед тем, как он якобы поехал домой?

Келли хотела было повернуть кобылу и встретить Брента на повороте тропы, но не стала этого делать, со злорадством ожидая, сколько он еще выдержит. Она специально поехала к лагерю более длинной дорогой, проверяя, как девочки справляются с лошадьми на крутых подъемах и каменистых спусках, на переправах вброд и в густых зарослях, и постоянно прислушивалась к тому, как Брент с трудом пробирается за ними. «Нужно сжалиться над ним, — подумала Келли, — и положить конец его ребяческому стремлению принять участие в их путешествии», но потом решила, что он еще не заслужил такой милости. В данный момент Келли управлял озорной бесенок, по словам отца, сидевший в ней от рождения. Она сознавала, что ведет нечестную игру, однако ради забавы дала свободу этому бесенку.