Возле открытых ворот их приветствовал великан, рядом с которым даже Эдвин показался низкорослым. Буйные светлые волосы тяжелой массой ниспадали ему на плечи, а пара выцветших голубых глаз подозрительно уставилась на них. Мэдселин почувствовала себя неуютно, оценив его мощную стать. «Они с Ульфом могли бы быть братьями». Он так пожирал глазами Мэдселин, что она обрадовалась, что согласилась с планом Эдвина. И теснее прижалась к своему новоявленному «мужу». И, словно они были женаты несколько лет, Эдвин положил ей на плечо свою крепкую руку и успокаивающе сжал его. Фермер перевел взгляд на Эдвина.

Несколько минут оба разговаривали на каком-то непонятном для Мэдселин языке. Наконец фермер отступил и дал им знак, что они могут пройти за частокол. За ними с шумом захлопнулись ворота, и Мэдселин с облегчением вздохнула. «Мы спасены».

Несколько любопытных лиц высунулись из-за дверей и окон, разглядывая пришельцев. В большинстве своем это были женщины и дети, одетые в красочные шерстяные туники и плащи.

Повинуясь нетерпеливым жестам фермера, Эдвин и Мэдселин последовали за ним в большой дом в центре деревни. Высокая, хорошо сложенная женщина лет сорока вышла из дверей. Ее голубые глаза уставились на парочку. Мужчина и женщина обменялись несколькими словами, а затем женщина отошла в сторону и пропустила их в дом.

Тепло мгновенно охватило их. В дальнем углу большой уютной комнаты в каменном камине полыхал огромный огонь. Пучки сушеных трав и копченое мясо свисали с низких деревянных стропил. Стены покрывали яркие шерстяные ковры. Возле камина лежали овечьи шкуры, которые использовали в качестве кроватей и сидений.

От железного котелка, булькавшего на огне, поднимался восхитительный запах. Мэдселин почувствовала, как рот у нее наполняется слюной. Очевидно, женщина все хорошо понимала: она нежно взяла Мэдселин за руку и подвела к огню. Эдвин был поглощен серьезным разговором с фермером, и Мэдселин догадалась, что он, очевидно, толкует ему об Орвелле и его людях.

Мэдселин благодарно улыбнулась жене фермера, которая отмахнулась от ее слов своей пухлой рукой. Через несколько минут, укутавшись в толстое теплое одеяло, Мэдселин обнаружила перед собой миску с каким-то варевом. Рядом с ней уселся Эдвин. Рот у него был забит хлебом.

— Какие новости? — тихо спросила Мэдселин.

— Он пошлет двух человек к Малле, чтобы предупредить его. За время летнего набега скоттов они потеряли всех своих лошадей, поэтому им потребуется некоторое время, чтобы добраться туда. А мы пока можем лечь и немного отдохнуть.

— А он верит тебе? — Мэдселин метнула взгляд на фермера и его жену, которые потихоньку разговаривали у дверей. Что бы фермер ни сказал, жена его, похоже, была полностью удовлетворена, поскольку она вернулась с сияющей улыбкой и с несколькими чашами эля.

— Насчет Орвелла? Да. — Эдвин одним махом проглотил варево, и лицо его расплылось от удовольствия. Жена фермера обрадовано подмигнула, и Мэдселин решила более внимательно приглядеться к своей хозяйке.

У нее оказалась прекрасная кожа, и вообще она была довольно привлекательна, с серебристыми мягкими волосами и игривыми голубыми глазами. Казалось, что Эдвин увлек ее. Это было маловероятно, и Мэдселин улыбнулась про себя.

— Очевидно, Осрик недолюбливает Орвелла и приветствует каждого, кто хотел бы, чтобы справедливость восторжествовала, — продолжал Эдвин. Выпив эль, он поставил чашу на стол и вытер рукавом рот. Жена фермера подхватила чашу и за считанные секунды наполнила ее вновь.

— Если бы я не знала наверняка, то решила бы, что она пытается напоить тебя, — ехидно заметила Мэдселин. И скривила рот при виде его озадаченного лица. И словно нарочно, жена фермера, которую звали Фрида, стала побуждать англичанина выпить, чтобы вновь наполнить его чашу. Поддаваясь напору и не имея сил сопротивляться, Эдвин лишь кивал головой и пил. Мэдселин даже стало его жаль.

Грациозно поднявшись, она встала у Эдвина за спиной и твердо опустила ему на плечи руки движением собственницы. Пользуясь всевозможными красноречивыми жестами, Мэдселин умудрилась убедить Фриду, что им обоим нужно выкупаться и немного поспать. Фрида как-то настороженно поглядела на нее, но к Эдвину, похоже, вернулся дар речи. Он сказал что-то такое, отчего лицо ее расплылось в широчайшей улыбке. И она вылетела из комнаты в потоке юбок и волос.

— Что ты сказал? — спросила Мэдселин, усаживаясь рядом с ним.

— Я сказал ей, что мы недавно поженились и что ты рвешься выразить свою супружескую преданность. — При этом он продолжил жевать хлеб, избегая смотреть Мэдселин в глаза.

— Понятно. — Сердце у нее начало биться быстрее от одной только мысли, что их ждало.

Дальнейшее обсуждение было прервано появлением огромного деревянного корыта. Несколько сильных пареньков принесли ведра с горячей водой. На столе были расстелены чистые сухие одежды и одеяла. А потом всех выдворили из комнаты — быстро и решительно. Произнеся несколько тихих слов, и сама Фрида покинула комнату.

— Что она сказала?

— Что корыто достаточно большое, чтобы вместить нас обоих, так что она пожелала нам приятно провести время, — усмехнулся Эдвин.

От такой мысли щеки Мэдселин вспыхнули.

— Чем быстрее вы уйдете, тем лучше! — приказала она, плотнее натягивая на себя разодранную в клочья одежду.

— Мы ведь женаты! — возразил он, улыбаясь ее неловкости. — Будет несправедливо, если ты сейчас вышвырнешь меня вон.

Он явно наслаждался ситуацией, но Мэдселин понимала, что он прав.

— Ну, тогда тебе придется отвернуться, пока я не закончу.

— А мы разве не можем просто попробовать? Вместе? — Слово это повисло в тишине, как и вся его фраза. В голосе его не было насмешки, просто тихая мольба. В камине метался и потрескивал огонь.

Мэдселин с удивлением обнаружила, что она обдумывает последствия столь дикого предложения. «Ведь никто и никогда не узнает, что мы провели несколько часов вместе как муж и жена. Вполне вероятно, что Эдвина утром убьют». Эта мысль неотвязно преследовала ее всякий раз, когда она смотрела на него.

«Этот англичанин защитил меня ценою собственной жизни и не выговаривает мне, хотя все это случилось по моей вине. Я никогда не встречала мужчину вроде него и вряд ли когда-нибудь встречу».

Она опустила голову и закрыла глаза, не желая видеть выражение его лица.

— А ты, в самом деле, хочешь этого? — «Это не внезапный импульс и не каприз. Все гораздо глубже».

Ошеломленно помолчав, Эдвин нежно взялся пальцами за подбородок' Мэдселин и повернул ее лицо к себе.

— Посмотри на меня, Мэдселин.

Она застенчиво открыла глаза. Лицо его было спокойно, но в то же время напряжено.

— Да, я по-настоящему этого хочу. И здесь всего одно корыто.

Она медленно, очень медленно приблизилась к нему, и губы их сомкнулись в нежном поцелуе.

Эдвин поставил ее на ноги и снял с нее одеяла и плащ.

— Тогда не дадим воде остынуть.

Они неловко, нервозными пальцами снимали с себя одежду, но, в конце концов, так было приятно избавиться от мокрых тряпок! Одежда кучей свалилась к ногам Мэдселин. Когда она повернулась к Эдвину, лицо ее пылало. Затаив дыхание, она не сводила глаз с его обнаженной груди. На кожаном ремешке вокруг его шеи висело золотое колечко Мэдселин.

— Ты сохранил его, — прошептала она, протянув пальцы, чтобы коснуться кольца. Кожа Эдвина была шелковистой на ощупь, а в свете пламени камина казалась медной. Все тело у него было такое же, медное. Эдвин был прекрасен.

Она отняла пальцы от его груди, а он вздрогнул и остановил ее движением руки.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, глупая нормандка, то, скорее всего, ванны у тебя не будет.

Фрида оказалась права. В корыте вполне хватало места для двоих. Вместе со страхами они смыли всю пыль и глубоко въевшуюся за день грязь. Постепенно они расслабились и прильнули друг к другу, тихие, спокойные, согреваемые пламенем камина. Когда вода остыла, они вылезли из корыта и вытерлись. Мэдселин надела короткую рубашку, а потом взобралась на кучу овечьих шкур и одеял. Эдвин улегся рядом с ней. Сон навалился на них. Он поцеловал ее влажные волосы, вдыхая ее аромат. Мэдселин почувствовала себя наверху блаженства.