– Книга написана на непонятном мне языке. Я смог прочесть только короткую аннотацию на последней странице, в которой была указана мантра.

– В книге нет никакой аннотации, – лукаво улыбнулся Глумз. – Вся она, от начала до конца, до самой последней строчки, написана на придуманном мною языке.

– Но я сам видел в ней аннотации на русском и английском.

– Нет. Вам просто открылась малая толика того, что содержится в книге.

– Возможно, – подумав, согласился Павел. – Наверное, именно поэтому русский текст не видели те, кому я показывал книгу.

– Где сейчас книга?

– У меня дома.

– В Реальном мире?

– Конечно.

– Вы должны немедленно вернуться. И не выпускайте книгу из рук. – Глумз заговорил торопливо, сбиваясь, перескакивая с одной мысли на другую. – Это очень важно… Наши миры связаны подобно зеркальным отражениям… Представьте себе систему из множества зеркал: изображение передается с одного зеркала на другое. Это – модель… Ни одно действие в одном из миров не остается без ответа в другом… Мы связаны друг с другом, как сиамские близнецы, и если погибнет один мир, то вместе с ним прекратит свое существование и другой… Может быть, в иной форме…

– Но при чем здесь ваша книга? – с трудом перебил его Павел.

– В двух словах не объяснишь! – Глумз был в отчаянии. Его удивляло и выводило из себя безразличное спокойствие Павла. – Вы все поймете, когда сможете прочесть «К истории зеркал» полностью. Скажу не без гордости, я первый, кто сумел создать единую теорию существования Мира сна и его взаимосвязи с Реальным миром, хотя брались за эту задачу многие большие умы. К примеру, Игорь Бетлин, или… Впрочем, эти имена для вас ничего не значат… Прошу вас обратить внимание на то, что названия «Мир сна» и «Реальный мир» являются чистой условностью. На самом деле наш мир не менее реален, чем тот, в котором живете вы. И наоборот, ваш мир для обитателей нашего так же призрачен, как и Мир сна для людей из Реального мира…

– Вы начали говорить о книге, – напомнил Павел.

– В книге я изложил свою теорию. Пространственная формула, использованная вами, являлась всего лишь побочным результатом моей основной работы. Занимаясь своими исследованиями, я думал только о научном интересе и совершенно не принимал во внимание возможность практического использования моих открытий. Я сделал пять экземпляров книги, – Глумз совсем не весело усмехнулся. – В то время я и представить себе не мог, что она будет пользоваться спросом. Один экземпляр я отправил в Вавилонскую библиотеку, и его можно считать потерянным навсегда; второй я отослал своему коллеге и другу Шууму Ва. Три оставшихся я уничтожил, когда за мной пришли смотрители фараона. Следовательно, к вам каким-то образом попала книга, принадлежавшая Шууму Ва.

Глумз замолчал, глаза его погасли, казалось, он всецело ушел в свои воспоминания.

– А что было потом? – спросил после некоторой паузы Павел.

– Потом? – встрепенулся Глумз. – Потом я был сослан сюда, на Мертвый берег. Раз в неделю смотрители привозят мне еду, воду и новые предложения фараона. Последний раз Тахарет Четвертый в обмен на мои знания предложил разделить с ним власть. – Глумз насмешливо дернул уголком рта. – Даже представить смешно: фараон Гельфульд Первый!

– И что, нет никакой возможности убежать отсюда? – с сомнением спросил Павел.

– Увы, – развел руками Глумз.

– А с помощью вашей пространственной формулы?

– Этот путь для меня закрыт. Пространственная формула открывает проход из одного мира в другой только для тонкого тела. Отправляясь назад, вы вернетесь в свою плотную оболочку, в то место, где ее оставили. Если я перемещусь в Реальный мир, то возвращаться мне все равно придется сюда, на Мертвый берег.

– Зачем же возвращаться?

– Существование тонкого тела в Реальном мире жестко ограничено по времени.

– А что мне делать с вашей книгой?

– Уничтожьте ее! – с отчаянием и болью воскликнул Глумз.

Павел с сомнением покачал головой.

– Боюсь, у меня рука не поднимется бросить в огонь единственный экземпляр уникальной книги.

Павлу показалось, что при этих словах Глумз облегченно вздохнул.

– Тогда берегите ее, – сказал он. – Не отдавайте никому, ни на каких условиях! Помните, что в ваших руках, возможно, находится судьба мира!

Павел протяжно вздохнул.

– Да, вот только заботы о судьбе мира мне и не хватало.

Досада его была в значительной мере показной; на самом деле ему, как и любому другому, конечно же, хотелось хотя бы недолго побыть в роли спасителя человечества. Особенно, когда все происходит во сне, что делает задачу героя не слишком обременительной.

Чуть выше линии горизонта со стороны пустыни возникли два облачка пыли. Увеличиваясь в размерах, они быстро приближались к берегу.

Заметив их, Глумз забеспокоился.

– Это смотрители! – Глумз, вытолкнув Павла из ниши, сам вылез вслед за ним под солнце. – Вам следует немедленно возвращаться домой!

– Как? – Павел недоуменно поднял брови.

– Произнесите формулу и представьте, что вы уже дома.

– Но я хочу посмотреть, что будет дальше.

– Что значит «хочу посмотреть»! – закричал Глумз. – Это вам что, кино?

– Не кино, а сон, – возразил Павел.

– Если в этом сне вам отрежут голову, то проснетесь вы тоже без головы!

Клубы пыли тем временем приближались. Вскоре уже можно было рассмотреть двух огромных паукообразных существ, резкими толчками передвигающихся по раскаленному песку, подобно водомеркам, скользящим по зеркалу пруда.

Пауки остановились в нескольких метрах от обломка скалы, возле которого стояли, продолжая свой спор, Павел с Глумзом.

– Да что мне вас на коленях упрашивать, чтобы вы спасали свою жизнь? – шипел сквозь зубы Глумз.

– Можете не стараться, я все равно останусь, – возражал Павел, с любопытством разглядывая пауков. – Я никогда еще не видел ничего подобного.

Со спин пауков на землю спрыгнули четверо невысоких загорелых людей. Одеты они были в кожаные штаны до колен и короткие, не сходящиеся на голой груди, куртки с обрезанными выше локтей рукавами. Головы их были повязаны платками в крупную черно-белую клетку с длинными концами, спадающими на плечи. На поясе у каждого покачивался короткий, с широким лезвием, меч; в правой руке – копье, левая придерживает перекинутый через плечо хлыст.

– Ты кто такой? – грубо спросил один из смотрителей, подходя к Павлу.

На Глумза он даже не взглянул.

– В приличном обществе принято сначала здороваться, – с вызовом ответил ему Павел.

Смотритель, не говоря ни слова, резко ткнул его тупым концом копья в живот. Павел, захлебываясь горячим воздухом, согнулся пополам и тут же получил от второго смотрителя удар хлыстом по спине.

– Кто он? – спросил смотритель у Глумза.

– Формула! Произнеси формулу! – закричал Глумз.

– Ауру-тха, ахту-руа, – с трудом, задыхаясь, выговорил Павел и, закрыв глаза, постарался представить свою комнату.

В то же мгновение он провалился в черное небытие.

«Приснится же такое!» – было первой мыслью Павла, когда он открыл глаза.

За окном высвечивало хилое осеннее солнце, доносилась отдаленная ругань ворон, а Павлу казалось, что он все еще ощущает ступнями раскаленный песок Мертвого берега.

«Хотя бы во сне, а надо было искупаться!» – с запоздалым сожалением подумал Павел, вспоминая синие волны, оставляющие на берегу полоску влажного песка и хлопья белой пены. Когда еще удастся выбраться на море? Во сне и то нечасто такое случается…

Павел потянулся и хотел, как обычно, резко бросив тело вперед и вверх, сесть в кровати. Вместо этого, вскрикнув от пронзительной боли, он снова упал на спину.

Приподняв голову, Павел увидел в области солнечного сплетения свежий багровеющий кровоподтек, размером едва ли не с ладонь.

Он осторожно потрогал больное место двумя пальцами. Откуда мог взяться такой огромный синяк? Ударился во сне и даже не почувствовал? Обо что?.. Во сне его ударил в живот смотритель… Но ведь это было во сне! Нет-нет, надо успокоиться, всему должно быть реальное объяснение…