Скрипнула дверь, в спальню заглянула испуганная Матрёша:
– Антош, ты спишь?
– Нет. Слышала?
– Что слышала? Меня Седой разбудил.
– Седой? А меня радио.
– Прости, это я забыла приёмник. Я включала, чтобы не сидеть в полной тишине, он же от батареек.
– Что сказал Седой? О землетрясении?
– Землетрясение? Может быть, так. Он сказал, что по планете идёт волна сильных вибраций. Чтобы мы не пугались. Эта волна связана с нами, но как – они сами не знают. Нам нужно скорее объединяться! А вибрации по планете – это реакция на предстоящий этап.
– Ничего себе реакция! – не сдержался Антон. – Волна, говорит? Значит, это ещё не всё, значит, ещё будут?
– Возможно, – осторожно согласилась Матрёна. – А что такое опять стряслось?
– Именно что стряслось. Бывшая Бирма. Почти шесть баллов, думаю, им хватило, хорошо хоть цунами сверху не ожидается.
– Ой, мамочки! – пискнула Матрёша. Как ни странно, хотя она жила в абсолютно не сейсмоопасной Москве, девушка панически боялась землетрясений. События на Гаити и в Чили не слишком затронули её лишь потому, что наложились на личные стрессы: в январе они как раз перебрались в загородный дом, завершили бой с батареями, и над Матрёниной головой висела сессия, а в конце февраля Чёрный заканчивал сборы в Англию, и она заранее переживала разлуку.
– Иди сюда. – Антон отодвинулся от края кровати, давая место присесть. Девушка устроилась, и он обернул её одеялом – Матрёшины зубки уже начинали постукивать и от услышанных новостей, и от утреннего холодка.
– Нам нужно быстрее сливаться, Седой не зря говорит. Нужно искать мой Храм.
– Матрёш, дай мне до конца разобраться с тем, что я притащил от масонов. Мне кажется, это важно, это обязательно нужно понять. Как только разберусь с геометрией, так сразу же в Петербург. Нам ведь нужно правильно туда приехать, а не просто так.
– Я понимаю.
– Всё будет хорошо. Я тебе обещал, что мы с тобой вернёмся? Сколько раз обещал?
– Много. Ещё когда уезжали, пообещал. И здесь тоже.
– А ты всё не веришь. Эх, Лоренца!
– Я верю! Верю. Я просто боюсь не успеть. – Девушка угрелась и успокоилась. Они так больше и не заснули, предаваясь строительству планов поездки и мечтаниям о Петербурге, пока не рассвело и не настало время вставать.
В субботу заняться теорией не пришлось, сначала нужно было ликвидировать местный конец света. Чёрный не был электриком, но, на его счастье, прежняя проводка была составлена из разноцветных проводов, поэтому ему не пришлось угадывать, где там ноль и где там фаза. Зато пришлось сначала промерить все провода в доме, потом доехать до ближайшего строймаркета и купить нужный запас, а потом протянуть новые провода по местам старых, ни в коем случае не забывая, какой цвет к какому контакту присоединять. Матрёша помогала, как могла, и всё равно они провозились до самого позднего вечера. Зато теперь в их доме снова был свет. Антон работал под аккомпанемент транзистора, поэтому он знал, что за Мьянмой последовало сотрясение земли в Японии: север острова Хонсю, пять и семь десятых балла, разрушений нет, цунами не ожидается. Ему некогда было по этому поводу переживать. Он и так делал всё, что мог. Всё равно на другой день ожидала очередная катастрофа в Индонезии, а через пару дней – опять Чили. Планету лихорадочно трясло, и пока что никто не был в силах это остановить.
Антон перечитывал доступные ему манускрипты масонов и работы историков. Теперь он смотрел на их тексты со вполне определённой точки зрения, той самой, на которую ему так недвусмысленно указали английские вольные каменщики. Исследователи масонства сходились в одном – совершенно особую роль в масонском движении играла геометрия. Если это понятно для «оперативных масонов», тех самых, что действительно были если не каменщиками, то представителями строительных профессий или архитектуры, то для «масонов спекулятивных», которые двигали эзотерическую часть учения, вызывало удивление. Что видели они в не слишком сложной науке, первоначальное название которой гласит всего лишь об измерении Земли? Почему практически в каждом из более чем сотни древних манускриптов геометрия указывается первой в ряду всех прочих наук? «Масонство» и «геометрия» стали почти синонимами, а в начале девятнадцатого века буква «G» начала символизировать слово «геометрия» в символике первой Великой Ложи Англии.
Чёрный задумался. Геометрия масонов, геометрия кругов на полях, которую он сам назвал геометрией Вселенной, – это одно и то же понятие, в этой науке очень мало законов, зато они имеют всеобщий характер. Геометрия описывает не просто Землю, она описывает мир, в котором живёт человек. В ней заключены законы устройства Вселенной. Тогда это должно быть возможным проверить. Не может быть, чтобы до сих пор никто ничего подобного не замечал. Конечно, заметили! К примеру, геофизики уже даже не обсуждают модель Земли, состоящую из совмещения двух правильных многогранников. Один из них покрывает всю поверхность глобуса двадцатью равносторонними треугольниками – вот вам и один из священных символов масонов. Второй получается, если соединить между собой центры этих треугольников – это правильный двенадцатигранник. Именно по этим структурам, как ни странно, располагаются основные геологические объекты планеты, по ним размещены загадочные памятники древних эпох и таинственных цивилизаций, в их сеть вписываются все очаги культуры. Это просто не может оказаться случайным. Более того, подобные симметрии были обнаружены у Марса, Венеры, Луны, Солнца. Это на самом деле геометрия Вселенной! По подобной ячеистой Сети построены скопления галактик. И – что наверху, то и внизу – каждому элементу биосферы присущ свой энергетический каркас, и он тоже должен быть построен на основании геометрии.
Антон поднялся и решил, что ему пора выпить чаю – так далеко завели его рассуждения. Древние тайные знания совместились с передовыми исследованиями современности, и совмещение оказалось поразительно точным. Что ещё могли передавать в будущее каменщики бессчётных веков? С треугольниками он, кажется, разобрался. Следующий пункт – гексаграмма. Он закрывал за собой дверь библиотеки, когда услышал грохот со стороны кухни. Чёрный поспешил туда и застал небольшой погром – кто-то уронил с полочки у мойки полупустые баночки с жидким мылом и средствами для мытья посуды. Они раскатились по всему полу. Антон чувствовал присутствие чего-то живого, но никого не видел. Он поставил чайник, вернул баночки по местам, на всякий случай прикрыл двери в комнату и в коридор и прошёл в зал. Чайник ещё не вскипел, как из кухни донеслось непонятное шевеление. Мыши? Вряд ли, они все ушли, когда в доме заправлял мороз. Прозвучал свисток, он отправился за чайником и лоб в лоб столкнулся со здоровенной крысой. Пасюк сидел в центре кухни и нагло пялился прямо в глаза Антона. Чёрного передёрнуло от омерзения. Он топнул по полу, крыса метнулась под мойку и пропала. Вот дерьмо! Откуда она только взялась? Антон не поленился, заглянул в отделение для хранения всяких хозяйственных мелочей и увидел аккуратно прогрызенную возле самой стенки дыру. Он нашёл в кладовке кусок жести, заколотил отверстие и только тогда успокоился. Чай показался ему безвкусным. Мысли вертелись вокруг неприятной гостьи. Что, если она пришла не одна? Его худшим опасениям очень скоро пришлось подтвердиться.
Вечером в его спальню заглянула Матрёша:
– Антон, что это? Ты слышишь?
Только теперь он понял, что действительно слышит странный скрежещущий звук, идущий, казалось, со всех сторон сразу. Звук уже давно маячил на периферии его внимания, но он никак не мог соотнести его с известной ему реальностью.
– Не знаю. Как будто грызут что-то твёрдое.
– Кто грызёт?
– Может, крысы?
– Крысы? – Девушка в ужасе уставилась на Чёрного. – Крысы?! Я не пойду к себе, я боюсь!
– Они не нападают на людей, – не очень уверенно проговорил Чёрный. – Ладно, приходи ко мне, уместимся. Не дам тебя съесть врагу!
