— Как же ты вырос, дружище, — Кирилл медленно протянул руку, чтобы погладить дикую зверюгу. Рысик же был явно не расположен к мирным играм. Он прижал уши к голове, присел на задние лапы, поднял переднюю для удара и зашипел, оскалив зубы. Но сразу же получил от своей мамы лапой по голове.

— Воспитываешь? — усмехнулся Кирилл, — Ты смотри, не бей его по голове, а то он срать где попало будет. Кошки, они такие.

Рэси посмотрела не него так, будто понимала каждое его слово. За эти пять лет она серьёзно постарела, но от этого стала ещё более статной и величественной.

— Ну, что, лесная братия, — Тяжин посмотрел сначала на кошку, потом на её строптивого отпрыска, — Проводите меня в деревню. Мы теперь с вами часто будем видеться. Я здесь, похоже, надолго.

Описывать то, как орал, обычно, невозмутимый отец, я не буду. Смысл некоторых из произнесённых им слов я просто не понимаю. А некоторые, вполне схожи с теми, которые уместно употреблять в подобных ситуациях.

За время этого монолога Кирилл узнал много нового, о себе, и о произошедших за последнее время событиях. Оказывается, Китяжа уже почти год разыскивает, как выразился отец, «вся полиция штата». Сам же отец каждые выходные объезжает морги города и области и осматривает новые неопознанные трупы.

Мать, после того как Тяжин исчез, начала хворать. То сердце кольнёт, то поясницу прихватит, а то и вообще, ноги немеют и ходить не хотят.

Ещё, им серьёзно помогают Саня и Ромка, которые организовали такие поиски, что позавидовал бы Шлиман, разыскивающий Трою. Деньгами они тоже помогают. Раз в две недели приезжают и привозят всё, что надо. И даже больше.

Вдоволь накричавшись, и увидав, что его непутёвый сын реагирует на него, как корова на назойливую муху, отец плюнул на пол и злобно налил себе стакан самогона собственного приготовления. И выпил, не закусывая. Затем посмотрел на Кирилл буркнул что-то типа: «Всё хорошо, что хорошо кончается» и вышел во двор.

Дождавшись, пока отец отойдёт подальше от двери, мама тихонько сказала:

— А я знала, что ты жив.

— Почему? — тихо спросил Кирилл.

— Знала, и всё, — пожала плечами Мама и горько усмехнулась, — Чувствовала. А потом, когда твоя подруга две недели назад приходить начала, мне вообще всё понятно стало, — она с укором посмотрела на сына, — Ты почему себя не бережёшь? Ну, ладно себя… Нас с отцом. Дети тебя не видели год почти.

— Как они там? — при упоминании о мальчишках Китяж сначала расцвёл, а потом ему стало очень стыдно. Ведь они действительно, не видели его десять месяцев. И он их.

— А ты у них сам спроси — мама протянула ему мобильный телефон, от которого Кирилл отпрянул, как от огня, — Боишься? Ты же никогда ничего не боялся?

Китяж глянул матери прямо в глаза.

— Ты знаешь, мам… Такое впечатление, что я… Надломился, что ли… Ты сама им позвони… Пусть Женя их на выходные привезёт…

— Она и привозит. Или отец… Это хорошо, что Даня ещё в школу не ходит, а то бы ты их не скоро увидел… Отец завтра за ними поедет. Хочешь, с ним скатайся?

— Не знаю, — с каким-то безразличием ответил Китяж, — Я… это… Поживу я пока у Аббата.

— У Александра? — переспросила мать.

— Угу… У него.

— А чем тебе у нас не живётся? — рявкнул отец через москитную сетку на входной двери, — Нет, ты слышала, мать? Он, видите ли, у Аббата поживёт! Никуда не пойдёшь!

— Пап, — усмехнулся Кирилл, — Ты, вообще, в своём уме? Да мне тридцать лет, без двух месяцев! Давай я сам разберусь, что мне делать и где мне жить.

— Как хочешь, — голос отца вдруг стал холодным, пустым, — Живи ты как хохочешь. Мне уже всё равно, — он пошёл к бане и начал колоть дрова.

— Зря ты так, Кирюха, — мама смотрела не на сына, а на батю. С таким остервенением он вонзал колун в сырые берёзовые поленья… — Он ведь…

— Да всё я понимаю, мам, — перебил её Китяж, — Но и ты пойми меня. Мне сейчас переварить нужно многое… Переварить, выкинуть и жизнь заново начать… Только, с поправкой на детей… Как они?

— Илюха болтает вовсю уже. Самостоятельный, сил нет. Всё сам. Ложку сам. Тарелку сам, стакан сам. ЛЕГО обожает. Домики строит… Данька тоже молодец. На велике научился кататься и уехал к отцу Александру… Ну и получил… А последний раз они с Ильёй разругались. Младший в него машиной кинул, а тот его в ответ… Ну и повздорили…

— А ты, что?

— Ты же знаешь, у меня не забалуешь. Одного в один угол, другого — в другой, и весь разговор… Через пять минут снова были лучшими друзьями…

— Ну и молодцы, — Кирилл был доволен услышанным.

— А ты скажи, сынок, что там такого у «Балтийского» на Ваське случилось? После чего ты пропал?

— Что случилось, того уже не изменить, мам… — Кирилл было взял стакан и уже налил в него самогон, но, почему-то отодвинул его в сторону и грустно сказал, — Давай, не будем оглядываться…

Солнце только встало, а Аббат уже был на ногах. Когда Кирилл вышел на улицу, он стоял на коленях, на огромном утёсе и молился. Тяжин наблюдал за этим действом уже неделю и, наконец, сам решился. Тихо подойдя к камню, он опустился на колени и, перекрестившись, прочитал 90-й псалом.

Аббат, конечно, его услышал, но виду не подал. Его молитва была длиннее и дольше, чем у Китяжа.

Уже позже, за завтраком, Кирилл спросил у Сани:

— Саш, скажи, а что, вот это всё, помогает? — он неопределённо повёл ложкой вокруг.

— В каком смысле, — жуя свою овсянку, переспросил Аббат.

— Ну… В смысле, вот эта молитва… Пост…

— Пост сдал, пост принял, — усмехнулся Аббат, — Я тебе отвечу. Только, сначала ты мне ответь. Вот ты ставишь караульного у продовольственного или оружейного склада. Или у «секретки». А на кой, ты это делаешь.

— Ну, ты хватил, прапорщик, — усмехнулся Китяж, — Знамо дело, для обеспечения безопасности стратегически важных объектов!

— Воооот, — протянул Аббат и отправил очередную порцию каши в рот, — А теперь, другой вопрос. Является ли твоя душа стратегически важным объектом?

— Моя? — переспросил Китяж, — Думаю, что нет. Я столько народу положил… Да и, если честно, не особо я в это верю.

После этих слов Кирилл незамедлительно получил ложкой в лоб от Аббата. Тяжин уставился на Саню вытаращенными глазами, а тот, невозмутимо продолжил трапезничать.

— Как ты думаешь, почему я это сделал? — и не дождавшись ответа, продолжил, — А потому, что ты сам сказал на таинстве крещения, что веруешь. Твои слова?

— Мои, — согласился Кирилл, — Но я, почему-то считал, что это — ритуал…

— Это — твоё слово, — Аббат посмотрел на него обжигающе жёстко, — А если ты посмотришь в библию, то узнаешь, что «Вначале было слово». Слыхал?

— Ну, слыхал, — не понимая, кивнул Китяж.

— Так вот, дорогой мой крестничек. Слово — это Бог. И твоё слово имеет очень сильную силу. Люди, с помощью слова горы могут двигать, если Вера в них сильная. А если Веры нет, то они и на горшок сходить не могут без помощи. Это что касаемо Веры и Молитвы.

Вопрос второй, касаемо Поста. Именно Пост укрепляет твоё тело и дух, на борьбу.

— Извини, крёстный, но я не понимаю, — пожал плечами Китяж, — На какую борьбу?

— Извечную, — Аббат говорил об этом так спокойно, будто это была аксиома — истина, не требующая доказательств, — За каждую душу идёт война. За каждого человека. За каждую мысль его, действие или бездействие… За каждый шаг…

— А зачем?

— Не знаю, — пожал плечами Саша, — Не готов доложить… Однако, как только это пойму…

— Что сделаешь?

Аббат задумался. Такой вопрос он себе не задавал. А действительно, что он может сделать?

— Я буду молиться… — он запихал в рот ложку с кашей и, молча, принялся её усердно пережевывать…

— Живой? — Аббат протянул Китяжу руку и рывком поднял того с земли.

— Не понимаю, КАК??? — Кирилл принялся отряхиваться от осыпавшейся за многие века хвои.