Скотт уже успокоился, но вид у него был рассерженный.

— Не помогут тебе твои уловки, Тейви.

— Ты еще ничего не видел. О каких уловках ты толкуешь?

— О тебе и обо мне, — сказал он. — Посмотри на себя. — Он махнул рукой в ее сторону. — Посмотри, как ты одета.

Тейви провела рукой по животу.

— Тебе не нравится костюм? — спросила она, встретившись с его взглядом. — Или то, что находится под ним? Ведь я ничуть не изменилась, Скотт. — Она поднялась и сделала шаг ему навстречу. — Костюм — только оболочка.

Скотт отступил назад и уперся спиной в стену.

— Если ты снова подойдешь ко мне непозволительно близко, Принцесса, я не ограничусь поцелуем.

Волна желания окатила ее с ног до головы, словно он словами прикоснулся к ней.

— Обещаешь?

— Оставь свои шуточки, — проворчал Скотт, опираясь кулаком на край стола. — Мы же до сих пор этим не занимались. Но если ты намерена иметь первую близость с мужчиной здесь, на полу офиса, тогда валяй. Поверь, у меня не будет возражений. Это будет замечательная замена ланча. Готов наслаждаться этой плотской пищей хоть каждый день.

— Ты специально грубишь мне, стараешься отпугнуть, — сказала Тейви. — Это по меньшей мере эгоистично, но на меня твои выходки не действуют. — Она остановилась, повернувшись к нему вполоборота.

— А как ты ведешь себя? Разве это не эгоистично?

— Может быть, совсем чуть-чуть. — Чтобы как-то успокоить Скотта, она протянула ладонь вперед. — Ну, прости. Остынь, пожалуйста. — Она взяла портфель и вернулась в кресло. — Вот, взгляни на эти рисунки. — Скотт не пошевелился. — Обещаю, что не дотронусь до тебя.

Скотт улыбнулся своей естественной, теплой улыбкой, которая сразу же изменила суровое выражение его лица.

— Создается впечатление, что мы даем обратный ход.

— Я это заметила, — сухо сказала Тейви. — Мне еще не встречались мужчины, которые с такой свирепостью защищают свое целомудрие.

Скотт оторвался от стены и уселся в кресло напротив. Отодвинув какие-то пакеты, бутылки с водой, связки бечевки, он взял портфель и положил на стол, а потом заключил в ладони руку, державшую его.

— Я вовсе не собираюсь защищать свое целомудрие, — сказал он, поглаживая ей руку. — Я даже не могу думать о чем-то другом, только о любви. О любви к тебе. Готов любить тебя здесь или где угодно. Чего я действительно не хочу, так это мимолетной связи, которая оставит нам обоим лишь болезненное воспоминание. А этого я не исключаю.

— Позволь, но ты даже не попытался меня отыскать, позвонить, на худой конец.

— Мне казалось, что наша встреча ничего путного не принесет.

— Я не Элинор. — Она посмотрела на него глазами, полными слез. — Я не собираюсь жить в Нью-Йорке.

Что-то промелькнуло во взгляде Скотта.

— Ну и трепач этот Андре! — Его рука продолжала поглаживать ее ладонь. — А где ты собираешься жить? В палатке?

— Летом там прекрасно, но только в том случае, если ты будешь рядом. — Ей захотелось как следует его встряхнуть.

— А как насчет детей? Ты хочешь иметь детей?

— Конечно, — заявила Тейви. — А ты? Их можно будет брать с собой в лагерь. Детишки любят вырываться на волю. Но ты уклоняешься от темы, Скотт.

— Вот как? И от какой же темы я уклоняюсь?

— Ты боишься признаться в том, что существует между нами. Ты не хочешь открыто проявить свои чувства. — Она в раздражении отняла руку. — Ты просто трус!

— Черт возьми, — буркнул Скотт. — По правде говоря, я уже пытался объясняться прежде, но женщины всегда рассматривают мужчину не как равного себе партнера, а как некую опору. — Он покачал головой. — Я не гожусь на эту роль.

— Не знаю, но мне подобная роль нравится.

— А мне нет! — воскликнул Скотт. — Кроме того, я никогда не буду соответствовать тому укладу жизни, который нравится тебе. Ты думаешь, что палатка — это романтично. Но когда летом она станет твоим домом, ты сразу же начнешь предъявлять претензии и постараешься навязать мне свою точку зрения.

— Ты самый упрямый, самонадеянный… — Тейви прикусила язык. Ей не хотелось называть Скотта так, как она думала о нем в этот момент.

С тех пор, как она переступила порог его офиса, ее эмоции претерпели самые раз тачные стадии — от нерешительности, смущения, восторга до паники, охватившей ее сейчас. Ей показалось, что она совершила непоправимую глупость, постаравшись воспользоваться последним шансом, чтобы восстановить их отношения. И все же после всего пережитого появилась слабая надежда, что и она и он испытали одно и то же. Дай они волю своим чувствам, их любовь могла бы стать необыкновенно сильной.

— Скотт, — неожиданно для самой себя сказала Тейви, — я должна быть на обеде в доме моих родителей. — Она намеревалась добавить, что обед дается в честь Ричарда, но решила промолчать. — Не составишь ли мне компанию?

— Должно быть, ты шутишь?

— Вовсе нет. Если ты действительно уверен, что для тебя неприемлем мой мир, попробуй хотя бы познакомиться с ним. Если он тебе не подходит, ты сделаешь свои выводы. Все можно понять за один вечер.

Скотт помрачнел и машинально несколько раз провел пальцем по ее щеке.

— Я по глазам вижу, что тебя все же что-то тревожит. Думаешь, я стесню тебя?

— В твоем присутствии, Скотт, я никогда не буду чувствовать себя стесненно. — И, не останавливаясь, выпалила то, что ее мучало: — Зачем ты прятался от меня целых две недели?

— Я реалист, Тейви. И никогда не страдал мазохизмом.

Она скривила губы.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, Скотт.

— В этом ты плохая помощница.

Тейви долго смотрела на него.

— А что, если ты ошибаешься? Подумай, в твоих силах все изменить.

Губы Скотта сложились в ухмылку.

— Никогда не думал, что есть такие упрямые женщины, как ты.

— Без упрямства я бы не выдержала поход до конца.

— Возможно. — Скотт взъерошил волосы. — Хорошо, я согласен пойти с тобой на обед. Но обещай мне, Принцесса, если ты почувствуешь, что мы не совместимы друг с другом, мы немедленно прекратим наши встречи.

— Договорились! — воскликнула Тейви. — Все будет замечательно. Сам убедишься!

— То же самое я говорил тебе перед тем, как ты рискнула лезть на скалу. Помнишь? — Скотт подмигнул ей.

— Это будет значительно легче, — заметила Тейви.

— Мечтательница, — проворчал Скотт сквозь зубы.

Она открыла портфель.

— А теперь взгляни на рисунки.

Спустя сорок минут, когда Андре и Мейзи вернулись, Скотт продолжал восхищаться ее талантом.

— Знаешь, Скотт, — сказала Тейви, собрав вещи и собираясь уходить, — если ты улучшишь маркетинг своей фирмы, то сможешь удвоить доходы.

Скотт посуровел. Даже Андре смущенно опустил глаза.

— То же самое говорила и Элинор. Слово в слово, — пробормотал он.

Скотт схватил Тейви за руку, не обращая внимания на удивленные взгляды Андре и Мейзи.

— Принцесса! Тебя не касается, какие доходы я получаю и есть ли у меня желание их увеличивать. Верно, я не именитый кардиолог, но я и не собираюсь строить дом стоимостью в полмиллиона долларов.

— И не нужно, Скотт. — Тейви не смогла удержаться от улыбки, когда поняла, что он подумал о ней, как о слишком деловой женщине. — Я просто хотела по-дружески помочь тебе. — Она погладила его по щеке. — Вспомни, ты когда-то говорил, что не имеешь желания встречаться в цивилизованной обстановке. — Смеясь, она запечатлела материнский поцелуй на его щеке. — Между прочим, обед будет официальным. — С этими словами она выскочила из дверей офиса, не дав ему возможности изменить решение.

В этот вечер Тейви раз пять меняла наряды. Она давно поняла, что интересы отца не выходят за рамки его профессии. Законодательницей манер и туалетов была мать, Дорис Бриджес. Тейви точно знала: чтобы удовлетворить вкусы матери, нужно тщательно принарядиться. Она долго сомневалась, на чем остановить свой выбор, чтобы не вызвать ее упреков.

По давней традиции, установленной Дорис, официальный обед означал строгое соблюдение всех формальностей, и Тейви запрещалось появляться в простеньких костюмах. Перебрав несколько туалетов, она остановилась на элегантном вечернем платье голубого цвета, украшенном лазурными блестками и жемчужной брошью на плече. Из украшений она предпочла серьги из ляпис-лазури. Ей было невдомек, как оценит ее наряд Скотт, но отец, как всегда, скажет что-нибудь приятное.