— Зачем нужны парусники в современном флоте? — спросила она.

— Ничто не дает тебе большего единства с морем, чем хождение под парусами, — объяснил Бен. — Кадеты и гражданские подростки, которые тренируются на борту корабля, учатся искусству мореплавания и приобретают опыт, уверенность и самоуважение.

Она вспомнила его рассказы о своих подростковых годах.

— Ты перечислил качества, которые тебе нужно было получить таким трудным способом?

— Мой отец думал, что это был лучший способ, а оказалось не так.

— Да, ты прав. — Она тоже получила свои уроки и никому не пожелала бы такого. — Майк кажется хорошим человеком, несмотря на всю его внешнюю грубость.

— Он был бы разочарован, что ты подметила это, но ты права.

Теплота его голоса волновала ее.

— Ты говорил про него? Он был твоим бывшим старшим офицером?

Бен кивнул.

— Сейчас он на пенсии. У него добровольная должность, но он ее не променяет ни на какую другую.

— Ученикам повезло.

— Хочешь осмотреть нижние помещения?

Она кивнула в знак согласия, но пожалела о своем решении, когда поняла, как часто ему придется помогать ей спускаться по лестницам — сходным трапам, как он называл их. Каждое прикосновение друг к другу жгло их обоих. Трудно было сконцентрироваться, когда он показывал ей лабиринты кают, без остановки произнося такие названия, как парусная каюта, штурманская рубка, топка, пока они не дошли до кают-компании судовой команды.

Уклоняясь от раскачивающихся гамаков, она запротестовала:

— Перерыв, пожалуйста. Лазать по лестницам и трапам достаточно изнурительно.

Она вынуждена была держать свои чувства к Бену под контролем.

Он подвел ее к гамаку и подержал его, пока она усаживалась на его краешек, ее ноги едва касались палубы.

— Ты можешь отдохнуть немного здесь.

Мэган вытащила ноги из туфель.

— Бухта Эдем — один из самых тщательно скрываемых секретов королевства? — предположила она.

— Да, именно поэтому мой дом здесь.

— Дом… — задумалась она, — я никогда по-настоящему не знала, где дом для меня.

— У тебя есть твой коттедж.

Она любила его, потому что он принадлежал ей, но знала, что она уже не будет чувствовать себя там по-прежнему после случившегося.

— Я не могу там оставаться, — сказала она.

— Куда ты пойдешь?

— Я не знаю. И мне страшно. — Ей было страшно, но гордость не позволяла говорить об этом.

— Ты можешь получить место во дворце, — сказал он осторожно, — моя тетя ищет кого-нибудь, кто бы так умело обращался с иголкой, как ты.

Получить должность при дворе было ее самым сокровенным желанием, но тогда она никогда не будет свободной от Бена. Лучше ей быть в стороне. Если она будет жить во дворце, то Бен, навещая там свою семью, будет слышать сплетни о ней. Может, он придет к королеве, чтобы она благословила его брак, и именно ей придется шить костюмы для его свадьбы. Нет, она не вынесет этого.

— Меня это не интересует, — ответила она.

— Ты отказываешься подумать о моем предложении из-за меня?

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты чувствуешь то же, что и я.

Она отрицательно покачала головой.

— Здесь нечего чувствовать.

Она не может ничего себе позволить. Он обращается с ней как с тепличным цветком, а не как с равной.

Он казался взбешенным.

— Тогда объясни, почему ты дрожишь, когда я трогаю тебя. Не от страха же. Когда я смотрю в твои глаза, я вижу в них то же простое желание, которое рвет меня на куски.

Мэган знала, что потом будет. Они проведут вместе ночь и разойдутся в разные стороны.

— Я сказала тебе, что не могу.

— Из-за отца Молли? — спросил он. — Ты не признаешь того, что происходит между нами, из-за верности человеку, который оставил тебя?

В гневе она поднялась, но не рассчитала движение гамака и упала бы назад, если бы не молниеносная реакция Бена.

Когда его руки обняли ее, она забыла обо всем на свете. Злость как-то сама собой прошла, и ее охватило чувство удовольствия, такое горячее и сладкое, что ей стало стыдно.

— Отец Молли не оставлял меня. Он был уже женат. Я просто не знала этого. Пусти меня.

— Ни за что. Ты не можешь тратить свою жизнь, дожидаясь человека, который не стоит твоей любви.

— Любовь здесь ни при чем, — сказала она и поняла, что именно любовь она чувствовала к Бену.

Он нахмурился.

— Ты не любишь его. Тебе неважно, что он женат. Что происходит, Мэган?

— Ничего, — ответила она, разозлившись на себя.

— Я уже начинаю понимать. Он обидел тебя, ведь так? Поэтому ты так борешься со мной. Ты боишься, что происшедшее с ним случится снова со мной?

— Я обещала себе, что не допущу повторения, — ее голос превратился в напряженный шепот.

Он убрал волосы с ее лица.

— А сейчас?

— Сейчас я, кажется, не могу остановить себя.

— А тебе и не нужно. Все, что нужно делать, — смириться.

Если она так и сделает, то она пропала.

— Ты говоришь об этом так просто, — возразила она. — Но для меня все гораздо сложнее.

— Почему?..

— Ты предлагаешь, по сути, то же, что и Кевин.

Его взгляд стал суровым.

— Нет причины сравнивать меня с бессердечным негодяем, который сделал тебе ребенка, а потом бросил.

Он привлек ее к себе и вдруг спросил:

— Он угрожает тебе? Настаивает, чтобы ты хранила ему верность?

— Совсем нет. Он далеко от меня. — Она хотела рассказать ему всю правду о Кевине, но побоялась, ведь тогда для самого Бена она станет еще более уязвимой.

— Ты все еще любишь его. Почему?

— Неважно.

— Для меня важно. Мне нужно знать, как ты можешь все еще любить его и отвечать мне на мои чувства.

Отрицание было единственной защитой, которая у нее осталась.

— Ты ошибаешься.

— Ошибаюсь, чувствуя, как ты отвечаешь мне, когда я обнимаю тебя? Когда целую тебя? — Его губы приблизились к ее, и она ответила на поцелуй. Она не могла больше сдерживать себя, она жаждала его, хотела почувствовать прикосновение плоти к плоти, ощутить, как пламя встречает пламя.

Каюта закружилась вокруг нее, когда он опустился на гамак, встав на одно колено. Он ласкал и гладил ее. От движения гамака ей показалось, что она свободно парит, как будто подвешена во времени и пространстве. Не в силах остановить себя, она отвечала на его ласки со всей страстью. У нее закружилась голова, когда он расстегивал верхнюю пуговицу ее платья, поглаживая и целуя грудь.

— Черт возьми, Мэган. Ты знаешь, что ты делаешь со мной?

То же самое творилось и с ней. Он заставлял ее желать луну и звезды, и ей казалось, что они совсем близко, стоит только протянуть руку. Ничего ее уже не могло остановить, не сейчас по крайней мере. Было так опьяняюще хорошо, когда он целовал ее, а жар его тела прожигал ее насквозь.

Ее руки скользнули под его рубашку. Красивая, мускулистая грудь, шероховатость мужских волос и кожи… Он затаил дыхание.

Мэган так забылась, исследуя его, что не подумала о дальнейшем. Она быстро убрала руки. Но он взял их в свои, поцеловал кончики пальцев и прижал их к себе.

— Ты знаешь, что я хочу тебя.

Ее руки замерли, и страх опять парализовал ее.

— Я тоже хочу тебя, но…

Он приложил палец к ее губам, заставляя замолчать.

— Никаких «но», я не Кевин.

Он не мог им быть. Кевин взял то, что ему было нужно, обманом. Бен никогда не станет манипулировать ею, чтобы сделать по-своему. Даже сейчас, когда от желания у него напрягались мускулы, он ждал ее.

— Я знаю, — шепотом произнесла Мэган.

— Тогда ты знаешь, что я никогда умышленно не причиню тебе вреда.

Он может непроизвольно причинить ей боль. Желать ее не то же самое, что любить. Но, даже зная это, она не могла остановить безумие, охватившее ее.

— О, Бен.

Он ждал этого призыва. Он поднял ее, скользя губами по ее волосам, лицу, груди. Внутри нее горело пламя. Она ответила ему, запутывая пальцы в его волосах и притягивая его голову, требуя его рот для поцелуя, вызванного силой ее собственного желания.