Что ж, подумала Марта, в каждом райском саду есть своя змея. Моя змея — блондинка.

В городе она прекрасно провела время. Марта почувствовала себя богатой, зная, что может купить для дома все, что захочет, хотя и не на свои деньги.

Новая стиральная машина, гладильный пресс, материал для занавесок и драпировок, соковыжималка, швабра и автоматическое устройство для полировки полов воском. Да со всем этим у нее будет не работа по дому, а сплошное удовольствие.

— Замечательные краски и обои, — пробормотала она, не в силах оторваться от многообразия ярких цветов.

— Тебе Имолин не позволит.

— Но у них такой нарядный вид.

— А старый дом она нарядным видеть не хочет. Ей надо уломать Карна продать его и купить новый. Когда-нибудь он согласится и так и сделает, лишь бы от нее отвязаться.

— Так они помолвлены?

— Кольцо он ей не дарил, хотя денег бы у него хватило.

В ней росла надежда. Пока нет кольца, надежда остается. То есть если ей удастся прикончить Ти Джея.

Они поехали обратно, нагруженные покупками, и почти всю дорогу молчали. Потом Старожил заговорил, и от его слов у Марты потемнело в глазах.

— Хоть я и поклялся не говорить про твоего мужа, но думал много, Марти. Хорошо бы его санаторий был подальше от нас. Имолин во все лезет. Еще поедет к нему и расстроит.

Марта лихорадочно пыталась вспомнить, как называется самая неприступная гора в мире. Ведь не может же она поместить вымышленного мужа в Гималаи?

— К нему… — она начала заикаться, — к нему за-запрещено пускать посетителей.

— Гм-м-м, — протянул Старожил, — любой психолог бы сказал, что Ти Джей тебя сильно расстраивает. Вечно ты заикаешься, когда о нем говоришь. Смотри, эта чертова женщина едет прямо посреди дороги. Вали отсюда, ты.

И ни в чем не повинная женщина, которая ехала вдоль скал, чуть не свалилась в каньон, когда Старожил выехал на середину дороги.

В воскресенье погода решила посмеяться над Карном и Старожилом, которые только что закончили поливать свои фруктовые деревья. Зарядил ливень. В утешение Марта постаралась их хорошенько накормить.

— Тебе нужен сегодня грузовик? — спросил Старожил у Карна. — А то я на нем сам поеду.

— Поезжай, — мрачно ответил Карн. — У меня в офисе дел по горло. Эта девица…

— Кузина Имолин, да? — уточнил Старожил, стоя в дверях. При этом он смотрел на Марту.

Марта поняла, что напрасно запланировала для Карна уютный послеобеденный отдых у камина в гостиной. Что ж, она посидит с матерью в дальней комнате или отправится вздремнуть. Ей пришлось очень много работать, пытаясь навести в доме относительный порядок.

Миссис Хогарт, переменчивая, как погода, села в кровати.

— Кажется, я была серьезно больна, — призналась она, — но начала выздоравливать. Марта, я никогда тебе не говорила, в какой ужасной тревоге жила в Морленде.

— И я тебе тоже, — в свою очередь призналась Марта. — По-моему, мы обе не смели ни на секунду позволить себе распуститься.

Марта, — проницательный тон миссис Хогарт испугал дочь, — Марта, посмотри-ка на меня.

— Кажется, телефон. И правда, телефон. — Марта обрадовалась и убежала.

Мать сказала ей вслед:

— Мне уже показалось, будто что-то не так.

— Дом Карсона, — весело произнесла Марта, вне себя от радости, что ей удалось избежать расспросов матери.

— Марта, — услышала она озабоченный голос Карна, — ведь вы умеете печатать? Можете мне сегодня уделить пару часов? Я обнаружил, что эта девица упустила из виду важный отчет, который сегодня необходимо отослать по почте.

— Буду рада вам помочь, — искренне ответила Марта.

— Я сейчас за вами заеду.

Марта кинулась обратно к матери. Миссис Хогарт взглянула на ее взволнованное лицо.

— Звонил Карн. Кажется, он застрял у себя в офисе. Его секретарша кое-кому приходится кузиной и явно неспроста пропустила срочную корреспонденцию. Ты можешь побыть одна?

— Надень юбку от костюма и мой красный свитер, — велела миссис Хогарт. — Я с удовольствием останусь одна. Даже, пожалуй, осмотрю дом. Нет, не стану. Если ты затопишь камин и принесешь мне какую-нибудь интересную книгу.

Впервые за несколько дней Марта осталась довольна своим отражением в зеркале. Алый цвет свитера подчеркивал естественный оттенок ее губ и щек. И к тому же нарядная блузка.

Затем она натянула на волосы сетку, надвинула на нос очки в стальной оправе и придала лицу суровое выражение.

Карн вошел и робко посмотрел на нее:

— Вы действительно не против?

— Конечно нет, — чопорно ответила Марта. — Я так благодарна за то, что мама обрела подобное убежище, что рада любой возможности быть полезной.

Но когда она увидела, в чем заключается эта возможность, то почувствовала себя снова в морлендской типографии. Как будто Уинди только что открыл двери.

Они шли по темному пустому зданию, похожему на пещеру. Там были помещения для сушки, упаковки, двери, за которыми находились платформы для погрузки, машинное отделение, туннели и большие двойные двери, ведущие в железнодорожный тупик.

Офис приводил в полное смятение.

— Господи! — воскликнула она.

— Тут и вправду беспорядок. — Карн взъерошил рукой волосы. У него на лице тоже появилось выражение полного смятения. — Практически невозможно найти сотрудников в такой дали. Я имею в виду, на долгое время. И хорошие, и плохие все равно увольняются.

Марта взглянула на него так пристально и вопросительно, что Карну снова стало не по себе. Марта временно забыла, что она вышла из роли экономки и снова превратилась в работника офиса — машинистку-делопроизводителя.

— Что-нибудь не так? — спросил он.

— Разумеется. — Марта снова обрела свою потерянную было чопорность. Может быть, ему стоит сказать, что его секретарша — такая же саботажница, как и предыдущие экономки? — Я знаю полдюжины девушек, которые с удовольствием возьмутся за эту работу. Да я…

— Пожалуйста. — Он остановил ее умоляющим жестом. — Ведь вы так хорошо готовите…

— Спасибо, я не претендую на это место. На свое жалованье я могу себе позволить заплатить за жилье, стол и все удобства для меня с мамой…

— Экономкам, оказывается, не так уж мало платят, правда?

Она убрала все с одного из столов, взяла пачку бумаг, пробежала их глазами, рассортировала и начала печатать. Карн наблюдал за ней с таким восхищением, которое, как она почувствовала, ни разу не смогла в нем вызвать Имолин, даже в самом откровенном пляжном костюме.

Через час бумаги проверили, и Карн встал:

— А теперь едем в город и бросим их в почтовый ящик.

Марта посмотрела на него. Она представила себе восхитительную поездку в уютном микроавтобусе, шум дождя за окнами, а потом покачала головой.

— Я бы с удовольствием поехала, — призналась она, — но этот офис мне слишком напоминает вашу кухню. Вот только бумаги не поставили отмокать.

— Зря вы так в этом уверены, — простонал Карн. — Мне еще надо отвезти домой и рассортировать целых три коробки бумаг. Иногда мне хочется их сжечь.

Марта посмотрела на него. Ее глаза блестели. Вот еще одна прекрасная возможность пустить корни на новом месте.

— Отвезите их домой. Я начну их разбирать, а потом мы ими станем заниматься по вечерам. А пока что, почему бы вам не отправить корреспонденцию. Заехать за мной сможете потом.

— Разрешите мне заплатить вам за сверхурочную работу, — упрямо сказал Карн. — Поверьте, миссис Махони, вы не представляете, что у меня была раньше за жизнь.

— Очень хорошо.

Марта чопорно поджала губы. Когда Карн вышел, она воздела руки к небу. Бедняга. Глупенький, зачем он позволяет Имолин вредить его родному дому и бизнесу? Для чего же ей это надо? Марта еще могла понять насчет дома, но при чем здесь его бизнес? Чего она добивалась таким образом?

«Или я спешу с выводами? — размышляла она, начиная прилежно сортировать бумаги, чтобы потом подшить их к делу. — Может быть, я принимаю желаемое за действительное под влиянием того, что мне сказал Старожил?»