Январский ветер неистовствовал в ущелье, как ведьма на субботнем шабаше. За ущельем располагался Морленд — маленький речной городок. Порывы ветра, промчавшись через главную улицу, со всего размаха налетали на двойную парадную дверь морлендской типографии.

Буря вынудила работников типографии перейти на осадное положение. Стоило кому-нибудь подойти к дверям, как поднимался крик: «Осторожней с этой дверью!» Поскольку несколько раз приходилось ловить разлетавшиеся во все стороны листы бумаги, к этой фразе иногда прибавляли слова покрепче.

Марта Махони печатала отчет о доходах за квартал. Краем глаза она увидела, что к двери приближается какой-то человек.

— Задраить люки! — предупреждая всех, скомандовала бухгалтер Табита. — Идет большой ветер собственной персоной.

Марта хватала пресс-папье, справочники, каталоги, все, что попадало под руку, и пыталась придавить стопки документов, чтобы они не разлетались.

Обе двери широко распахнулись. Вошел высокий человек и остановился в дверях. Лицо его выражало удовольствие. Капли дождя блестели на светлых волосах и стеклах очков.

— На улице ветер, — заявил мужчина.

Марта, стараясь обеими руками удержать бумаги, выразительно посмотрела на его длинную шею, и ей захотелось придушить его. Когда-нибудь в минуту отчаяния она забудет, как сильно ей нужна работа, и свернет ему шею.

Это был Уоллес Уинтроп, типографский техник. Наконец он закрыл за собой двери, повернул голову и крикнул:

— Нечего облокачиваться на стол, у нас полно работы. Марта, я разговаривал с мистером Макгуайром. Ему немедленно нужен этот отчет, ясно?

— Слушайте, слушайте! — вскричала Табита, срываясь на фальцет.

Марта посмотрела на нее с восхищением. Разговаривать в таком тоне с Уинди [1]могла себе позволить только жена человека, рост которого достигал целых шести футов.

Уинтроп зашел за конторку и скрылся в глубине типографии. Табита выпрямилась:

— Как только я расплачусь наконец за свой морозильник, я немедленно…

— Ты считаешь, что в таком климате ради морозильника стоит работать в одной типографии с Уинди?

— Помимо морозильника было еще на двести пятьдесят долларов еды. Его мы могли вернуть обратно. А еду слопали. Но, честно говоря, Марта, такому, как Уинди, не стоит работать в помещении со скоросшивателями. А то однажды он невзначай напорется на острие.

Вдруг Табита замолчала. Уинтроп вернулся и направился к дверям. Девушки снова кинулись придерживать бумаги.

— Наверное, почта опаздывает, — пробормотала Табита.

— А что в его почте такого важного?

— Разве ты не заметила, что он всегда уходит в то время, когда Макгуайр забирает корреспонденцию и идет пить кофе в кафе? Раздатчицы мне рассказывали, что он все время разговаривает с Макгуайром о собственном трудолюбии и некомпетентности всего остального персонала.

Страх холодной, скользкой змеей сжал сердце Марты. Уинтроп почему-то ненавидел ее. Может быть, за то, что она проработала в типографии больше, чем он? Девушка не могла позволить себе потерять эту работу, особенно зимой. В этом маленьком городке она не найдет себе другого места, а денег на переезд у них с матерью не хватит.

Зазвонил телефон. Она оторвалась от своего отчета, ответила на звонок и немного погодя повесила трубку. После чего подперла голову руками и невидящим взглядом уставилась на стол.

— Плохие новости? — спросила Табита.

Марта кивнула:

— Звонил доктор Джейнз. Он только что осматривал маму. Говорит, что ее легкие серьезно пострадали от пневмонии и я должна ее перевезти в высокогорную местность с сухим климатом.

Табита сочувственно охнула и спросила:

— А он тебе не сказал, где взять денег?

Марта покачала головой, недоумевая, почему помощь извне предлагают, только если человек серьезно болен, хотя, конечно, именно в такой момент она нужна больше всего.

— Кажется, твой отчим оставил страховку?

— Она ушла на оплату счетов. Последними деньгами мы расплатились за мамину больницу.

— Если бы ты смогла получить работу в местечке с таким климатом… Эй, смотри-ка, сюда идет тот парень, который пишет детективные истории с убийствами. Как ты думаешь, зачем он поселился в городке с таким климатом, если может сочинять где угодно?

— У него и спроси, — предложила Марта, привычно хватаясь за бумаги и прижимая их к столу.

Писатель приоткрыл дверь и протиснулся внутрь. Девушки мысленно поблагодарили его за такую заботу. Табита задала ему свой вопрос. Он засмеялся:

— Такой климат быстрее всего приводит в убийственное настроение. И потом, я не люблю думать. Если стоит такая жуткая погода, что даже я не могу выйти из дому, то приходится оставаться за письменным столом. Как насчет бумаги?

Марта скрылась в глубине типографии. Она вернулась с внушительной стопкой бумаги в руках и положила ее на огромный лист оберточной бумаги. Потом по его просьбе пошла за второй стопой. По возвращении ее встретили порыв ветра, крики и вопли — Уинтроп, как обычно, вошел, театрально распахнув двери. Из-за этого все ничем не придавленные листы бумаги поднялись в воздух, покружились и разлетелись в разные стороны.

Уинтроп выпрямился, сжимая в руках спасенные им листы бумаги, с глупым видом сказал:

— Я позабочусь о мистере кровожадном. Вернитесь за свой стол, — и кинулся в глубь типографии.

— Хотите, я его прибью пишущей машинкой? — спросил писатель с сочувствием в голосе.

— Мы подумывали о скоросшивателе.

— Чудесно! Только представьте себе: удар скоросшивателем прямо в сердце. Сколько могло бы возникнуть улик!

— Мисс Махони! — Уинтроп вернулся и принес с собой кучу блокнотов для черновых записей. — Вернитесь за свой стол!

— Хорошо, очень хорошо, — пробормотал писатель. — Я все думал, с какой силой можно нанести удар, чтобы скоросшиватель мог проткнуть этот жизненно важный орган?

— Извините. — Уинтроп переводил взгляд с Марты на писателя, улыбаясь с важным видом. — Это у нас нигде не записано.

— Будет записано, — заверил его писатель, наблюдая, как тот заворачивает бумагу и блокноты. — Прочитайте мою следующую книгу. Там это и будет записано.

Дверь снова открылась и быстро захлопнулась. Девушки снова взялись за работу, вполуха прислушиваясь к жаркому спору Уинтропа с печатником в глубине типографии. Наконец печатник со всеми подробностями объяснил Уинтропу, куда тот может пойти, и Марта печально вздохнула. К сожалению, у нее за спиной не стоит вековой союз печатников. Так что, если она присоединится к этому пожеланию, ее немедленно уволят.

Она напечатала последнюю цифру отчета, и, как по сигналу, за ее стулом возник Уинтроп.

— Я заберу с собой этот отчет сейчас же, — сказал он. — В кафе я встретил Макгуайра. Он возмущен вашим несерьезным отношением к работе.

Не говоря ни слова, Марта начала собирать бумаги. Затем остановилась и нахмурилась. Не хватало одного листа и его оригинала. Но такого не могло случиться. Ведь она работала над ним сегодня днем.

— Четыре часа. — Табита встала. — Пора пить кофе. Ты идешь, Марта?

Но Марта не пошла.

Табита неторопливо выпила чашечку кофе и вернулась на работу. За время ее отсутствия там все перевернулось вверх дном, а менеджер пришел в ярость. По всему помещению громоздилось содержимое выдвижных ящиков. На столе и конторке лежали пачки всевозможных бумаг. А Марты нигде не было видно.

— Что такое?.. — спросила Табита.

Побледневший Уинтроп, судорожно дергая кадыком, указал на пол длинным пальцем:

— Это она намеренно спрятала часть отчета, чтобы выставить меня лжецом перед Макгуайром.

Табита опустила глаза:

— Марта, что ты делаешь под столом?

С усталым видом Марта начала подниматься:

— Я думала, это ветер…